Президент Украины уже проиграл

О том, что причины войны и повод к ней — это разные вещи, нам рассказывал учитель истории еще в школе, как и о том, что когда присутствует первое, то обязательно приключится и второе, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Cергей Бурлаченко.

Термин Casus belli (что и переводится как «случай, повод для войны») как юридический термин существует со времен римского права. Действительно, удачный Casus belli позволяет, во-первых, мобилизовать патриотические настроения в собственной стране, а также обеспечить более благоприятный международный фон: союзники скорее поддержат, нейтралы не склонятся к поддержке объекта нападения, да и для союзников удачный Casus belli (превращающий фактическую жертву агрессии в ее виновника) может стать отличным поводом уклониться от выполнения своих обязательств.

Впрочем, не только, собственно, в вопросе начала войны, но и во многих других, более или менее близких к политике вещах удачный или нет, повод может стать залогом успеха или провала всего мероприятия. В идеале же повод должен быть таким, чтобы отличить от причины его было крайне сложно.

О «драке», которая была гарантирована

Больше года назад, едва только был подан законопроект о «реинтеграции Донбасса», стало понятно, что он может стать основой для отмены выборов по следующему сценарию. Появляется обращение в Конституционный Суд: обязывает ли президента установленный этим законом факт российской агрессии ввести военное положение на период до прекращения агрессии (т. е. до предусмотренной данным законом констатации Минобороны и МВД Украины факта вывода российских войск).

Утвердительный ответ КС в этом случае не требует казуистики, ибо законодательство Украины прописано так, что понятие «агрессия» в нем аналогично понятию «война». К тому же в составе КС есть судьи, которые полагают, что военное положение в стране де-факто существует, и на этом основании не поддерживают проекты конституционных поправок: Конституция запрещает ее изменение в условиях военного положения.

Запрещает она и проведение выборов ВР в таких условиях. Насчет выборов президента и местных выборов Конституция молчит, но норма об их запрете существует в Законе Украины «О правовом режиме военного положения» с того момента, как он появился.

Обратиться в КС вправе любой полномочный на то субъект: президент, группа народных депутатов, Верховный Суд, омбудсмен, Верховный Совет Автономной Республики Крым. Впрочем, последний не существует, а для президента здесь политтехнологично не проявлять инициативу, а оказаться как бы ни при чем.

Но в последние недели стало казаться, что такой сценарий, означающий отмену всех выборов на неопределенный срок, — это сугубо абстрактная возможность. Ведь если б он реализовывался, то в КС упомянутое обращение уже наверняка поступило бы, ведь этот орган работает неспешно. Ну а срывать выборы лучше все же до того момента, как избирательный процесс уже запущен.

Но раз такое обращение не появилось, можно было предполагать, что либо Запад заранее убедительно попросил Порошенко избежать срыва выборов, либо у президента не были уверены в позитивном вердикте (скажем, ввиду боязни судей запятнать репутацию политическим решением равновесным отмене политреформы при Януковиче). Наконец, теоретически можно допустить, что никто не догадался разыграть подобную карту. Впрочем, в подобное поверить трудно: политики хорошо понимают собственные интересы. Но для инициирования военного положения отнюдь не обязательно толкование КС закона о реинтеграции Донбасса. Достаточно обострения ситуации, которая послужила бы причиной для подобного решения. Такое обострение произошло 25 ноября.

Суть конфликта в том, что три украинских боевых корабля (два бронекатера и буксир) направлялись из Одессы в Бердянск на подкрепление группировки ВМС Украины в Азовском море. Проделать этот путь, минуя Керченский пролив, невозможно, и 22 сентября два украинских корабля уже проходили по такому маршруту в соответствии с признанным международным и российским законодательством правом мирного прохода, а также договором между Украиной и Россией об использовании Азовского моря.

