«АТО» в судебном исполнении

В четверг сопредседатель Народного фронта Новороссии Константин Долгов заявил: «Сегодня мы передадим руководству республик список всех политзаключённых, которые сейчас находятся в украинских тюрьмах. Мы будем настаивать на том, чтобы наши ребята были освобождены в рамках обмена военнопленными».

Людей, арестованных за участие в мирных протестах и за общественную деятельность, впервые сравнил с военнопленными и заложниками крымский адвокат Кирилл Белошицкий, который был одним из защитников на харьковском процессе по делу Константина Долгова. Он объяснил это тем, что при нынешней власти следствие и суды откровенно игнорируют и нарушают УПК, когда речь заходит о политзаключенных, и таким образом арестованный превращается в пленного. Именно как с пленным обращались в апреле с Константином Долговым при аресте и обыске. Та же история повторилась и при задержании харьковского активиста и известного спортсмена Спартака Головачева. А в случае с жестоким избиением ученого и общественного деятеля Алексея Самойлова во время и после его ареста — уже не приходится говорить даже об обращении с задержанным, как с военнопленным.

Сравнение с заложниками — тоже не преувеличение. Отпускать активистов под залог (часто завышенный) — ноу-хау украинской Фемиды по наполнению копилки государства, нуждающегося в средствах для карательных акций. Политзаключенного, освобожденного под залог, можно сразу же обвинить по другой статье. Так было с Константином Долговым. При таком жестком прессинге человек вынужден податься в бега — залог становится бонусом для репрессивной машины. В мае активист Алексей Верещагин был выпущен под залог — и сразу же, на выходе из СИЗО, похищен неизвестными. Оказалось, что его арестовали повторно.

Сегодня пребывают за решеткой без права внесения залога шесть участников харьковских протестов: Спартак Головачев, Егор Логвинов, Алексей Верещагин, Сергей Юдаев, Игнат Кромской, Алексей Лукьянов.

Мне вспоминается мартовский круглый стол в Харькове, посвященный проблемам федерализма и формам мирного протеста против киевского режима. Среди участников были активисты Константин Долгов, Юрий Апухтин, Тигран Тертерян, Сергей Юдаев, Игнат Кромской, которые уже в следующем месяце превратились в политзаключенных. Присутствовал в зале и юный активист движения «Защитники Харькова» Артем Жудов. Его убили буквально через день, на Рымарской, под офисом неонацистских организаций Социал-Национальная Ассамблея и «Патриот Украины», когда боевики открыли огонь по активистам антимайдана и милиционерам. А вчера глава этих организаций Андрей Билецкий пополнил списки яценюковско-турчиновского «Народного фронта», презентованного в Киеве.

Полгода спустя это мартовское обсуждение напомнило мне сюжет фильма «Десять негритят». Следующий «круглый стол» по вопросам децентрализации и федерализации, в апреле, проходил ровно в тот день, когда в Апелляционном суде уже рассматривались дела Долгова и Тертеряна, чалились на нарах Юдаев и Кромской, а Апухтин был арестован по пути на эту экспертную дискуссию. С каждым очередным «круглым столом» количество первоначальных участников обсуждений проблем децентрализации неумолимо убывало: кто-то стал политзаключенным летнего «призыва», как Алексей Самойлов, кто-то вынужден был покинуть Украину…

Где только можно — репрессивный аппарат подыскивает для участников политических протестов уголовную статью. Так было с Константном Долговым, которого обвиняли в организации поджогов банкоматов «ПриватБанка». Так было с Тиграном Тертеряном, которому вменяют три статьи: пытки (статья 127, ч. 2), грабеж (статья 106, ч. 2) и похищение человека по предварительному сговору лиц (статья 146, ч. 2).

Тигран Тертерян стоял у истоков харьковского Сопротивления, был в числе тех трех десятков активистов, которые вечером 22 февраля прогнали с площади Свободы агрессивных поборников европейских ценностей, пытавшихся надругаться над памятником Ленину. Тогда и зародилось движение «Защитники Харькова». Тигран занимался обеспечением безопасности палаточного лагеря и митингов.

