Москву и Пекин сталкивают лбами

Иран стремится распространить свою власть в Пакистане, в том числе и военном отношении. Как пишет выходящая в Лондоне саудовская газета «Аш-Шарк аль-Аусат» со ссылкой на пакистанского депутата (Abdul Karim Bakhesh), Тегеран стремится влиять на курс Исламабада через шиитскую общину и «покупая» видных политических и религиозных деятелей.

Также отмечается, что Иран создает в Пакистане различные культурные центры, спонсирует, как минимум, пять телеканалов, а также с 2006 года постоянно направляет военных инструкторов из «Хезболлы» в Парачинар, где в основном проживают мусульмане-шииты. Более того, с 2013 года пакистанские шииты воют в Сирии составе отрядов ополчения на стороне Башара Асада.

Казалось бы, статья в крупной саудовской газете не имеет никакого отношения к России и Китаю. «Аш-Шарк аль-Аусат», основанная в 1978 году в Лондоне, часто делает вбросы в интересах Саудовской Аравии. В данном случае издание также намеренно сгущает краски, многократно преувеличивая влияние Ирана внутри Пакистана. Однако интересно здесь другое: некоторые западные СМИ стали рассматривать этот материал в контексте иранского противодействия недавно якобы созданной коалиции, в которую вошли Китай, Пакистан, Афганистан и Таджикистан и которую уже успели назвать «центральноазиатским НАТО». При этом уже российские журналисты напомнили, что в свое время попытки создать подобный альянс безуспешно предпринимались Москвой — в условиях сокращения натовского присутствия в Афганистане. Но теперь Китай решил создать новую структуру — в обход ШОС и альтернативную ОДКБ, тем самым перетягивая под свою зону влияния еще и Таджикистан, где дислоцируется 201-ая российская военная база.

Напомним, 4 августа агентство Mehr News со ссылкой на газету «Пакистан» сообщило, что командующие вооруженными силами Китая, Пакистана, Афганистана и Таджикистана провели очередное совещание в китайском городе Урумчи, расположенном в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. По итогам встречи вроде было объявлено о создании военной антитеррористической коалиции четырех государств.

Действительно ли Китай создает военный альянс в Центральной Азии без участия в нем РФ? Стоит ли Москве предпринимать какие-либо меры по противодействую стратегии Пекина?

— Статья в «Аш-Шарк аль-Аусат» — это явно информационный вброс, — говорит директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров.

— Я не верю в то, что у Ирана получается проводить свою политику в Пакистане. Во-первых, в военном смысле там доминируют Соединённые Штаты, которые бы этого не допустили. Во-вторых, в Пакистане шиитов от 13% до 20%, но они там, прямо скажем, на вторых ролях.

Но что касается военного альянса четырех стран — «второго ШОС», то я вполне допускаю возможность его создания. Недавно СМИ сообщили о том, что делегация «Талибана» * побывала в КНР, а официальный Пекин это не стал опровергать. Китайцы заинтересованы в том, чтобы им было удобно работать в регионе, но это совсем не значит, что они выступают за стабильность. А власти Таджикистана уже давно проводят многовекторную политику, и, учитывая китайские инвестиции, они запросто переориентируются на Пекин.

Что касается наших действий в регионе, то нам надо четко обозначить — какие цели мы там преследуем? Зачем нам нужна 201-ая военная база в Таджикистане, которая, извините, вообще непонятно, чем занимается, если нет закона, разрешающего ВС бороться с наркотрафиком. Да и дислоцируется она далеко от основных маршрутов.

На самом деле тема с созданием альянса довольно мутная хотя бы потому, что информацию о его создании первыми начали распространять англоязычные СМИ, причем по запутанной схеме: сначала — непонятные региональные издания, затем на щит тему подняли Financial Times и др., замечает заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин.

— Это не значит, что новость — «утка», но следует иметь в виду, что есть игроки, которые заинтересованы в усилении напряженности между двумя государствами — Россией и Китаем, которые изо всех сил стараются снять эту напряженность и урегулировать возможные недопонимания в регионе. Где проще всего поссорить русских китайцев? Не в Арктике и не на Ближнем Востоке, а именно в Центральной Азии (ЦА) — регионе, где у Китая есть свое видение, как следует расширять свое присутствие. Но силовые методы и вопросы, связанные с военно-политическим партнёрством, в китайской концепции все-таки занимают третьестепенное значение.