Но в любом случае действуют и навигационные ограничения по судоходству в Керченском проливе, особенно под арками моста, требующие заблаговременного оповещения диспетчерской службы и получения от нее разрешения на проход, принятия на борт лоцмана (и оплаты его услуг) и ожидания своей очереди, что может занять до двух суток.

Как водится, версии сторон относительно этих пунктов кардинально расходятся: украинская утверждает, что все необходимые запросы сделала (но еще раз уточню, что проход через пролив носит разрешительный, а не уведомительный характер).

Российская же сторона сообщает, что заблаговременно сообщила украинской о закрытии акватории. Согласно версии РФ (она появилась на сайте ФСБ вечером 26 ноября), незадолго до приближения украинских кораблей к проливу 25 ноября в 22.23 (по московскому времени) российский пограничный катер сообщил украинцам «о закрытии района в территориальном море РФ на подходе к Керченскому проливу со стороны Черного моря».

Существовала большая вероятность того, что Россия — даже при безукоризненном соблюдении процедуры — не пропустит под мостом украинские боевые корабли. Попытка же прорыва безнадежна и чревата самыми тяжкими последствиями. К тому же 300—400-мильный переход двух речных катеров и портового буксира с паспортной мореходностью три балла через открытое, весьма неспокойное в ноябре море — весьма рискованное мероприятие, в то время как суда вполне подлежат переброске по железной дороге.

В общем, помните, как бравый солдат Швейк назначает своему горячему приятелю саперу Водичке встречу в кафе «У чаши» после войны? На вопрос последнего: «А драка там будет?» — он ответил: «Ну, если мы придем, то обязательно будет!» А возвращаясь от мировой классики, признаем — «драка» была гарантирована.

Итак, по российской версии, украинские корабли вошли в территориальные воды РФ (в 12-мильную зону от берега), после чего россияне объявили их нарушителями границы и стали препятствовать их дальнейшему продвижению. При этом российский представитель в ООН утверждает, что украинские катера были в водах, которые и до 2014 г. являлись российскими. Однако делимитации морских границ между Украиной и Россией в Черном море не было никогда. И даже в версии ФСБ не говорится о нарушении российской границы на 2014 г. Самостоятельная же проверка указанных координат показывает: когда российские корабли стали препятствовать украинским, те находились примерно в 12 км от входа в пролив — на одинаковом расстоянии от крымского и таманского берегов.

По украинской версии: о закрытии территориальных вод украинским морякам сообщили спустя несколько часов после столкновения. Тем не менее, страница ВМС в Фейсбуке сообщала, что корабли продолжают выполнять задание. В то же время погранслужба ФСБ заявила, что в 11.30 из Бердянска выдвинулись два украинских бронекатера, которые «на предельной скорости следуют в направлении Керченского пролива в район провокации, организованной украинской стороной». Украина эту информацию не опровергала.

Затем со ссылкой на ФСБ ТАСС сообщил, что эти корабли повернули обратно. Но эта информация появилась только в 21.30, хотя, несомненно, поворот произошел значительно раньше: если бы они двигались к проливу, то к этому времени давно бы его достигли, но информации об их приближении к этому месту не было.

Надо сказать, что, когда в сентябре украинские корабли проходили Керченский пролив, их встречали те же два бронекатера. Можно предполагать, что имел место тот же план, и катера заранее получили приказ выдвигаться к расчетному времени прохождения пролива тремя украинскими судами из Черного моря. Но этот приказ своевременно не был отменен, и такое выдвижение объективно стало игрой на нервах у России (потому в Москве и задержали информацию о повороте бронекатеров).

Что же касается украинских кораблей с другой стороны пролива, то, по украинской версии, они просто стояли на якоре, а затем двинулись обратно. По российской — они были в течение 8 часов блокированы, а под покровом темноты попытались уйти, в то время как россияне хотели их остановить, видя в них нарушителей границы, и после предупреждений применили огонь на поражение.

Как только стало известно о захвате всех трех кораблей и находящихся на них моряков, среди которых есть раненые, президент собрал СНБО, по итогам которого и подписал указ о военном положении сроком на два месяца.

