Ильгар Велизаде: Экспорт цветной революции в Иран невозможен

Президентские выборы в Иране, состоявшиеся 12 июня и победителем которых признан действующий президент Махмуд Ахмадинежад, поставили страну на грань гражданского противостояния, если не войны. Уже есть жертвы. Вчера произошли первые столкновения между противниками Ахмадинежада и силами правопорядка, в результате которых семь человек погибли, а десятки получили ранения. Трагедия не остудила страсти. В Иране с утра продолжаются акции протеста.

Духовный руководитель Ирана аятолла Али Хаменеи распорядился провести расследование по фактам нарушений в ходе выборов, а также провел встречу с лидером оппозиции Мир-Хосейном Мусави — соперником Ахмадинежада на состоявшихся выборах. На вопросы «СП» о событиях в Иране ответил политолог, главный редактор журнала «Professional» Ильгар Велизаде.

«СП»: — Насколько ожидаема и предсказуема была ситуация, сложившаяся сегодня в Иране?

— Если иметь ввиду результаты голосования, то всерьез шансы на победу оппонентов нынешнего иранского президента мало кто рассматривал. Если же говорить о масштабах протестов, то их вряд ли кто мог предвидеть. Если сравнивать сегодняшнюю ситуацию в Иране с тем, что обычно случается после выборов, особенно президентских, то никогда прежде степень недовольства итогами не приводила к такому всплеску насилия и беспорядков. Причину происходящего, на мой взгляд, следует искать в степени поляризации общественного мнения, которая за годы правления Махмуда Ахмадинежада возросла в разы. Если в процентном соотношении сторонники консервативного лагеря, который возглавляет Ахмадинежад, намного превышает сторонников реформистов — и это объективно так — то степень взаимного недоверия, если хотите, неприятия позиций, взглядов друг друга заметно возросла.

«СП»: — Существует мнение, что за недовольством и протестами стоят внешние силы, в частности США? Насколько значим этот фактор внешнего влияния на выборы в Иране?

— Значимость внешнего фактора на выборы в Иране можно лишь рассматривать в контексте взглядов на внешнюю политику основных соперничающих кандидатов. Иран — страна в достаточной степени замкнутая, и хорошо отлаженная политическая система исламского государства очень тщательно следит за тем, чтобы кандидат в президенты не имел тесных связей вне страны, не был ангажирован со стороны. В этих условиях вряд ли стоит говорить о том, что внешние силы так или иначе замешаны в происходящем. Что касается того, что произошло, или точнее того, что происходит, то реальный лидер страны, а именно им является духовный лидер аятолла Али Хаменеи, в своем недавнем выступлении действительно упомянул внешние силы, которые заинтересованы в подрыве стабильности в стране. Но, думается, это лишь для того, чтобы призвать сторонников Мусави и его самого канализировать недовольство в русло конституционных действий.

«СП»: — Распространено убеждение, что за многими схожими событиями и явлениями на постсоветском пространстве, тоже стояли внешние силы: имеются цветные революции в Грузии, Киргизии, Украине, дестабилизация в Молдавии. Не просматривается ли здесь аналогичная режиссура?

— Есть хорошая русская пословица: «Что русскому хорошо, то немцу — смерть». Если перефразировать ее с учетом специфики рассматриваемого нами вопроса, то можно сказать: «Что произошло (или может произойти) на постсоветском пространстве, в Иране может с треском провалиться и иметь обратный эффект». Никакая цветная революция в Иране, если говорить о сегодняшней ситуации, невозможна. Это однозначно. Иран является клерикальным государством. И политические процессы здесь регулируются верховной духовной властью, которая располагает не только внушительными инструментами регулирования общественной деятельности, но и солидным кредитом доверия населения. Иранское общество, несмотря на достаточную многополярность, в массе своей подчинено нормам и правилам, которые устанавливаются духовенством. И принимаются эти нормы и правила беспрекословно. Ни один из нынешних или бывших кандидатов никогда не был в оппозиции правящему режиму. Напротив все они были ярыми его приверженцами, и единственное, что их отличает, — это взгляды на то, как сделать теократический режим в стране еще более жизнеспособным и функциональным. А революция в Иране может означать только одно — контрреволюцию, то есть ту политическую модель, которая сменит нынешнюю, возникшую после исламской революции 1979 года.

«СП»: — В чем состоит различие позиций и программ основных кандидатов — действующего президента Ахмадинежада и его соперника Мусави?

— Об этом много говорилось накануне выборов. Если вкратце, то оппоненты иранского президента вменяют ему в вину слишком резкую внешнюю политику, неумение вести дипломатические кампании в условиях международного давления в связи с проведением национальной ядерной и космической программ, слабый менеджмент экономики на фоне падения цен на нефть, растущий дефицит бюджета, сокращение реальных доходов населения и пр. Примечательно, что кандидат в президенты Мусави, будучи этническим азербайджанцем, предлагал пересмотреть отношение государства к политике по отношению к представителям различных национальностей населяющих Иран. В частности предлагалось усилить внимание к преподаванию азербайджанского языка и пр. В Иране где понятие «национальное меньшинство» звучит с достаточной степенью условности, ведь титульная нация — персы не составляют и половины населения, умеренное «эксплуатирование» национального вопроса практикуется довольно часто. Однако, на практике, существенных изменений не происходит.

