С кем воевали партизаны?

Партизанское движение во время Великой отечественной войны — одна из любимых тем для фальсификаторов истории всех мастей. Понятно, что в условиях оккупации, когда главными документами зачастую становились воспоминания очевидцев, многие факты проверить и доказать было сложно. (В этой связи вспоминается мощный фильм «Проверки на дорогах»). Поэтому простор для «широких обобщений» и исторических подтасовок здесь самый широкий. Историк, президент фонда «Историческая память» Александр Дюков, отвечая на вопросы «Свободной прессы», развеивает многие постсоветские мифы, бросающие тень на партизанское движение в СССР.

«СП»: — В названии вашей недавно вышедшей книги о партизанском движении есть словосочетание «Организованный хаос». Так чего же было больше в тылу врага, организованной борьбы или хаотичных попыток сопротивления?

— Имели место два процесса, которые сначала шли независимо друг от друга, а потом стали пересекаться. Один процесс шёл снизу: люди на оккупированных территориях, пытаясь хоть как-то защититься от массового террора нацистов, создавали партизанские отряды. Причём не всегда советские. С первых же дней шёл и процесс сверху. Партизанские отряды, диверсионные группы забрасывались в тыл противника или заранее организовывались на территориях, которые предполагалось оставить в скором времени. Делалось это примерно так: в тайниках пряталось оружие, назначалось место встречи отряда в лесу после того, как фронт уйдёт дальше на восток.

Этим процессом руководили многие ведомства: и партийные органы, и НКВД, и военная разведка, и политуправление Красной Армии. Их задачей было вооружить людей, провести инструктаж и, если позволяло время, провести минимальную подготовку. Но, как известно, у семи нянек дитя без глазу. То и дело возникали межведомственные конфликты и трения. Например, военным хотелось, чтобы партизаны действовали в прифронтовой полосе, отвлекали силы войсковых немецких частей. А НКВД на это возражало, что рядом с фронтом партизан быстро разобьют, поэтому им лучше заниматься диверсиями и агитацией в глубоком тылу немцев.

Кстати, история знаменитой партизанки Зои Космодемьянской — характерный пример того, как трудно было действовать в прифронтовой полосе. Именно потому, что диверсионной группе, куда она входила, пришлось выполнять задание на территории буквально нашпигованной немецкими солдатами, ей, если рассуждать сугубо практически, удалось сделать немного — поджечь несколько домов, где находились немцы. Конечно, сказалось и то, что на подготовку группы, в которую входила Космодемьянская, было отведено всего несколько дней. Но напомню, дело было в разгар немецкого наступления на Москву, его останавливали, как могли.

«СП»: — А в целом насколько эффективна была борьба партизан в первые месяцы войны?

— Немалую часть партизан в это время составляли люди без военного опыта, без опыта жизни в лесу. Не удивительно поэтому, что многие партизанские отряды уничтожались в первые же дни оккупации. А некоторые расходились по домам. Были отряды, которые попросту не сумели собраться.

«СП»: — Почему?

— Поначалу не все поняли, что такое немецкая оккупация. Кто-то рассуждал примерно так: может, лучше дома отсидеться, как-нибудь переживём.

Кто-то не выдержал первых же трудностей партизанской жизни в лесу: представьте себе горожанина, который в лес ездил разве что на пикник. А теперь ему приходится спать в землянке, а то и на голой земле.

Были случаи, когда собравшимся отрядам не везло с командирами. Ведь это редкое умение — сплотить людей в трудных условиях, настроить на долгую и жестокую борьбу. Нельзя забывать, что в первый год большинству партизанских отрядов приходилось воевать зачастую без всякой связи с «большой землёй». А нацистская пропаганда, которой на оккупированной территории многие верили, вещала, что Москва пала, Ленинград сдан. А партизанам тоже хотелось жить, и у них в таких условиях возникал естественный вопрос: если война проиграна, за что нам умирать?

