День отпуска в Донбассе

Никогда не думали съездить-посмотреть на города и села, за которые год назад шли жестокие бои? А я вот подумал. И съездил.

В июле мы с друзьями договорились на машинах поехать в Крым. Ну, а я решил, «раз все равно буду проезжать Донбасс, заеду туда на обратном пути на пару дней — хоть посмотрю, как люди живут».

Все спрашивают «что ты там забыл?» Отвечаю: Я — сценарист документальных фильмов. В том числе — о войне на Донбассе. Но до этого лета с ДНР и ЛНР я был знаком только по роликам на Ютубе и статьям экспертов. «Надо исправлять!» — бодро решил я.

Днем 26 июля приехал в Луганск, посмотрел окрестные города и с утра отправился на свою «экскурсию». Луганск, Дебальцево, Никишино, Шахтерск, Саур-Могила, Макеевка, Донецк, Ясиноватая, Углегорск, Луганск. С 23 до 5 утра в республиках комендантский час. Так что надо было успеть вернуться вовремя, а то проблемы…

Сначала я решил, что надо отметиться в местной комендатуре. На всякий случай. Ответ дежурного: «А от нас тебе что надо? Дуй куда хочешь». Через час я уже под Дебальцево, осматриваю изрешеченные и сгоревшие дома и общаюсь с местными.

Больше всего меня поразила Саур-Могила: изрешеченные урны, фонарные столбы, и могилы ополченцев, которым всего год-полтора. А самое удивительное — памятный камень.

Его установили в 2011 году «в знак дружбы русского и украинского народов», а спустя всего два года эти народы на этом самом месте начнут убивать друг друга десятками. Какой-то сюрреализм.

«Гвоздем» поездки стало мое путешествие обратно из Донецка в Луганск. Дело в том, что ехал я по навигатору. Никогда так не делайте в горячих точках!

Время 21:40. Я выезжаю из Донецка. На улице — ни души. Проезжаю очередной блокпост. Там как обычно ополченец с автоматом.

— Остановиться?

— Да езжай, езжай! — расслабленно машет он.

Буквально через 30 метров развилка: на мост или мимо него дальше по дороге. Выбираю мост. Только заехал и вижу, что он разбомблен и обвален — «подумаешь, я этих мостов за день видел…» На глазах у того же ополченца (!) съезжаю вниз и еду по второму пути.

Лирическое отступление: меня с самого начала очень удивил тот факт, что в Донбассе очень хорошие дороги. Хуже они становились только там, где шли бои, и их не успели залатать. Мне бы насторожиться, когда через 15 минут я выехал на дорогу, состояние которой не описать словами. Километров пять на скорости 10 кмчас, постоянно цепляя дном разбитый асфальт. Как выехал из Донецка, не встретил ни одного человека или машины. Кругом темень кромешная, лес, кусты, какой-то бесконечный забор. «Но ведь по навигатору еду, значит, все хорошо…»

Наконец, дорога становится нормальной. До комендантского часа осталось минут 30. До Луганска не успеваю точно. Ладно, думаю, паспорт российский, номера — московские — пропустят. В крайнем случае, переночую на блокпосту.

Скучно — включаю музыку. Тут мне в голову приходит, возможно, самая светлая мысль за всю мою жизнь — зажечь свет в салоне, чтобы ополченцы не стреманулись, когда заметят машину. Логика простая: увидят, что в салоне один человек и без оружия — не будут нервничать.

Показывается блокпост. В этот раз даже не останавливаюсь, всего лишь сбавляю ход

— Ехать дальше?

В ответ на меня автомат:

— Кто такой? Что здесь делаешь? Выключить фары! Заглушить двигатель!

А мне перед этим один российский доброволец, которого я подвозил до Донецка, дал совет: «Если что, говори, что заблудился — тебе вообще машину сопровождения дадут, и до Луганска с ополченцами доберешься». Ага!

Начинает этот ополченец меня шмонать по полной программе.

— Ты вообще в курсе, что здесь нельзя находиться?

— Серьезно — делаю удивленные глаза — а по-че-му?

— Потому что ты, под Донецким аэропортом. Наш блокпост — дальше 200 метров ничьей земли — и позиции укров. Щас не пугайся, я своих позову.