Китай традиционно пытается взять под контроль основные экономические позиции в ЦА, точно также как и в других точках земного шара — начиная от Африки и заканчивая Латинской Америкой. Да, сейчас КНР пересматривает свою внешнюю политику в сторону большей наступательности, но до отказа от традиции не вступать ни в какие международные силовые альянсы все еще далеко. Все решения последних пленумов, не говоря уже о съездах, трудно трактовать с точки зрения отказа от наследия Дэн Сяопина и вообще от китайской традиции последних двух веков.

Ясно, что Китай заинтересован в снижении возможности трансляции угроз безопасности своим западным провинциям, например, в Синьцзян. Но создавать альянс для этого не нужно. Последние 20 лет Китай умудряется успешно действовать в партнёрстве с центральноазиатскими политическими режимами: ему удалось реально снизить активность уйгурского меньшинства в ЦА. Достаточно сравнить нынешнюю ситуацию с той, чтобы была в середине 90-х годов прошлого века, когда радикальное уйгурское экстремистское подполье активно действовало в Казахстане, Киргизии, Узбекистане, чтобы сделать вывод об успешности китайской стратегии.

Китайцы добились этого без всяких военных союзов, опираясь исключительно на сотрудничество силовых структур государств Центральной Азии и собственно китайского министерства общественной безопасности и военной разведки. Конечно, сейчас появился фактор «Исламского государства» **, но в реальности он не настолько силен, чтобы требовать экстренного создания военной структуры.

Китай вложил много средств в Таджикистан, который в настоящее время, по сути дела, является экономическим вассалом Китая. Но в военно-политическом смысле Таджикистан остается государством, во-первых, входящим в ОДКБ. Во-вторых, на его территории располагается самый крупный военный объект за пределами РФ — 201-ая база. В-третьих, власти Таджикистана будут стараться сохранять позицию «между», чтобы полностью не зависеть от одного игрока.

Думаю, что Таджикистан для Китая гораздо больше интересен с точки зрения выстраивания перспективной модели партнерства с Россией в ЦА. Сейчас на слуху у многих экспертов якобы существующие некие договоренности о том, что будет неформальное разделение сфер влияния в регионе, условно говоря, на банкира и полицейского (кто здесь будет играть какую роль — понятно).

Кроме того, было бы очень странно создавать альянс тогда, когда было принято решение о сопряжении двух проектов (ЕАЭС и китайского мегапроекта — экономический пояс «Шелковый путь»). Да и НОАК сейчас не настолько сильна, чтобы входить на чужие территории и проводить там специальные мероприятия, хотя в перспективе, если Запад не создаст для Китая каких-либо препятствий, то дойдет и до этого.

«СП»: — Кроме того, Афганистан и Пакистан тесно взаимодействуют с США…

 — Вот именно. Несмотря на то, что в Афганистане количество коалиционных войск сократилось со 150 тысяч до 9 тысяч человек, но он все равно остается политическим протекторатом США. Официальная власть в Кабуле и силовые структуры — проамериканские, и я не поверю, что они стали создавать альянс с Китаем, не посоветовавшись со Штатами. И я не могу себе представить сценарий, при котором американцы бы сознательно толкали Афганистан на союз с Китаем даже для того, чтобы таким образом поссорить Москву и Пекин. Это довольно сложно и рискованно.

Что касается Пакистана, то он, конечно, тоже становится все больше прокитайским, но его армия все равно ориентирована на США. В отличие от Турции тамошние политики не могут дезавуировать влияние ВС, поскольку у них нет для этого ни ресурсов, ни желания.

Таким образом, я с определенной долей сомнения отношусь к правдивости информации о создании альянса (про сообщение о наращивании Ираном силы в Пакистане я вообще молчу, зная источник ее распространения). Скорее всего, мы имеем дело просто с преувеличением значимости контактов между представителями четырех стран.

В реальности, на мой взгляд, речь идет о некой кооперации, причем не военно-технического или военно-политического плана, а в области работы спецслужб. А это для России не является каким-либо вызовом или угрозой. Наоборот мы заинтересованы в том, чтобы «Большая Центральная Азия», пользуясь американской терминологией (включает в себя Афганистан и часть Пакистана), была стабильнее. Если добавиться структура, спецслужбы которой будут бороться с вызовами, то это снимет с нас не только часть ответственности, но и затраты. Здесь я соглашусь с аналитиками Казахстанского института стратегических исследований при Президенте РК, которые недавно представители доклад, в котором прогнозируют создание некоего неформального альянса России и Китая на территории Центральной Азии.

---

* Движение «Талибан» Верховным судом РФ 14 февраля 2003 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

** «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), решением Верховного суда РФ от 29.12.2014 признано террористической организацией и её деятельность в России запрещена.