Но те отряды, которые сохранились к концу 1941 года, представляли из себя уже вполне реальную боевую силу. Люди в них научились воевать и выживать. Существовало уже немало отрядов, насчитывавших сотни человек. В их составе были местные жители, военные из бывших «окруженцев» и заброшенные в тыл врага сотрудники спецслужб.

И вот тут в Москве возник вопрос: как эффективнее использовать партизанское движение. Ведь партизаны могут просто сидеть в лесу, изредка совершать вылазки на полицейские участки или взрывать деревенские мосты. Но их можно задействовать и для каких-то стратегических целей, чтобы они проводили рейды в тылу врага, перекрывали шоссе, уничтожали небольшие немецкие гарнизоны.

А для этого к ним надо присылать специалистов — подрывников, политработников, разведчиков. Надо снабжать их хорошим оружием.

«СП»: — Известно, что партизаны добывали оружие в бою, находили его на местах сражений, забирали из тайников, созданных до оккупации…

— Но к отбитому у немцев «шмайсеру» в лесу не так-то просто наклепать новые патроны. Конечно, голь на выдумки хитра. Партизаны пытались даже мины делать кустарным способом, выплавляли из тола. Но таких умельцев было немного. Да и эффективность у таких самоделок была зачастую невысокая.

В общем, чтобы действия партизан не были какими-то разрозненными комариными укусами для оккупационных войск, летом 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения. Он руководил и корректировал работу всех крупных партизанских отрядов и соединений. Причём не только в нашей стране, но и в Польше, в Чехословакии.

Понемногу советские партизанские отряды стали вполне организованной силой, которая оказала большое влияние не только на обстановку в оккупированных территориях, но и на фронтовые операции.

Например, в 1944 году во время операции «Багратион» по освобождению Белоруссии численность партизан в республике составляла 200 тысяч человек. Даже по масштабам Великой Отечественной войны это внушительная сила. Они нарушали коммуникации немцев, наносили удары в тыл, становились проводниками для наступающих армейских частей. Некоторые районы Белоруссии даже не пришлось освобождать — партизаны изгнали оттуда оккупантов задолго до прихода советских войск.

«СП»: — Кстати, сколько всего было партизан? На эту тему сегодня приводят самые разные данные.

— Точного числа советских партизан вам не назовёт никто. Хуже всего со статистикой в России. Дело в том, что в союзных республиках после войны подсчётами занимались республиканские компартии. А компартии РСФСР, как известно, не было. Поэтому и подсчитывать было некому. Сопоставив некоторые документы, можно предположить, что на оккупированной территории РСФСР действовало 150−200 тысяч партизан.

В Белоруссии, где подсчёты велись на непревзойдённом до сих пор научном уровне, был проведён поимённый учёт партизан. В целом за всю войну через партизанские отряды и подпольные группы в республике прошло 375 тысяч человек. Большего числа партизан не было ни в одной другой республике. Это объясняется многими обстоятельствами. Главное то, что в Белоруссии было больше всего лесов. На более степной Украине число партизан было гораздо меньше. За всё время войны — около 200 тысяч. Рассказ про то, что их было полмиллиона — это пропагандистское преувеличение времён Хрущёва. А уже во всех республиках Прибалтики общее количество советских «народных мстителей» исчисляется несколькими десятками тысяч.

«СП»: — Широко известна байка по поводу песни «Смуглянка», где упоминается «партизанский молдаванский отряд». Сейчас распространено мнение, что молдаван в партизанских отрядах республики было всего несколько человек.

— Это современный историографический миф. Точной цифры молдавских партизан я сейчас назвать не готов. Но их были тысячи. Отряды на территории Молдавии были интернациональные — там были и украинцы, и русские, и гагаузы, и кого там только не было. Молдавия в сороковые годы прошлого века вообще была весьма специфическим регионом. Там, как ни странно, партизанское движение было, но антисоветское партизанское движение, которое имело место в Прибалтике, на Западной Украине, в Западной Белоруссии, отсутствовало. Это при том, что такая родная сегодня молдаванам Румыния участвовала в войне на стороне Гитлера.