Об обрядах, которые заставят соблюдать

Власть сверхоперативным объявлением о введении военного положения лишний раз продемонстрировала свою «сверхзадачу» в сложившейся ситуации, поскольку объявленные сроки действия военного положения (ВП) означали как минимум перенос президентских выборов, ибо по закону они должны быть назначены Верховной Радой за 100 дней до них, а за 90 дней начинается избирательный процесс.

Однако понятие «выборы» означает не только голосование, но и всю избирательную процедуру, включая их объявление. Следовательно, норма об их непроведении во время военного положения касается и назначения их даты.

И первый вопрос, возникший у многих, сводился к тому, мог ли Петр Порошенко пойти на эту комбинацию без согласования с западными партнерами. И мой ответ — однозначно мог. Четыре с половиной года его пребывания в президентском кресле наглядно показали, что свои интересы в отношениях с Западом он готов отстаивать не то чтобы жестко, но весьма и весьма изворотливо.

Очевидно, на Банковой рассчитывали, что так будет и в этот раз, что в западных столицах будут просто вынуждены принять киевскую версию событий, а значит — и «реакцию» в форме введения военного положения. Но, повторюсь, смысл происходящего был абсолютно ясен. По нашей информации, на Банковой всерьез рассчитывали, что «там» попросту не «просекут» коллизию с выборами, а потом уже будет поздно менять позицию. Надеялись и на «фактор воскресенья», в расчете, что вечером выходного дня в соответствующих структурах на месте будут только дежурные клерки, не особо владеющие всеми нюансами «украинской проблематики».

Просчет заключался в том, что не были учтены два момента. Во-первых, при политической целесообразности на Западе могут «не заметить» те или иные нарушения демократической процедуры, но «обряды нужно соблюдать», а отмену выборов «не заметить» категорически невозможно, тем паче с учетом сакрального отношения там (пусть и на словах) к демократическим институтам. Во-вторых, во всех западных столицах рассчитывают, что после 31 марта на Банковой появится новый хозяин, и такой «фокус» от нынешнего там не мог не вызвать резкого неприятия.

Однако не менее важен и вопрос, создавал ли все-таки Порошенко ситуацию намеренно или лишь воспользовался ею? На мой взгляд, вторая версия выглядит убедительнее. Ведь в Киеве не могли заблаговременно предвидеть ни того, что Россия закроет соответствующую акваторию, ни того, к каким силовым действиям она прибегнет. Но я допускаю, что мог быть заблаговременно определен перечень ситуаций, которые допускают реагирование в форме военного положения. Объективно такое определение необходимо как часть общей стратегии (даже без учета той выгоды, которую давало Порошенко это положение).

Введение военного положение на 60 дней как минимум означало бы, что оно истечет во время зимних парламентских каникул, и утвердить дату выборов Рада сможет не раньше 1 февраля. Т. о. они были бы назначены не ранее чем на 13 мая. Но это было бы максимально благоприятным для выборов сценарием. Ведь военное положение можно продлевать по той же процедуре, по которой оно вводится. А успех первого шага показал бы, как далеко можно пойти.

Если бы указ о военном положении был легко утвержден Радой в изначально предложенном виде, то в такой атмосфере более вероятным становился и сценарий увековечения военного положения через КС. К президентской команде пришел бы аппетит во время еды. И чем дальше — тем больше были бы заинтересованы в отмене парламентских выборов те, кому на них ничего не светит.

Теоретически у президента были все основания надеяться на гладкое утверждение указа. Предыдущая парламентская неделя показала, что традиционное парламентское большинство в состоянии провести все нужные Порошенко решения. Разумеется, можно было вспомнить, что власть не вводила военное положение и в более драматичные моменты, а также задавать обоснованный вопрос о том, как практически оно повлияет на военную ситуацию (в итоге такие слова прозвучали).

