Путин выбрал между пушками и маслом

Новая госпрограмма вооружений (ГПВ) на 2018−2025 годы будет урезана. Об этом во вторник, 16 мая, шла речь в Сочи на совещании о выполнении ГПВ под председательством президента РФ Владимира Путина, сообщают «Ведомости».

С одной стороны, текущая ГПВ, которая была принята на 2011−2020 годы, и оценивалась при принятии примерно в 20 трлн. рублей, успешно выполняется. Как отметил президент, в 2016 году доля современных вооружений в частях постоянной готовности доведена до 58%, а в 2017 году этот показатель предстоит увеличить до 62%. Тем не менее, коррективы необходимы.

«Боевой опыт, полученный в ходе операции в Сирии, необходимость укрепления арктических территорий и границ на западе и юго-западе потребовали уточнения подходов по переоснащению войск. Поэтому в ходе совещаний также рассмотрим основные параметры новой госпрограммы вооружений», — заявил Владимир Путин.

По информации издания, военно-промышленная комиссия рассмотрит новую ГПВ июле, а уже в сентябре документ будет утвержден президентом. Дискуссии по параметрам программы еще продолжаются, но общая сумма якобы согласована на отметке 17 трлн. рублей.

Тут надо понимать: запросы у военных были намного выше. Так, в 2014 году Минобороны на расширенной коллегии представило отчет, в котором говорилось, что за счет унификации удалось снизить расчетную сумму программы с 55 трлн. до 30 трлн. рублей.

А в сентябре 2016 года в Кремле состоялось совещание по вопросу обеспечения ГПВ-2025. Дискуссия переросла в разговор на повышенных тонах. Причиной стали «диаметрально противоположные» оценки предельного объема финансирования, высказанные министром финансов Антоном Силуановым и министром обороны Сергеем Шойгу: первый говорил о 12 трлн. рублей, второй — о сумме около 22 трлн.

На сентябрьском совещании финансисты утверждали, что в существующих экономических реалиях бюджет не выдержит столь большой нагрузки, и рост оборонных расходов негативно скажется на реализации социальных программ. Военные же говорили, что если к 2020 году доля современного вооружения армии не достигнет 70% (что предусмотрено майскими указами Владимира Путина), существует риск потерять набранный темп перевооружения и скатиться в деградацию.

И вот теперь, видимо, компромисс найден. Он означает, по версии «Ведомостей», что решено отказаться от полномасштабных работ по таким затратным проектам, как новый авианосец, новый эсминец (предлагалось сделать его с атомной энергетической установкой), новый стратегический бомбардировщик ПАК ДА, перспективный истребитель-перехватчик.

В итоге, указывает издание, «по ГПВ до 2020 года реальное финансирование будет ниже запланированных 20 трлн. „на десятки процентов“».

Что стоит за компромиссом в Сочи, как скажется урезание ГПВ на обороноспособности страны?

— История ГПВ начиналась с эпической битвы за деньги, которая происходила в 2009—2010 года, — отмечает полковник запаса, член Экспертного совета коллегии Военно-промышленной комиссии РФ Виктор Мураховский. — Борьба велась до последнего. Президент, напомню, подписал эту программу 30 декабря 2010 года, а с 1 января 2011-го она вступала в действие. Военные первоначально просили 54 трлн. рублей — эти деньги требовались на перевооружение всех видов ВС и родов войск. Но в итоге, как известно, уровень финансирования согласовали на отметке 20 трлн.

Надо понимать: военные всегда запрашивают сумму, которая необходима была бы для гарантированной обороны страны и решения всех задач военной безопасности. А затем ведется согласование — с финансово-экономическим блоком правительства, с военной промышленностью. Так было и с нынешней ГПВ, причем дополнительно была принята федеральная целевая программа поддержки и развития ОПК объемом 3 трлн. рублей.

Сейчас в Сочи президент снова заявил, что доля современного вооружения в 70% к 2020 году — обязательное условие, и альтернативы ему нет. Исходя из этого участники совещания и сошлись на цифре — по моим данным — порядка 18 трлн. рублей.

«СП»: — То есть, 18 трлн. позволят гарантированно достигнуть планки в 70% современного вооружения?

