Пропавший без вести скорее мертв, чем жив. Потери ВСУ глазами экспертов

Более семи тысяч украинских военных числятся без вести пропавшими, сообщил уполномоченный по вопросам лиц, без вести пропавших при особых обстоятельствах, Олег Котенко. «Цифра такая есть, и мы рассчитываем, что люди, которых мы разыскиваем, являются военнопленными».

Более 60% пропавших без вести, по имеющейся у киевских властей статистике, впоследствии удается найти среди военнопленных. Оставшиеся проценты приходятся на погибших, которых не удалось найти и идентифицировать, для чего планируется ввести обязательный сбор ДНК-образцов у новобранцев для упрощения их опознания впоследствии. По словам Котенко, массовый сбор геномной информации может начаться в конце апреля.

«У нас очень много людей гибнет на фронте, и ДНК-экспертиза бывает затягивается надолго, чего не хотелось бы ни родным [погибших], ни кому-то еще», — пояснил уполномоченный.

Действительно ли большая часть из семи тысяч — пленные? Почему о них ничего не известно? Или украинское командование скрывает масштабы безвозвратных потерь, записывая часть погибших в «без вести пропавшие»? И вообще, цифра 7000 представляется несколько заниженной… Можно ли по ней судить о реальном числе погибших?

— Семь тысяч — это много, — убежден доцент кафедры политического анализа и социально-психологических процессов Российского экономического университета имени Г. В. Плеханова Александр Перенджиев. — Но вряд ли эта цифра соответствует реальности. К любым цифрам по людским потерям, которые озвучивают представители киевского режима, приходится относиться критично. Они больше направлены на манипулирование общественным мнением, чем на попытку дать объективную картину.

«СП»: Что с этими пропавшими? Это пленные? Или погибшие? Или дезертиры? Или еще кто?

— Полагаю, что эти цифры больше относятся к погибшим. Информацию об украинских военнослужащих в российском плену киевский режим получает своевременно по линии институтов по правам человека и других правозащитных организаций. Определенная часть данных показателей, действительно, может иметь отношение к дезертирам.

«СП»: Украинское командование заинтересовано в том, чтобы искать пропавших? Или нет? Делает для этого что-то реально?

— Судя по многочисленным жалобам родственников военнослужащих ВСУ, киевский режим только на словах организует поиск без вести пропавших. Кстати, всем украинским пленным российская сторона дает возможность позвонить своим родственникам. Поэтому пропавший без вести — это лицо, которое одновременно не признано официальной киевской властью погибшим и родственникам не известно его местонахождение.

«СП»: Согласно имеющейся у украинских властей статистике, более 60% пропавших без вести впоследствии удается найти среди военнопленных. Что дальше? Их обменивают, и они снова возвращаются на фронт? То есть потерями их назвать нельзя?

— Этой информации со стороны должностных лиц киевского режима доверять ни в коем случае нельзя. Официальные власти и родственники украинских пленных получают своевременную информацию обо всех лицах, находящихся в российском плену. То есть, заявленные 60 процентов — явная манипуляция цифрами и общественным мнением.

«СП»: Власти заинтересованы в том, чтобы скрыть статистику по мертвым и дезертирам? Как они это делают? Завышение числа пропавших дает им какую-то выгоду?

— Безусловно для киевской власти выгодно скрыть количество погибших и дезертиров под вывеской «пропавшие без вести». А затем и уменьшить саму численность лиц данной категории. Ведь родственникам погибших необходимо выплачивать компенсации, а объективная статистика по дезертирам может сильно подпортить имидж ВСУ, да и самой власти в Киеве.

«СП»: Обычно по числу пропавших можно судить о безвозвратных потерях и наоборот. Как обнародованные цифры коррелируют с данными о «двухсотых» из других, достаточно достоверных, источников?

— Данные о погибших занижаются примерно вдвое. Данные о пропавших без вести примерно в полтора раза. Полагаю, число погибших, обнародованных Киевом, можно смело умножать на два. Число пропавших без вести — умножить на 1,5, затем разделить на 2. И полученную цифру прибавить к числу погибших.

— К любым цифрам, предоставляемым украинской стороной, нужно относиться с осторожностью, — убежден экс-боец ополчения ЛНР Александр Аверин. — Однако предположим, что цифра в семь тысяч пропавших без вести реальна. Я не думаю, что украинская статистика насчет 60 процентов военнопленных, которые найдутся среди пропавших без вести, верна. Обмен военнопленными проходит регулярно, и информацию о них наша сторона предоставляет Украине без особой задержки. Четыре тысячи украинских военнопленных просто не могут возникнуть резко и ниоткуда. Полагаю, практически все из украинского списка пропавших без вести убиты в бою. Наши военные корреспонденты регулярно публикуют кадры с мертвыми украинскими солдатами. Многие, если не все, попадают в категорию пропавших без вести.

Кроме того, известен ряд случаев, когда украинский командир не вносит пропавшего или убитого бойца ни в один список, а просто получает за него зарплату.

«СП»: Насколько можно по этим цифрам судить о реальном числе погибших в ВСУ?

— Говорить о четкой корреляции между числом безвозвратных потерь и пропавших без вести не стоит, особенно когда потери записывают в пропавших без вести. По некоторым оговоркам западных лидеров известно, что число безвозвратных потерь среди украинских солдат превышает сотню тысяч человек. Точную цифру сейчас никто не назовет — это особо секретная информация.