Яд для императора

200 лет назад — 18 июня 1815 года соединенная англо-голландская армия под командованием Артура Уэлсли герцога Веллингтона и прусская армия, ведомая фельдмаршалом Гебхардом Блюхером, разгромила войска французского императора. Битва произошла близ небольшого бельгийского селения Ватерлоо, неподалеку от Брюсселя. В его окрестностях покоятся останки более 16-ти тысяч солдат обеих сторон, сложивших головы в жестоком сражении.

Неудачное самоубийство

Русские не принимали участия в том сражении. Однако они сделали все, чтобы разрушить империю Наполеона. Войска Российской империи нанесли ему жестокое поражение в компании 1812 года. Спустя почти год соединенные армии России, Австрии, Пруссии и Швеции разгромили наполеоновские войска в «Битве народов» под Лейпцигом. Решающая роль в исходе той кампании принадлежала нашим славным соотечественникам.

После этого сил у императора почти не осталось. Густая масса вооруженных пехотинцев и кавалеристов разлилась по территории Франции. В марте 1814 года коалиционные войска, под командованием русского царя Александра Первого и короля Пруссии Фридриха Вильгельма, вошли в Париж.

Это была катастрофа! Наполеон Бонапарт не только отрекся от престола, но и хотел свести счеты с жизнью. Брошенный почти всеми — рядом были лишь несколько слуг и генерал Арман де Коленкур — он принял яд, который носил с собой еще со времени жестокого сражения под Малоярославцем. Однако император остался жив. Но дело не в провидении и не в руке Всевышнего. Яд просто разложился от долгого хранения и потерял свои свойства. Впрочем, спустя несколько лет Наполеона уже во время второй ссылке на Святой Елене сведет в могилу другая отрава…

Наполеона сослали на остров Эльба. Казалось, что его звезда окончательно померкла, и 45-летний экс-император обречен остаток дней проводить за воспоминаниями о былом величии. Но так мог думать лишь тот, кто не знал мятежную натуру Бонапарта…

Второе пришествие

В марте 1815 года огромные заголовки на первых полосах европейских газет возвестили о том, что великий изгнанник с почти тысячью соратников бежал с Эльбы и высадился на побережье Франции. Началась очередная эпопея Наполеона, позже названная «Сто дней».

Армия Наполеона Бонапарта росла не по дням, а по часам. Везде, где он появлялся — от залива Жуан до Парижа, раздавались восторженные крики многолюдной толпы, а войска переходили на его сторону. Вскоре он уже был в Париже и воцарился во дворце Фонтенбло, откуда бежал король Людовик XVIII. Пребывая в уверенности, что наступил новый, счастливый этап его правления, Наполеон приказал писателю Анри Констану написать проект новой конституции.

Но Бонапарта уже не оставят в покое, ему не дадут поднять голову, набраться сил. Он слишком опасен для европейских правителей! И вот уже спешат английские, прусские, австрийские войска, чтобы снова обуздать «корсиканское чудовище».

А что же Наполеон? Он видит грозящую ему опасность и решает бить соперников поодиночке, пока они не собрались в огромную, исполинскую силу. Ему надо торопиться, пока не остыло пламя воодушевления его соратников, пока в стране царит эйфория, вызванная его приходом, а враги растеряны.

Снова развернуты знамена Великой армии, снова оживает полководческий гений Наполеона. Теперь французы воюют в одиночку против всей Европы! Тем выше цена победы, тем отчаяннее идут в бой солдаты императора.

У местечка Линьи он отбрасывает армию Блюхера. Удар силен, но не смертелен. Окончательное уничтожение пруссаков Наполеон доверяет участнику Русского похода, раненому под Бородино маршалу Эммануэлю Груши. Это — храбрый, честный служака, но не военный талант, не доблестный стратег. Наполеон это знает, но под рукой нет былых доблестных командиров — одни убиты, другие, уставшие от войн, сидят в своих поместьях.

Сам император идет на кровавое свидание с Веллингтоном, который расположился на плато Мон-Сен-Жан, неподалеку от бельгийской деревушки Ватерлоо.

«Да здравствует император»!

В ночь на 18 июня Наполеон почти не спит — ждет известий от Груши, лихорадочно думает, примет ли бой британский герцог. Император, пренебрегая густыми струями дождя, который хлещет не переставая, напряженно вглядывается в темноту, где мелькают огни вражеских биваков.

На рассвете улыбающийся — он никогда не был в таком радужном настроении накануне битв — император принимает окончательное решение: он будет атаковать Веллингтона! Через несколько часов загремели боевые барабаны, запели трубы. Строится пехота, ржут кони, звенят саблями кавалеристы. Колышутся знамена, землю сотрясает многотысячный крик: «Да здравствует император»!

В одиннадцать утра французская артиллерия открывает ураганный огонь по неприятельским позициям, а маршал Мишель Ней поднимает в наступление пехоту. «С одиннадцати до часу французские полки штурмуют высоты, занимают деревни и позиции, снова отступают и снова идут в атаку, — писал Стефан Цвейг в новелле „Невозвратимое мгновение“. — Уже десять тысяч тел покрывают глинистую мокрую землю холмистой местности, но еще ничего не достигнуто, кроме изнеможения, ни той, ни другой стороной. Обе армии утомлены, оба главнокомандующих встревожены. Оба знают, что победит тот, кто первый получит подкрепление — Веллингтон от Блюхера, Наполеон от Груши. Наполеон то и дело хватается за подзорную трубу, посылает ординарцев; если его маршал подоспеет во время, над Францией еще раз засияет солнце Аустерлица…».