Что же касается самого Ахмадинежада, то он, на протяжении всей предвыборной кампании, чувствовал себя весьма уверенно и в свойственной ему манере парировал выпады оппонентов, используя любой удобный момент для пиара своей политики. Запуски ракет разной дальности, успехи в продвижении космической и ядерной программ. Имя Ахмадинежада во всех этих случаях упоминалось в контексте событий. Обвинения в неумении грамотно вести национальное хозяйство он опровергал различными аргументами, ссылаясь на официальную статистику, на основании чего, впрочем, и был неоднократно обвинен во лжи. Но его главный козырь — извечная борьба с Израилем и Западом, почти всегда срабатывал безукоризненно.

«СП»: — Перед выборами иранская политическая и духовная элита оказалась расколотой. В частности, известно, что авторитетные имамы не все и не однозначно были на стороне Ахмадинежада. Также известно, что часть из них призывала духовного лидера аятоллу Али Хаменеи поддержать кандидатуру Мир Хосейна Мусави. Чем можно объяснить такое явление?

— Иран вообще уникальное государство. Политическая система здесь устроена так, чтобы ничем не напоминать тривиальный авторитарный режим. Напротив, существует возможность время от времени выпускать пар из кипящего котла сложных общественных процессов. И на исламский режим тоже существует давление. И связанно оно с тем, что любой режим, любое общество время от времени нуждается в обновлении, в модернизации. Причем это давление легализируется через активное участие мул в общественной жизни страны. Что касается поддержки некоторых влиятельных мул кандидатуры Мусави, то это лишний раз свидетельствует о наличии различных мнений даже в верхушке духовенства. Кроме того, Мусави ведь личность в стране легендарная. Он был одним из близких соратников самого аятоллы Хомейни. И наличие у него сторонников в самой верхушке власти далеко не случайно.

«СП»: — Известно, что Мир Хосейн Мусави, этнический азербайджанец, а азербайджанцы в Иране составляют не менее трети 70-миллионного населения страны. Можно ли считать, что именно национальный фактор отразился на выборах и ситуации в целом?

— Частично я уже ответил на этот вопрос. Что же касается темы насколько национальный фактор отражается на внутриполитическую ситуацию в стране, то достаточно сказать, что первое лицо в стране — аятолла Хаменеи является этническим азербайджанцем. Так что, следуя этой логике, именно Мусави, а не Ахмадинежад должен был быть лидером президентской гонки. Но вы затронули весьма болезненный для Ирана вопрос. Дело в том, что никогда, ни при шахе, ни теперь политические элиты страны не позиционировали Иран как персидское государство. Здесь принято говорить о жителях страны не как о персах, курдах или азербайджанцах, а как об иранцах. По аналогии с Россией — не государство русских, но страна россиян. Как и в любом полиэтническом государстве здесь есть свои проблемы и зачастую очень существенные. Но эти проблемы часто скрываются, ретушируются. И вряд ли на этот раз кто-то во власти или в оппозиции будет обнажать проблемы этнических групп в угоду политическим интересам. Все понимают какими последствиями это чревато для всех.

«СП»: — Насколько вероятно, что под предлогом значительных нарушений в ходе выборов, высший руководитель Ирана аятолла Хаменеи объявит выборы не состоявшимися и назначит новые?

— Вряд ли на это стоит рассчитывать. Хаменеи уже поздравил Ахмадинежада с победой. При всей сложности ситуации, необходимо признать, что победа нынешнего президента была более чем убедительной. На прошлых выборах он победил лишь во втором туре, набрав свыше 60% голосов. 12 июня этот раз этот показатель был достигнут уже в первом туре. Да и почти двукратный разрыв по сравнению со своим основным конкурентом о многом говорит. Даже если и имели место факты фальсификации, то вряд ли в таких огромных масштабах. Интеллектуалы, студенты, феминистки и прочие слои иранского общества, голосовавшие преимущественно за Мусави, численно оказались меньше политически активного среднего слоя, военных, многочисленной армии духовенства, традиционно голосующих за консерваторов. Этого следовало ожидать. Стан реформистов все последние годы переживал не лучшие времена в своей истории. Раздираемые внутренними противоречиями, они не смогли достойно подготовиться к этим выборам.

«СП»: — Можно ли сказать, что внешняя и внутренняя политика действующего президента Ахмадинежада не воспринимается однозначно позитивно элитой иранского общества.

— Конечно, и выборы это показали. Но Ахмадинежад заметно окреп. И не видеть этого нельзя. Наверное, аргументы в споре с нынешней властью следует подбирать более весомые. Да и тактика оппозиции нуждается в серьезном пересмотре. Во всяком случае, сегодня нет других способов изменить курс, речь идет о тактических изменениях через легитимные способы борьбы. Чем скорее реформаторы проведут реальные реформы в своих рядах, тем реальнее можно говорить о переменах в иранском руководстве.

«СП»: — Способны ли персональные перемены на президентском посту существенно отразиться на внешней и внутренней политике Тегерана. Ведь известно, что президент это не первое, а второе лицо государства. Внешняя политика и оборона государства сосредоточены в руках духовного лидера аятоллы Али Хаменеи.

— Отвечу коротко. Перемен в руководстве Ирана не произошло. Судя по всему, не произойдут существенные перемены и в политике Ирана. Хотя, надо признать, что тут не все зависит от самого Ирана. В любом случае, как обычно принято говорить в таких случаях, следует ждать развития событий.

[*]