Бах из автомата — позвал так, что у меня в левом ухе еще секунд 20 свистело. Заводят меня внутрь блокпоста, а там: пулеметы, гранатометы, ящики с патронами — настоящая крепость.

— Туда садись

Смотрю — единственный стул, закрытый мешками с песком от направления ВСУ.

Начинают они меня расспрашивать

— Так ты что, натурально из Москвы приехал посмотреть на места, где бои шли? Да ты отмороженный на всю башку!

Гордо расправляю плечи.

— Нас тут каждый день обстреливают из всего, что только можно. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что сегодня тихо! Вот, глянь на стену, — один из ополченцев подсвечивает фонариком стену со стороны ВСУ. Е-мое! Да в дуршлаге меньше дырок! «Верю-верю!» Выключает фонарик.

— Вход в подвал видишь? Если обстреливать начнут — туда прыгай и жди.

В этот момент где-то что-то начинает то ли стрелять, то ли уже взрываться — я не из тех крутых спецов, которые услышав звук подлетающей мины, презрительно говорят «не наша!» и сплевывают. Вместо этого думаю о том, что неплохо было бы переместиться в бункерочек, но вижу, что ополченцы стоят в полный рост, и сижу, не рыпаюсь. Только про себя думаю: «Какие же нервы надо иметь, чтобы так каждый день?»

Приходит, видимо, старший:

— Ну, где он?

— Вон сидит.

— Сегодня первый день тишины. И тут же этот объявляется. Неспроста это. Звоните ментам, пусть забирают его и сами разбираются.

Понемногу подтягивается все больше народа — всем пересказывают мою историю. Слушаю и прямо чувствую, как становлюсь выше ростом.

В очередном пересказе история выглядит так. Я несколько километров ехал в машине на глазах у половины украинской армии с ближним светом, с дальним светом, со всеми включенными лампочками в салоне, а из него еще и грохотал русский рок! Забавно.

— Жалко, сейчас темно, а то бы посмотрел, как выглядит передовая

— Слушайте, а может, я тогда с вами до утра посижу? И бункерочек, я смотрю, у вас уютный.

— Да мы бы тебя оставили, но менты уже выехали.

— Что, прямо сюда приедут?

— Нет, сюда боятся. Надо будет проехать до них километра три.

Проходит несколько минут.

— Ну, все поехали. Дайте ему бронник.

— Мужики, только мне по нужде надо

Шуток не последовало:

— Надо, так надо.

Только пристраиваюсь к кустам, как опять что-то начинает громыхать. Поворачиваю голову — веер трассеров в небо. Вдалеке что-то вспыхивает и бахает. Интимный процесс естественным образом начинает идти быстрее…

— Ну, где этот турист?

— Да, вон стоит.

— Стоит? Не страшно ему?

Садимся в машину. Я, один ДНРовец справа, один сзади.

— Сейчас делаешь так: прижимаешься к кустам и едешь по правой стороне. Скоро заедем на мост, слева он обрушен. Фары включишь, когда скажем.

Завожу двигатель (кстати, бронежилет мне все-таки не дали) Прижимаюсь к кустам. Потихоньку еду.

— Включай фары! Гони, гони! ГОНИ! Здесь два километра простреливаемая территория.

Смотрю, а мой эскорт чуть ли не на полу машины лежит. Вот в этот момент, мне впервые стало по-настоящему страшно.

Пронеслись мы эти два километра по раздолбанной дороге (бедная подвеска!). Съехали куда-то вниз.

— Все, тормози, они сюда приедут.

Через 5 минут приехали менты. Один ехал на своей машине впереди, другой — со мной. А в отделении Ясиноватой меня еще часа два подвергали допросу. Машину проверили вдоль и поперек — запаску не поленились осмотреть. В телефоне даже в блокнот залезли (кто вообще что-то пишет в блокноте телефона?)

Ночевал в машине (телефон и паспорт отдали в 5 утра). На прощание подарили шеврон ДНР и объяснили, как ехать (не по навигатору!). Впереди меня ждали еще три часа езды по разбомбленным дорогам — зато теперь я знаю, как выглядит асфальт после попадания мины.

Кстати, места, где горела бронетехника, отчетливо видны.

Забрал вещи и домой. Когда пересек границу с Россией, просто вздохнул с облегчением — больше никаких блокпостов и людей с автоматами.

Ночью на МКАДе уже натурально засыпал — как-никак 1300 км одним махом.