Фальшь цивилизационного выбора

В этой статье непременно будут примеры того, как отвратно и нецивилизованно бывало в «западной» истории, и как цивилизованно в нашей, обязательные нынче для любого уважающего себя рассуждения подобного контекста. Но чуть позже.

В первую же очередь необходимо поставить изначальный, базовый вопрос: является ли наша история позорной, ущербной, и должны ли мы её стыдиться?

Из ответа, в том числе, на этот большой вопрос в России уже много лет формируются, как минимум, две широкие группы мнений, порой навязчивые и даже навязываемые.

Про одну из них уже пишутся сотни страниц, что тут добавишь нового… Русская история варварская, запоздалая, несмотря ни на какие факты. Выход один — припасть ниц перед воображаемым миссионерским, цивилизаторским «западом», несравненно более достойным, почти безупречным и уже самим этим фактом неподсудным, заранее заслужившим индульгенцию. Пока не случится этого — не произойдет ничего светлого в нашем мрачном бытии. Стрелки его часов любой ценой должны быть синхронизированы по туманному для большинства эталону, хоть руками крути.

В разные времена их примерно одинаково, и часто одинаково ошибочно, называют то западниками, то либералами, с легкостью, поверхностно, не погружаясь в суть понятий.

Было бы преувеличением и упрощением сказать, что общее кредо группы — сдать всё немедленно и растворится в ей же созданном евроатлантическом мифе. Далеко не все взгляды таковы, но старатели именно таких тенденций по какой-то роковой случайности или закономерности неизменно всплывают в первых рядах, определяя общий фон.

Вторая группа, как легко догадаться, напротив, настойчиво, до слепоты, твердит о правильности, почти праведности мотивов, намерений, логики решений прошлых лет. Особой и, разумеется, исключительной духовности. О поиске (столь же вечном, как сама история) опоры в собственных вариативно понимаемых корнях, особых же, до сих пор не обозначенных путях. Почти любая трагедия, кровь подпадают под благородную высокую цель, всегда найдется, какую. Провалы, воровство заслуживают снисхождения перед важной миссией. Повсюду метафизика. У кого-то нескончаемое «православие, самодержавие, народность» с противоречием первому, истощением второго, и неизменным отсутствием третьего.

Восприятие прошлого, кроме познавательной, здесь также наделяется явно политической функцией: во что бы то ни стало сохранять существующий режим и систему, со всеми недостатками, потому как иначе будет «ой-ой-ой» — вот же, какие страшные бывали примеры… Не замечая, что накапливаются противоречия, своими руками создаются условия для будущего взрыва. Не помня, что по сути та же мировоззренческая партия затягивала назревшие изменения в 19-м веке, в конечном итоге взрастив трагические последствия 20-го. Как там, у классиков — несоответствие производственных отношений производительным силам…

Характерно, что к этой группе легче всего и в любые времена прилипали номенклатура, околовластная обслуга и прочие фигуры, как правило, не обремененные вообще никакими идеями, мнениями и муками мысли, движимые примитивными материальными интересами.

Голос отличной от вышеназванных скромной группы — условных реалистов — как правило, заглушается громкими лозунгами и взаимными обвинениями. Но в те моменты истории, когда они получают полномочия, а то и власть, общество делает шаг по пути прогресса. Они не уходят в фанатизм и запредельный пафос.

Пример на злобу дня: видя, что некий Центробанк работает в чьих-то, но уж точно не в национальных интересах, реалисты без долгих рассуждений, морален ли капитализм вообще и западные финансы в частности, основываясь на «здравом смысле и жизненной опытности», предлагают поставить его под контроль Совета с определяющим голосом производственников, тем самым заставив работать в интересах национального производителя. Реалисты понимают, что национальное производство и есть тот самый плодородный слой почвы (мучительно искомый «почвенниками»), на котором в адекватных условиях расцветут все прекрасные цветы, включая прикладную науку, социальные блага и сферу услуг. Чтобы обеспеченные и здоровые представители первых двух групп и дальше могли вести непримиримый цивилизационный спор.

Фальшивость выбора между первыми и вторыми очевидна не только в характерных чертах самих групп и выступлениях их публичных выразителей. Но и при осознании того, что истинное почвенничество никак не противоречит западничеству и наоборот. То, что нам видится ценным «там», отнюдь не конфликтует с тем, что мы ценим «здесь».

Даже не заостряясь на генетическом факте — сколько русского не скреби, наскребешь скорее не татарина и монгола, а австрияка, скандинава, германца и даже англосакса

— наша почва не есть грязное, отсталое, с которого надо убежать на стриженный английский газон.

Самое время вспомнить широко известное: для чего в Западной Европе появился парфюм, широкополые шляпы, как выглядела средневековая улица. И куда менее популярное — про выборность местных властей и судей в царствование «ужасного» Ивана Грозного (Земская реформа 1550 г.) одновременно с тем, что никто не сделал столько для распространения крепостного права, как великие европейские реформаторы, крутившие стрелки часов руками — Петр и Екатерина, заложившие раскол на 200 лет вперед.

В свою очередь, стремление быть заурядной деградирующей колонией, в которой достойно смогут жить лишь несколько процентов населения, не есть западничество.

Мы и «они» ходим то теми же, то параллельными дорожками одного и того же лабиринта. Каждый со своей скоростью. Где-то бываем чуть позже, где-то побывали раньше и ушли в сторону, чтобы, возможно, вернуться опять.

Таким образом, еще риторический вопрос. Сколько лет мы потеряем, пока нам будут навязывать будущее, как результат фальшивого выбора между двумя мифическими парадигмами, часто используемыми в корыстной игре?

Хотелось бы, чтобы не больше, чем понадобиться для шага истории туда, где вопросы опять приобретут куда более приземленный и примитивный характер сиеминутного выживания.

Фото: Максим Блинов/ РИА Новости