«СП»: — Из приведённых вами цифр можно сделать вывод, что общее число советских партизан на оккупированной территории Советского Союза составляло около 800 тысяч человек — целая армия. А между тем, например, некий белорусский деятель Анатолий Тарас утверждает, что за всю войну партизаны уничтожили всего 30 тысяч немецких солдат. На этом основании делается вывод, что они не столько воевали, сколько отсиживались в лесу и грабили мирное население.

— Разговор о 30 тысячах убитых партизанами немцев — это, мягко говоря, несерьёзно. Во время некоторых карательных операций немцы теряли сотни и даже тысячи человек. Это, кстати, следует из немецких документов, а не из партизанских донесений, которые, надо признать, иногда содержали завышенные цифры.

На одном только немецком кладбище под Себежем в Псковской области, где мне приходилось бывать, похоронено около 10 тысяч человек. По датам, на которых оборвалась их жизнь, видно, что погибали они как раз в период, когда места эти были оккупированы. То есть убивали их именно партизаны.

Кроме того, мы должны понимать, что партизаны имели дело далеко не с одними только немцами. На оккупированных территориях СССР находилось множество венгерских, румынских, финских воинских подразделений. Именно они часто использовались в карательных операциях. В Белоруссии, например, против партизан активно действовал легион «Свободная Франция». На Северо-Западе России в этом смысле отличалась известная испанская «Голубая дивизия». Партизаны воевали и с коллаборационистами из местных — теми же полицаями. Всего, по моим оценкам, партизаны уничтожили во время войны около 170 тысяч врагов.

Надо учесть и то, что задача партизан не сводились к уничтожению живой силы противника. Их цели — это и диверсионные операции, и пропагандистская работа. Бывали случаи, когда те же коллаборационистские части под воздействием советской агитации уходили в лес к партизанам. Особенно много таких случаев было в 1943/44 годах: те полицаи, на ком не было крови, понимали, что немцы проигрывают, и «ловить» с ними нечего. Был, кстати, специальный приказ НКВД по этому поводу, которым разрешалось записывать после проверки бывших полицейских в партизаны.

«СП»: — Автор недавно вышедшей книги «Партизаны СССР. От мифов к реальности» Сергей Захаревич пытается разрушить ещё один «миф» о том, что знаменитая операция «Рельсовая война» нанесла серьёзный ущерб врагу. Дескать, на самом деле партизаны взрывали второстепенные, полузаброшенные железные дороги. Как говорится, для галочки…

— Существуют немецкие документы, в которых зафиксирован значительный спад немецких военных перевозок во время «Рельсовой войны» и последовавшей за ней операцией «Концерт» летом и осенью 1943 года. Это сильно затруднило немцам перегруппировку войск. Некоторые важные участки железной дороги были просто выведены из строя. Были взорваны сотни тысяч рельсов. Да, порой взрывали и маловажные участки железнодорожной сети. Но итоговый результат был значимым.

«СП»: — Расхожая в последнее время тема — преступления советских партизан против мирного населения…

— Преступления советских партизан перед мирным населением были. Но они, как правило, были обусловлены конфликтами на локальном, местном уровне. Известно, например, что на Западной Украине советские партизаны сожгли несколько деревень, поддерживавших украинских националистов. При этом мало кто знает, что партизанские соединения, которые это совершили, были преимущественно польскими и еврейскими по своему составу. Это были люди, у которых перед этим члены Украинской повстанческой армии (УПА) уничтожили родных и близких. Были случаи, когда партизаны жгли в Белоруссии полицейские деревни. Но это, как правило, была ответная жестокость, предотвратить которую пыталось, как местное, так и московское партизанское начальство.

Отрицать эти случаи — глупо и бесполезно. Но придавать им окраску общей тенденции, не учитывая всех обстоятельств того, что происходило на оккупированной территории — явная антинаучная ложь.

