«Хромая лошадь» 40 дней спустя — Пермь не снимает траур…

13 января исполняется 40 дней с момента трагедии в «Хромой лошади». Пермь до сих пор в трауре. В злополучном клубе погибли 155 человек. Почти у каждого пермяка там был родственник, знакомый или коллега. 13 следователей, сутками не выходивших из сгоревшего помещения клуба, отравились угарным газом, надышались копотью и слегли в больницы. Восемнадцати спасателям, которые увозили из «Лошади» трупы, потребовалась помощь психолога. Второй месяц в Перми работают представители Генпрокуратуры и Следственного комитета. Есть и обвиняемые в пожаре: арестованы весь менеджмент клуба, директор пиротехнической компании, которая установила фейерверк, а также главный инспектор Госпожнадзора по Пермскому краю.

Кто ответит за все случившееся, рассуждает адвокат пострадавших в «Хромой лошади» Игорь Трунов.

«СП»: — Игорь Леонидович, кто к вам обращается за помощью из Перми?

 — Обращаются две категории потерпевших. Наиболее большая — родственники тех пострадавших, которые лечатся в московских ожоговых центрах. Это около 50 человек, которые проживают здесь, в Москве, в гостиницах, ухаживают за близкими и родными. Вторая категория — родственники погибших, которые находятся в Перми, и которые по одному присылают мне доверенности на право предоставлять их интересы.

«СП»: — Почему вы разделяете эти категории?

 — Потому что это две абсолютно разные истории. Когда человек погиб — все, затраты окончены. Человека похоронили, погребальные расходы совершены. Когда человек находится в больнице — это такая неоконченная история, которую непонятно, с какого конца начинать. Непонятно, что будет после лечения: будет ли инвалидность, какая группа инвалидности будет, какое необходимо будет восстановительное санаторно-курортное лечение, и так далее. Там целый спектр различных вариаций того, как человек может вылечиться. И все это, естественно, упирается в деньги, в затраты. С учетом того, что эта история все еще длится, сейчас какие-то претензии предъявить невозможно. Непонятно, чем это кончиться, может, кто-то еще и не доживет до конца лечения. Поэтому эта наиболее многочисленная группа обратившихся находится в подвешенном состоянии.

«СП»: — Какой самый болезненный вопрос для обоих групп потерпевших?

 — Найти, все-таки, кто ответчик. Я пока не вижу однозначного ответа на этот вопрос. Пока мы обратились в рамках уголовного делопроизводства в части наложения ареста на имущество фигурантов, которые привлечены к уголовной ответственности и содержатся под стражей. Дело в том, что мы получили информацию, что распродаются их зарубежные активы. В Испании распродаются машины, дома, бизнес — на очень крупные суммы: фигурируют десятки миллионов долларов. Поэтому мы обратились к следственным органам. Этот вопрос — предмет межгосударственных соглашений, Генеральная прокуратура должна обратиться к МВД о наложении ареста в счет обеспечения исков потерпевших. Поэтому один из вариантов возмещения ущерба пострадавших — гражданские иски в рамках уголовного делопроизводства к обвиняемым. Второй вариант — иски к государственным чиновникам. Здесь вступает в действие статья 1069 ГК РФ, которая говорит: если вред принесен государственным служащим, материальную ответственность несет казна. Казна в последующем, в порядке регресса, взыскивает эти деньги с виновных, а пострадавшим выплачивает сразу.

«СП»: — А это реально, с позиций правоприменительной практики?

 — Вспоминая Евсюкова, мы понимаем, что этот механизм, регламентированный Конституцией, и прописанный в Гражданском кодексе, у нас не срабатывает. Здесь, исходя из практики, мы имеем перспективу Европейского суда по правам человека.

«СП»: — Каким путем вы пойдете?

 — Эта дилемма стоит сейчас предо мной, и я не знаю, что делать. То ли длительная перспектива ожидания гражданского иска в рамках уголовного судопроизводства — то бишь, нужно следствие, потом суд, приговор, и только потом реальное рассмотрение этих исков. Хотя есть небьющийся козырь: активы. Но есть и минус: слишком много потерпевших. Заграничная недвижимость оценивается примерно в 20 миллионов евро, плюс в России актив еще примерно на 10 миллионов евро. Но потерпевших-то — более 200 человек, если поделить на всех, получается грустная картина. На всех этих денег может и не хватит. Поэтому выбор альтернативы подсудности и ответчика — самая большая проблема, над которой я ломаю голову. То ли выбирать длинный путь Европейского суда по правам человека, то ли тоже небыстрый путь исков в рамках уголовного судопроизводства.

«СП»: — И от чего это зависит?

 — В основном, от того, как поведут себя правоохранительные органы России. Выступит ли все же Генеральная прокуратура с инициативой наложения ареста в Испании и ряде других государств, где у обвиняемых есть имущество. Тогда имеет смысл не предъявлять претензии к государству, а предъявлять иски к обвиняемым, потому что там есть реальные активы и реальная вероятность возмещения вреда потерпевшим. Если же государство будет отсиживаться и отмалчиваться… Мы направили соответствующее заявление в Генеральную прокуратуру — тишина полная. Между тем, оперативность здесь очень важна. У нас есть информация, что близкие обвиняемых распродают имущество по бросовым ценам, потому что прекрасно понимают: будет арест — и все уйдет потерпевшим. Поэтому если прокуратура будет медлить, мы ничего не получим, и тогда остается одна перспектива — предъявлять иски к государству, и судиться с государством, вплоть до Европейского суда.

«СП»: — А губернатор Олег Чиркунов пострадавшим помогает?

 — Он сделал то, чего еще никто из чиновников такого уровня не делал: пошел на личные встречи с потерпевшими, и на урегулирование персональных проблем. У кого-то ипотека, у кого-то с работой проблемы — в рыночных условиях никто никого не ждет: надо работать, а не ухаживать за больными, и уважительность причины не принимается в условиях рынка. Чиркунов, повторюсь, урегулирует личные проблемы, и я при этом присутствую, и с позиций юриспруденции объясняю, что можно и нельзя, где можно было бы помочь. Я, например, по-прежнему настаиваю, чтобы в этом случае сделали то же, что Лужков сделал в свое время по отношению к жертвам терроризма. Он до сих пор выплачивает дополнительную пенсию сиротам, потерявшим родителей от терактов в Москве. Потому что пенсия, которую выплачивает государство — мизерная. На мой взгляд, эту практику, которая зародилась в Москве, неплохо было бы продолжить и в Перми — там тоже осталось много сирот: 16 круглых, и четыре сироты, которые потеряли одного из родителей. Пока губернатор ничего не предпринял, хотя обещал решить вопрос в этом направлении.