Но поначалу казалось, что все пойдет по порошенковскому сценарию, ведь первоначальную критику депутатами от «Самопомочі» президентского указа осадил их лидер Андрей Садовый. А кандидат в президенты Анатолий Гриценко сразу после заседания СНБО поддержал военное положение в Фейсбуке. Думаю, причина такой позиции была не только в их личных взглядах и боязни прослыть непатриотами, но и в том, что они считали утверждение военного положения неизбежным и не решались этой неизбежности противиться.

Угроза превращения указа в полный пшик стала с особой силой очевидна после того, как президента не поддержал НФ, потребовав сокращения срока ВП, ограничения его территорий и гарантий президентских выборов. Многие политики стали говорить, что необходимо провести выборы в срок. Думаю, сыграло роль и соответствующее обращение трех президентов — Леонида Кравчука, Леонида Кучмы и Виктора Ющенко, которое распространил в Раде Кравчук. Речь шла том, что сейчас военное положение обусловлено в основном политическими мотивами. И если уж вводить его, то так, чтобы оно не помешало факту проведения выборов и не способствовало бы ущемлению прав и свобод.

О большой войне, которую никто не ждет

Правда, здесь есть правовой нюанс. Да, Рада проголосовала за это постановление еще до того, как был подписан и обнародован закон об указе президента о введении военного положения. А согласно закону «О правовом режиме военного положения» такой указ вступает в силу лишь после подобной парламентской ратификации. Однако в самом указе военное положение отсчитывается от 14 часов 26 ноября. Следовательно, выборы назначены Радой уже во время военного положения. Теоретически это дает основания для того, чтобы опротестовать постановление в Конституционном Суде. Но практически такой сценарий — после произошедшего в Раде — выглядит маловероятно.

Согласно помещенному на сайте ВР тексту его повторного указа, за который и голосовали депутаты, на период действия ВП «могут ограничиваться конституционные права и свободы человека и гражданина, предусмотренные статьями 30—34, 38, 39, 41—44, 53 Конституции Украины, а также вводиться временные ограничения прав и законных интересов юридических лиц в пределах и объеме, которые необходимы для обеспечения возможности внедрения и осуществления мер правового режима военного положения, предусмотренные частью первой статьи 8 Закона Украины «О правовом режиме военного положения».

Конечно, любая власть не прочь ограничить права граждан, особенно в трудные для себя моменты, но после того, как в «главном пункте» (о сроке действия) пришлось пойти на кардинальные уступки, военное положение становилось совершенно формальным и совершенно непонятным: зачем вообще оно понадобилось, какие, собственно, последствия оно несет? «Военное положение — это и есть ограничение прав и свобод граждан», — пришлось объяснять с трибуны Рады Александру Турчинову.

Неясно, ни насколько широко указанные выше ограничительные меры будут применяться на практике, ни то, как благодаря ВП Украина сможет в течение месяца улучшить свои позиции в нынешнем конфликте. Ведь его обострение связано с ситуацией на Черном и Азовском морях, где Украина объективно не может изменить соотношение сил.

Думаю, абсолютное большинство политиков понимают, что большая война Украине сейчас не грозит. И, вероятно, через месяц президент сможет утверждать, что благодаря режиму ВП Украина повысила боеготовность. Однако лично для него операция с введением ВП уже сейчас выглядит неудачной.

Да, депутаты дали ему отступить, сохранив лицо (хотя и сопровождали обсуждение инициативы Порошенко матом, вызвавшим даже протест президента), и не стали загонять его в угол, рискуя самим показаться непатриотичными. Но ситуация вскрыла картину поддержки Порошенко в Раде. Картина получилась отнюдь не столь оптимистичной, как казалось еще накануне: поддержка части нынешних сторонников, в т. ч. второй по силе фракции НФ, условна, и чем ближе к выборам, тем больше будет зависеть от его рейтинга.