Судья во время заседания по делу Тертеряна саркастически интересовалась: «А что и от кого охраняли эти защитники Харькова? А что, кто-то угрожал Харькову?». Ирония судьбы заключается в том, что Тертеряна обвиняют в похищении бойца из какого-то воинского формирования, призванного во время «АТО» «защищать» Харьков. Эта воинская часть была переведенная с места постоянной дислокации на восток Украины в конце апреля. Видимо, харьковчане, которые встретили в парке Шевченко этого военного, представившегося «разведчиком-пулеметчиком», и выясняли у него: кого и от кого ему поручено защищать в чужом городе? Вот только Тигран Тертерян в этих разборках не участвовал. Он узнал о конфликте между харьковчанами и двумя военными, когда ему позвонил из парка Шевченко приятель и передал трубку милиционеру, дежурившему там. Стационарный пункт милиции примыкает к площади Свободы. Поэтому милиционер знал Тиграна как одного из активистов, собиравшихся у памятника Ленину. Он сообщил Тертеряну, что одного из военных вывезли машиной в неизвестном направлении. Милиционер попросил принять какие-то меры, если Тигран знает, кто это совершил. Тертерян стал обзванивать знакомых по площади Свободы, выясняя, кто и что знает о похищенном военном. Ему назначили место встречи — предложили следовать за автомобилем. Доехали до лесного массива. Там Тертерян обнаружил связанного человека с мешком на голове в окружении похитителей, стал взывать к благоразумию. Он забрал военного, усадил в свой автомобиль, где развязал его и представился: «Я Тигран. Я приехал тебе помочь, спасти твою задницу». Тигран сообщил милиционеру по телефону, что забрал похищенного и сейчас привезет его к пункту милиции на площади Свободы. И в тот момент, когда Тертерян передал военного милиционеру, он был задержан сотрудниками «Альфы».

На заседании Дзержинского районного суда, когда избирали меру пресечения, я видел мимику Тиграна, красноречиво отражающую его отношение к разыгрывающемуся действу… Он объяснял: «Я сделал все, что от меня зависит. Я помог человеку». Услышав обвинение в завладении чужим имуществом, Тигран, всплеснув руками, эмоционально возражал: «Я самодостаточный человек, предприниматель. Я привык трудом зарабатывать себе на жизнь. Я дорожу общественной репутацией».

Со стороны обвинения звучали взаимоисключающие факты и формулировки. Накануне суда в материалах следствия фигурировали восемь задержанных. Во время судебного заседания говорилось то о преступной группе из девяти человек, то о сорока злоумышленниках — целом партизанском отряде, гонявшем пулеметчика-разведчика по паркам и лесам Харькова! Когда судью спросили, почему было девять, стало сорок, она ответствовала: «Еще не вечер».

Сторона обвинения называла Тиграна организатором преступления. И тут же сообщала, что «организаторы устанавливаются». Тиграну избрали привычную для активистов меру пресечения — два месяца содержания под стражей (потом продлили, как и на процессах других участников харьковских протестов). По завершении этого странного судебного заседания адвокат Дмитрий Горшколепов сказал: «В документах по делу, которые у нас на руках, ни слова об организации и руководстве не говорится. Все изменилось за ночь! Тиграна с его небольшим ростом, с его хроническими заболеваниями (у него язва желудка) как-то трудно представить в амплуа похитителя, захватывающего разведчика-пулеметчика… Как политическая акция — это было бы глупо, бессмысленно, нелогично. И мысль бы такая Тиграну в голову не пришла. Говорить о банальной криминальной стороне этого, о грабеже и пытках — тем более глупо. Есть умысел — и должна быть такая составляющая как конечная цель похищения. Просто поиздеваться? Кому это выгодно? Тиграну, с учетом его гражданской позиции, это совсем ни к чему. Такая уголовщина идет вразрез с его идеологией (он очень трепетно относится как раз к своей общественной миссии — защищать безопасность людей и порядок). Он прекрасно понимал, что находится в зоне повышенного внимания. И тем более он такого рода вещей не совершал бы, чтоб не подставлять своих товарищей-активистов. Вполне возможно, что его дело — одно из тех, которые направлены на деактивацию активистов».

