Наши нефть и газ могут уйти из Европы насовсем

Из-за того, что Евросоюз в декабре 2019 года объявил о запуске проекта «Зеленая сделка» для поддержания экологии, сокращение экспорта углеводородов из России в Европу неизбежно. Об этом, в частности, заявил вице-президент по стратегическому развитию компании ЛУКОЙЛ Леонид Федун.

По его мнению, уже к 2040 году нефтяной рынок Старого Света к 2040 году может уменьшиться в два раза. Схожая судьба ожидает и газовый сектор этого региона. «В ЕС планируется ввести норму о содержании водорода в метане до 5%, так что потребление традиционного газа может сократиться к 2040 году», — аргументировал свое мнение эксперт.

Он также добавил, что его компания отказывается от строительства масштабных нефтегазохимических комплексов, так как появляются технологии, позволяющие сделать практически бесконечной вторичную переработку пластика, из-за чего в перспективе мировой рынок углеводородов потеряет ежедневный спрос на уровне 3−5 миллионов баррелей.

На фоне такого расклада «СП» поинтересовалась у экспертов нефтегазовой отрасли — не придется ли нам в скором времени разворачивать все наши трубопроводы в сторону каких-нибудь африканских государств? И в какую копеечку влетит это нашей многострадальной, заточенной в основном под экспорт углеводородов государственной казне, учитывая, во сколько нам уже обошелся так и недопроложенный «Северный поток 2»?

— Если мы говорим про нефть, то ее потоки с Западной Сибири мы можем достаточно безболезненно перенаправить, — предположил ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. — К слову, у нас и без того осталась, по сути, одна-единственная труба в Европу, «Дружба», прогоняемые по которой объемы нефти постоянно уменьшаются. Но происходит это, кстати, не потому, что европейцы берут все меньше и меньше, а потому, что у нас активно развивается азиатское направление. Дело доходит до того, что нефтедобытчики Западной Сибири серьезно конкурируют между собой за право прокачки своих ресурсов по нефтетранспортной системе ВСТО (Восточная Сибирь — Тихий океан). Потому что добывают они легкую низкосернистую нефть, которая, проходя по западному пути, смешивается с тяжелыми высокосернистыми поволжскими и кавказскими потоками, что заметно снижает качество ресурса на выходе из трубы. На восточном же направлении за такую легкую нефть можно получить гораздо более высокую цену.

«СП»: — А кавказская и поволжская нефть?

— Эти потоки можно транспортировать через морские порты, в частности, через Новороссийск. Так что если европейцы будут свой рынок сокращать, то вся наша нефть может хоть сейчас спокойно уходить на Азию, надо только расширить немного ВСТО. А так у нас уже имеется вполне связанная транспортная система, и те же компании Западной Сибири могут выбирать, куда им качать свою нефть — на Запад или на Восток.

«СП»: — С газом тоже все так легко можно повернуть?

— С газом дело обстоит гораздо сложнее. Просто так перенаправить западносибирские месторождения мы не можем, нет соответствующей инфраструктуры. Только-только идут активные обсуждения постройки газопровода «Сила Сибири 2» транзитом через Монголию, да и то исключительно в Китай, а не на все западные рынки. Впрочем, европейцы обещают сокращать свой газовый рынок медленнее, чем нефтяной. Потому что основной враг у них — уголь. Нефть на втором месте, а уже потом идет газ.

«СП»: — То есть нам, получается, от намерений европейцев ни тепло, ни холодно?

— Все-таки, как я уже говорил, история с газом имеет свои особенности. С одной стороны, на то, чтобы построить инфраструктуру, время есть. Но, с другой стороны, производителей газа-то в мире много. И вот тут встает вопрос — сумеем ли мы провести газопровод, скажем, с Ямала в Азию и остаться при этом рентабельными? Расстояние ведь очень большое, боюсь, что газ по такому трубопроводу до Владивостока только дойдет, как уже станет «золотым». Конкурировать в таких условиях очень тяжело.

Поэтому надо там что-то делать. Хотя бы строить заводы по сжижению газа. «Новатэк», например, это сделал. Да, пускай с госсубсидированием, пускай с кучей льгот, но этот проект вполне работоспособен и даже рентабелен.

«СП»: — Государство столько сил и средств кладет на достройку «Северного потока 2». А если оно еще и массово заводы СПГ в Сибири возводить начнет, без денег не останется? И, кстати, не получится ли так, что мы инфраструктуру понастроим, трубопроводы развернем, а все это окажется невостребованным?