Причем, похоже, партия Яценюка вела себя так, потому что ее депутаты договорились с конкурентами Порошенко о собственном политическом выживании. Впрочем, об условности поддержки президента можно было догадываться и раньше, но одно дело просто догадки, другое — публичная демонстрация этой условности, которая становится фактором, работающим на снижение рейтинга главы государства.

Итак, в результате «консультации», которые предшествовали принятию окончательного варианта, свелись к усилиям Порошенко сохранить лицо, не превратить ВП в полную профанацию. Однако он не сильно преуспел. Пункт 3 указа, предусматривающий возможность ограничения конституционных прав граждан, сохранился, но президенту пришлось дать устное обещание, что им он воспользуется только в случае прямого наземного вторжения российских войск, а главное — действие ВП ограничено десятью областями.

В такой конфигурации не нужно искать некие «вторые смыслы» типа того, что это в основном области юго-востока, где на прошлых выборах Порошенко получил наименьшее число голосов. Главное, что собственно требовалось оппонентам президента из Рады, чтобы ВП не затронуло Киев (а также Львов), столицу, где ведется основная политическая жизнь, где расположено подавляющее большинство общеукраинских СМИ. Т. о. ВП в окончательном варианте может оказаться полной профанацией если не де-юре, то де-факто. Ни одной из поставленных им политических задач Порошенко не достиг.

Об угрожающих масштабах дрейфа

Один из самых неприятных для президента моментов в том, что против первоначального варианта выступила фракция НФ, причем с подачи Авакова, который, по имеющейся информации, заявил на заседании фракции, что он против военного положения. И именно «фронтовики» предложили формулу реализованного «компромисса»: сокращение срока ВП на 30 дней, ВП только в отдельных регионах и сразу назначение даты президентских выборов. Т. о. дрейф НФ и персонально Авакова обретает угрожающие для Порошенко масштабы.

Добавились к уже имевшимся новые вопросы и относительно ближайшего соратника президента Юрия Луценко. Он не участвовал во всех «движениях» вокруг ВП, поскольку был в отпуске в Японии. Вполне вероятно, что это отпуск «политический». А учитывая прежние заявления, есть все основания полагать, что по возвращении Луценко куда категоричнее потребует своей отставки.

В общем, генеральное наступление, предпринятое Порошенко, завершилось оглушительным провалом. В крайне сомнительном активе — совершенно бесполезное военное положение, в пассиве же — явная потеря контроля над парламентом, новые весьма серьезные трещины в коалиции, реальный развал собственной команды и экономические проблемы.

И главное — на фоне всего этого в «перспективы» Порошенко уже никто не верит, и будет действовать в соответствии с этим пониманием. А значит, процесс развала действующей власти может принять характер раскручивающейся спирали. Но вот другой, самый тревожный вопрос: не последуют ли в силу этого новые, еще более опасные авантюры? Ведь терять, похоже, уже нечего. Другое дело, что непредсказуемость политики Киева все более раздражает Запад, и это тоже может стать своего рода сдерживающим Банковую фактором.

Уже очевидно, что не менее, чем внутренние союзники, Петра Порошенко в «керченском деле» огорчили и продолжают огорчать его союзники и старшие партнеры на Западе. Правда, до открытой критики Киева и в этот раз дело не дошло, но крайняя сдержанность западной реакции бросается в глаза. Первые заявления НАТО и ЕС хотя и содержали дежурные слова о поддержке территориальной целостности Украины, ее права на свободное судоходство в Азовском море и призыв к России освободить захваченные корабли и моряков, но осуждения последней в них не было, наоборот — призыв к обеим сторонам проявлять сдержанность. В ситуации, когда одна из сторон — друг и союзник, а вторая — в лучшем случае «трудный партнер», такое уравнивание указывает на многое.

---

От редакции: Этот материал представлен в рамках совместного проекта «Свободной Прессы» и украинской газеты «2000». Сегодня еженедельник «2000» остается одним из немногих объективных украинских СМИ.