«Деактивация активистов» не миновала и адвокатов активистов. Так, Дмитрию Горшколепову пришлось отбиваться от нападения злоумышленников. Он рассказывает: «Выходил из машины. Сзади ударили битой. Удар пришелся в плечо. Выручили соседи. У нас во дворе мужики играли в домино. Увидев, что происходит, подхватились… Нападавшие ретировались».

От другой напасти и «психической атаки» пришлось отбиваться адвокатам Александру Шадрину и Евгению Надоле, представлявшим интересы Константина Долгова, многих харьковских политзаключенных и так называемых «луганских террористов», в том числе священника Владимира Марецкого. Им пытались вручить повестки в военкомат, прямо в здании суда — это ведь такое забавное место, где теперь ничему не следует удивляться… Причем в одном из случаев этот процесс сопровождался «убедительным» захватом за шею потенциального «рекрута»…

"Луганских террористов" доставили в Харьков из Новоайдарского района через несколько дней после президентских выборов. Их обвинили в уничтожении бюллетеней и попытке срыва выборов 25 мая. На следующий день после их задержания появилось видео с признанием избитого отца Владимира Марецкого, что он изымал бюллетени для срыва выборов…

В Харькове «луганские террористы» заявили о применении к ним психологического и физического воздействия и о фабрикации доказательств.

Адвокат Александр Шадрин рассказывает об обстоятельствах этого дела:

— Еще 29 мая (а задержаны 25-го) они преданы были суду для избрания меры пресечения. В нарушение всяких процессуальных гарантий не составлялся протокол задержания. И уже тогда следственный судья написал: «Неотложно провести судебно-медицинское освидетельствование и провести исследование доводов по поводу применения физического насилия и незаконного содержания под стражей с 25 мая». Однако даже на момент рассмотрения в апелляции судмедосвидетельствование проведено не было. Это возмутило судью Апелляционного суда — заседание было перенесено на один день. И получается, что освидетельствование провели спустя десять дней с момента события. И несмотря на это — было что фиксировать. Экспертиза по Владимиру Марецкому зафиксировала факт наличия телесных повреждений. Защита добилась, чтоб был зафиксирован тот факт, что применялись пытки к нему. По остальным задержанным следствие так же оттягивало экспертизу, по некоторым — даже на месяц. И все равно были шрамы, обнаружены телесные повреждения.

Адвокат Евгений Надоля указывает еще и на абсурдные нестыковки материалов следствия по делу «луганских террористов» и протоколов Центральной избирательной комиссии:

— Согласно действующему законодательству, если обнаружена недостача избирательных бюллетеней, составляется соответствующий акт и эти бюллетени признаются не подлежащими учету. На сайте ЦИК Украины опубликован протокол о результате внеочередных выборов президента Украины 25 мая 2014 года. Согласно информации, отраженной в этом протоколе, по избирательному округу № 115 — ноль бюллетеней, которые не подлежат учету. Информация ЦИК свидетельствует, что на данном избирательном округе не выявлено нарушений по бюллетеням.

Таким образом, священника Владимира Марецкого и его «подельников» ведомство Авакова (и сам министр в своем Фейсбуке) обвинили в порче бюллетеней, которую опровергает официальная информация Центризбиркома…

Понятно, что освобождение политзаключенных в рамках обмена пленными не спасет репутацию репрессивных органов. Но судьи должны явно или втайне желать этого освобождения, которое избавило бы и их от неизбежных «репутационных» потерь.

Фото: ИТАР-ТАСС/ EPA