— Да, причем к исходу 2020 года. Кроме того, такой уровень финансирования позволит поддерживать планку 70% доли современного вооружения в последующие годы, и одновременно создавать задел в направлении перспективных видов вооружений.

Все-таки программы ГПВ не дискретные, а перетекают одна в другую. И если сейчас не создать научно-технический задел, у нас наступит провал по направлениям, на которые средства сейчас не выделят. Именно это мы увидели при реализации нынешней программы — например, в области беспилотной авиации, а также в области электронно-компонентной базы.

«СП»: — Горизонт текущей программы был рассчитан до 2020 года. Почему потребовалась корректировка — сроки новой ГПВ от 2018 по 2025 год?

— Госпрограммы вооружений расписываются на 10 лет, и уточняются каждые 5 лет. Новая очередная программа не была принята в 2016 году, потому что финансово-экономический блок правительства не смог представить достоверный прогноз на период до 2025 года.

Замечу, ГПВ во вводной части всегда имеет экономический прогноз на 10 лет вперед. В нем указаны, например, значения дефляторов (индексов для измерения уровня цен на определенные товары за определенный период) — а это важнейшие показатели при определении цен на продукцию военного назначения. Исходя из этих индексов Минобороны и промышленность рассчитывают количество вооружений, объем затрат на научно-исследовательские работы, а также на фундаментальные и перспективные исследования. Так вот, ни разу еще не бывало, чтобы финансово-экономический блок «угадал» реальные показатели экономического развития.

А в ситуации 2014−2015 года блок и вовсе расписался в своем бессилии. Поэтому президент принял волевое решение: сдвинуть начало следующей программы на 2018 год, а пока продолжать выполнять то, что было прописано в действующей ГПВ до 2020 года.

«СП»: — Представим, к 2020 году мы довели долю современных вооружений до 70%. Как наша армия будет смотреться на фоне других армий мира?

— 70% - это очень хороший показатель, по сути, уровень самых передовых военных держав. Другое дело, что у каждой из этих держав своя структура вооруженных сил, и свои акценты на ключевые системы вооружений. Скажем, мы отстаем от того же Китая в области беспилотников, но в тоже время в области стратегических ядерных сил — на мой взгляд — Россия опережает сейчас всех.

Общую оценку здесь давать нельзя: у каждой страны свое геополитическое положение, и свои задачи в области военной безопасности. Скажем, США намерены сейчас увеличить количество боевых кораблей ВМС до 350, и довести до 12 число авианосных ударных групп, поскольку Америка для обеспечения военной безопасности должна доминировать на двух океанских театрах военных действий. У России, понятно, другие приоритеты.

«СП»: — Получается, нельзя сказать, что военное финансирование сейчас значительно урезано, чтобы не пришлось урезать социалку?

— Практика показывает, что известный лозунг «пушки вместо масла» абсолютно несостоятелен. В России нет прямой связи между социалкой и военными расходами. Те деньги, которые якобы сэкономят в случае существенного урезания военных расходов, как правило, в дальнейшем расходуются неэффективно. И существенного влияния на улучшение жизненного уровня населения никогда не оказывают.

Мы это уже проходили — вспомните не просто урезание, а обвал военных расходов в 1990-е. Что, нам всем стало от этого сильно лучше?! Не станет, надо думать, лучше и сейчас. Но вопрос так, к счастью, не ставится.

— Уровень финансирования ГПВ на 2018−2025 годы определен так, чтобы не ущемлять серьезно социальные программы, — считает академик Академии геополитических проблем, бывший начальник Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны РФ генерал-полковник Леонид Ивашов. — По сути, размер военного бюджета любой страны зависит от характера и масштабов угроз безопасности государства. А мы видим сегодня, что угрозы в адрес России только нарастают. Достаточно сказать, что наши главные оппоненты — американцы — увеличили военный бюджет США на 54 млрд. долларов, что становятся реальностью киберугрозы.

На эти угрозы нужно реагировать, но наше государство сейчас дает военным то, что возможно. К сожалению, наша экономика по-прежнему топчется на месте, и наполнять бюджет за счет промышленности и экономики знаний пока не получается. Мы как прежде сидим на нефтегазовой игле, и наблюдаем за сокращением добычи и падением цен на углеводородное сырье. Все это и заставляет снижать планку военного финансирования.