«СП»: — В советское время любили приводить факты, когда партизан расстреливали за то, что они грабили местных крестьян. Однако ведь им надо было что-то есть, и, наверное, далеко не всё местное население охотно делилось продуктами?

— Рассмотрим несколько примеров. Возьмём партизанский край в Белоруссии, из которого изгнаны фашисты. Местное население делится с партизанами продуктами — партизаны их защищают. Сами же партизаны помогают крестьянам производить сельхозработы в «свободное от войны» время.

Смотрим другую ситуацию. Деревня на краю леса. Рядом — железнодорожная станция. Там немцы и полицаи. В лесу — партизаны. Они выходят и просят продовольствие. Жители им дают. Что они будут говорить немцам? «Нас ограбили». А если продовольствия не дают, партизанам надо выживать — могут и ограбить. И случаи расстрелов партизанами своих за грабёж — это тоже отнюдь не выдумка советской пропаганды.

Проблема в том, что вместо разбора фактов на конкретном уровне, в дело идут обобщающие зачастую провокационные заявления: партизаны грабили местное население, оно их боялось…

При наличии огромного количества фактов за три с лишним года партизанской борьбы набрать энное количество доказательств, на основании которых недобросовестные исследователи могут заявить, что партизаны вели себя, как бандиты, несложно.

«СП»: — Возьмём, например, такой непростой для советских партизан регион, как Западная Украина. Кому же всё-таки больше симпатизировало местное население, советским партизанам или членам УПА?

— Осень 1942 года, Волынь. Население уже «наелось» нацистской оккупации. У людей забирают хлеб, их родных угоняют на работы в Германию, уничтожаются евреи и не только. Люди хотят иметь защиту от немцев. В это время в этот район из Восточной Украины начинают выходить советские партизанские отряды из соединений легендарного Ковпака. Местное население им радо, оно им помогает. Обеспокоенные украинские националисты, которые понимают, что они могут потерять поддержку своего народа, тоже формируют вооружённые отряды, которые, правда, не столько воюют с немцами, сколько вырезают поляков. Но для местного населения советские партизаны всё-таки пришлые, а с бандеровцами они детей крестили и горилку пили. Вопрос идеологии в данном случае отступает на второй план. У местных есть понимание, что фашисты несут зло. Они видят, что и советские партизаны, и украинские националисты заявляют о себе, как об антифашистских силах. А эти силы враждуют, и население всё-таки склоняется к той силе, которая им лучше знакома.

Затем противоборство начинает раскручиваться — бандеровцы режут поляков. Родственники погибших уходят к партизанам и мстят украинцам. Отношение местного населения к партизанам уже отрицательное — они видели звёздочки на шапках-ушанках партизан.

Однако, ещё раз повторю, делать на основании этих фактов обобщающие выводы о нелюбви местных к партизанам — значит заниматься фальсификацией истории. В целом советские историки не кривили душой: население оккупированных районов СССР видело в партизанах своих защитников и помогало им, чем могло.

«СП»: — Репрессии против партизан, после освобождения тех территорий, на которых они действовали, имели место?

— Проверки партизан «особыми отделами» проводились. В основном из-за того, что, как я уже говорил, в конце 1943 и в 1944 годов в их ряды влились отряды коллаборационистов. Но массовых арестов партизан после прихода советских войск не было. Советское руководство понимало, что гораздо эффективнее использовать партизанский опыт, чем осуждать людей за незначительные преступления.

Часть партизанских отрядов сохраняли, чтобы забросить в оккупированные районы Европы. Большая часть партизан принималась в регулярную армию. Кстати, один из тех, кто водружал знамя над Рейхстагом, сержант Михаил Егоров, был взят в армию из партизан. Некоторые партизанские отряды продолжали существовать в тех местах, где они действовали во время оккупации. Их привлекали к уничтожению уголовных и националистических формирований. Поэтому они действовали теперь уже в глубоком советском тылу месяцы, а порой и годы.

На снимке: партизаны после разгрома фашистов в селах Тарасовке и Шемякине.

Фото Е. Соколова (Фотохроника ТАСС)