Тем временем Груши, который рыщет в поисках Блюхера, слышит отдаленную канонаду. Впрочем, пушки грохочут не так уж далеко — всего три часа ускоренного марша — у Ватерлоо. Маршал лихорадочно соображает — то ли идти на помощь своим, либо, согласно приказу императора, продолжать преследование Блюхера. Его офицеры требуют немедленно отправляться к Ватерлоо.

Терзания маршала

Груши колеблется, не зная, не понимая, что от его решения зависит судьба Франции. Он думает совсем немного, а потом отрицательно качает головой. Тем временем, на поле Ватерлоо армия Наполеона готовится к решающему штурму. И тут полководец видит выползающие из леса фигуры. Он вспыхивает от радости — это Груши мчится на помощь! Но восторг Наполеона тут охлаждается — увы, это Блюхер…

Сражение кипит с неистовой силой, все новые и новые части вступают в схватку. Французы теснят неприятеля, но Веллингтон держится из последних сил, хотя силы англичан иссякают. Наполеон бросает в битву свой последний резерв — императорскую гвардию.

Но английский маршал уже чувствует за спиной спасительный топот тяжелой прусской кавалерии. Наполеону же остается уповать на чудо, которому не суждено свершится. Груши ввязался в абсолютно не нужный бой с арьергардом пруссаков и застрял в отдалении.

Англичане поднимаются в контратаку, а с фланга их поддерживает кавалерия Блюхера. Французские позиции смяты, солдаты и офицеры обращены в паническое, безудержное бегство. И лишь императорская гвардия пытается сопротивляться. Английский полковник Хэллкет кричит: «Храбрые французы, сдавайтесь!». На этот следует презрительный ответ генерала Пьера Камбронна, который вошел в историю: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается!». Ряды храбрецов сметает убийственный залп картечи…

Лишь наступившая темнота спасла императора от плена. В полночь он, грязный, обессилевший и убитый горем находит убежище где-то в деревенской глуши. А неподалеку ликуют победители — Веллингтон и Блюхер. «Они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, — в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… — писал Александр Герцен. — Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились».

Только Груши ничего не знал о Ватерлоо. Он ждал вестей от Наполеона!

И только на другой день маршал узнал, что императорской армии больше нет. Отныне для него началась жизнь мученика. Ну а Наполеон выплеснул на Груши все свое презрение, обвинив виновником исторического поражения.

Последняя вспышка

Да, наверное, Груши мог изменить ход истории, но и Наполеон имел возможность выиграть битву без помощи своего незадачливого маршала. Но в тот день, 18 июня 1815 года, император был не похожим на себя. Его брат Жером позже рассказывал, что у Наполеона внезапно поднялась температура, начались сильнейшие боли в животе. На него напала сонливость, вялость, временами император впадал в оцепенение.

Что же произошло? Возможно, это были первые симптомы отравления. Несмотря на превосходство в живой силе над Наполеоном, его противники, тем не менее, сомневались, что смогут обуздать его незаурядный полководческий дар. И прибегли к яду. Уже потом те же или другие люди продолжили травлю — в прямом смысле — Наполеона на острове Святой Елены. И свели его в могилу…

Но не только болезнь Наполеона помешала ему выиграть битву при Ватерлоо.

При нем Франция постоянно — были лишь незначительные перерывы — воевала — почти четверть века. Истощались людские и материальные ресурсы, уставала армия. Пока шла череда побед, все было нормально. Но после ужасного поражения, которое потерпел Наполеон в России, начался кризис — многие офицеры стали подавать в отставку или медлить с возвращением из отпусков и госпиталей.

Последняя вспышка энтузиазма произошла после второго пришествия Наполеона. Но она быстро миновала — французы поняли, что снова придется воевать, жертвовать свои благополучием, жизнями. И даже если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо, это ничего не изменило бы в его судьбе. Все равно союзники Бонапарта, в конце концов, одолели бы. Сами не справились, призвали бы на помощь Россию, в конце концов.

Отречение от престола и ссылка были для Наполеона неизбежны.

Эхо великого сражения

Давно истлели в могилах участники великой битвы, но споры и дискуссии на тему Ватерлоо не иссякают. Недавно один из британских военных остроумно назвал битву «первой операцией НАТО». Но с этим утверждением можно поспорить. Первой военной операцией альянса было скорее, не Ватерлоо, а вторжение Наполеона в Россию. В его армии в 1812 году было гораздо больше национальностей, чем в войсках Веллингтона и Блюхера в 1815-м.

Бельгийское правительство отчеканило монету достоинством в два евро в память об этом событии. Однако французы, которые до сих пор (!) болезненно реагируют на поражение Наполеона, выразили по этому поводу протест. И смущенным бельгийцам пришлось пустить в переплавку 180 тысяч уже отчеканенных монет.

Между прочим, те же французы до сих пор не могут решить, кто же Наполеон — кровожадный деспот или гений, великий сын великой страны? И этот спор никогда не будет решен.