— Что касается затяжек с «Северным потоком-2», то это политический, по сути, акт, обусловленный стратегией США. Она заключается в том, чтобы запереть наши углеводороды на Украине, а потом, используя свое влияние на Киев, каким-то образом перекрыть этот транзит. Тогда в Европе возникнет дефицит газа, цена на него возрастет, и тогда поставки американского газа в Европу станут рентабельными.

А что касается вообще будущего нашего газового транзита, то, во-первых, впереди еще как минимум 20 лет. Во-вторых, еще неизвестно, удастся ли в конечном итоге европейцам отказаться от ископаемого топлива, когда это будет сделано и в каких объемах. Потому что спрос на газ в Евросоюзе сейчас есть, ведь все то, что есть в Северном море, истощается очень быстро — и норвежская, и голландская, и британская части.

«СП»: — Если обрисованные Федуном перспективы все же обретут реальные очертания, да еще и спрос на нефть сократится на 3−5 миллионов баррелей в сутки, для нашего бюджета, сидящего на «нефтяной игле», не возникнет никаких трудностей? Ведь неизвестно, насколько трудно будет отлаживать новые каналы сбыта.

— Я не сторонник теории «ресурсного проклятия», и считаю, что нам ничто не помешает развивать другие отрасли, имея нефть и газ. Хороший пример — США. У них же как-то получается придумывать и выпускать, скажем, «Айфоны» с «Теслами», оставаясь при этом одним из крупнейших в мире производителей газа и нефти. Если мы останемся в таком же положении, как сейчас, то неприятные истории, связанные с падением цен на нефть, конечно, будут происходить. Кстати, то же самое происходит и сейчас, но экономику нашу это не убивает, хотя и делает ее очень слабой, вынуждая государство сокращать бюджетные расходы, что естественно не нравится населению.

Последние слова эксперта звучат, конечно, весьма оптимистично, но от суровой реальности никуда не деться — кроме нефти, газа и металлов, по большому счету, продавать нам за рубеж больше нечего. Развивать — тоже.

— Вооружение мы и так экспортируем довольно активно, — заметил экономист Леонид Хазанов, — Но санкции США в этой сфере нам ощутимо мешают. Что касается экспорта продовольствия, то у нас очень много выращивается пшеницы четвертого, пятого и шестого классов, и мы, действительно, отправляем ее на экспорт. Но без увеличения посевов высококлассной пшеницы рассчитывать на большие экспортные прибыли мы не можем.

Станкостроение в России слабоватое, несмотря на ранее анонсированные проекты строительства новых заводов. Чтобы вывести его на экспорт, нужен его гигантский скачкообразный рост, а у нас для этого нет ни ресурсов, ни кадров. Автомобили наши в Азии, Африке и кое-где в Европе, конечно, покупают, но говорить о крупном экспорте не приходится.

Это обусловлено тем, что российская промышленность за последние 30 лет очень сильно изменилась далеко не в лучшую сторону, и для изменения ситуации нужны глобальные структурные реформы. А проводить их, отмечает экономист Никита Масленников, мешает целый ряд факторов.

— Во-первых, этому мешает грандиозность самой задачи и отсутствие необходимого для ее реализации опыта, который пока ограничивается частными, точечными решениями, — констатировал он. — Во-вторых, подобная структурная перестройка требует как минимум устойчивости налоговой системы, а, стало быть, достаточно жесткого планирования по госрасходам и четкого понимания того, как у нас работают нацпроекты. А сейчас ничего этого нет, пока все сильно напоминает школьную контурную карту, в которой нерадивые ученики рисуют Уральские горы вдоль Каспийского моря.

Наконец, надо снижать долю государства в ВВП с нынешних 50−60% до меньших значений, а это подразумевает реформу государственного сектора. Но я, например, не знаю таких людей, что готовы сейчас взять и реформировать те же «Газпром» с «Роснефтью». Помимо этого, для таких изменений и политическую систему надо менять. Отчасти, конечно, этот было сделано через недавние поправки в Конституцию, но надо двигаться дальше. А куда, как и каким образом — достаточного опыта и понимания у нас пока нет.

В итоге, резюмировал Никита Масленников, экономические проблемы загоняются вглубь, и в результате мы имеем то, что имеем.

И коль скоро никаких признаков того, что в обозримой перспективе никаких признаков структурных изменений нашей экономики не предвидится, остается лишь уповать на то, что у европейцев с их «Зеленой сделкой» ничего не срастется. Иначе очередных экономических потрясений нам, видимо, не избежать.