Россия — страна душевных травм

Есть такие темы, на которые говорить не любят. Потому что уж очень неприятные это темы, болезненные для самосознания. Хотя для правильного понимания «общества, в котором мы живём и которого не знаем» (как говорил Андропов) хорошо бы как раз в этой сфере и защищать кандидатские, докторские да книжки писать.

Взять, к примеру, фактор влияния многовекового крепостничества на русский характер, на души людей, на их представления о себе и окружающих. Понятное дело — не хочется нашим гражданам вспоминать, что их предков, как скот продавали на конюшне и пороли кнутом. Причем — не какие-то злыдни с бездуховного Запада, не «чёрные» и прочие «дети израилевы», а свои же, истинные арийцы-богоносцы дворяне. И было это отнюдь не сто лет в обед — до сих пор аукается. Писатель Андрей Буровский в книге «Россия, которая могла быть» описывает феерический пример:

«Эта деревушка состояла из двух очень непохожих частей. На одном берегу тихой речки — крепкие, добротные дома с кирпичными завалинками, большими садами, с погребами, в которые спускаешься по лестнице и где внутри проведено электрическое освещение. Дома эти были построены совсем не «по-деревенски», а состояли из нескольких комнат, устроенных совершенно «по-городскому». На другом же берегу, в другой части той же деревни, дома — кособокие развалюхи, среди неряшливых огородов, и на всем, что я видел в этих домах, лежала печать убожества и нищеты. Эта часть деревни до 1861 года была «владельческой» и принадлежала нескольким помещикам. А за рекой жили свободные, государственные крестьяне.

-С тех пор все так и сохранилось?!

-Ну что вы… В 1943 году вся деревня сгорела. Через нее три раза проходил фронт. Во всей деревне два дома остались стоять, и то обгорелые…

Вот так! Дома сгорели, трижды фронт проутюжил деревню. А ПСИХОЛОГИЯ осталась, и потомки свободных и крепостных (в четвертом поколении!!!) отстроили свои дома так, как заложено в их сознании и подсознании.

Комментарии нужны?

Есть и другой фактор, влияющий на наше общество, тоже связанный с многовековой несвободой народа и многочисленными экспериментами над ним, о котором также очень не любят говорить. Это наличие, мягко говоря, проблем с душевным здоровьем у значительной, если не подавляющей части населения.

Футуролог Максим Калашников в своих книгах писал, что как минимум 55% россиян страдают неврозами и даже более тяжёлыми нервными расстройствами, горько констатируя: мы живём в прямом смысле слова в сумасшедшей стране. Спикер Совета Федерации и лидер справедливороссов Сергей Миронов называл цифру и вовсе в 85% (из них, по его словам, 20% россиян нуждалась в срочной госпитализации в дурдоме) — тут уж совсем «туши свет», трудно найти, кто вообще в наше время здоров.

Почему так?

Если перекинуть мостик не в крепостничество, а в более поздние, советские времена, то мы увидим, что уже этот базис был кривым и косым. По итогам 1980-х годов СССР занимал 5-е место в мире по распространенности убийств, уступая лишь таким считанным странам, как Колумбия, где в те годы шла война против производства наркотиков. При этом в РСФСР индекс количества убийств на 100 тыс. человек населения был выше, чем средний по СССР. Если в 1970 году в РСФСР было совершено 9,8 тыс. убийств, то в 1975 году уже 14 тыс., а в 1980 году — 18 тыс. Можно сравнить данные по количеству убийств на 100 тыс. человек населения в СССР в 1989 году (12,4) и во Франции (1,1), Германии (1,0) и в Англии (1,04). Даже отдельно в Северной Ирландии, где в те годы шли кровавые столкновения, индекс количества убийств был почти в 3 раза ниже (4,72), чем в среднем по мирному СССР.

Была в числе мировых лидеров страна Советов и по количеству самоубийств на душу населения (38,8 на 100 тыс. человек населения, что в 4 раза выше, чем в Западной Европе), по табакокурению и потреблению алкоголя на душу населения (14,2 литра в 1985 году), по количеству заключенных (846 на 100 тыс.), по числу разводов и абортов (прерывались до 65% от числа всех беременностей), изнасилований (ок. 15000 случаев в год по РСФСР).

Сравнение Советского Союза с другими основными странами Европы по этим показателям не оставляет сомнений в том, насколько далек был советский строй от гуманного человеческого общежития, насколько прессовал и калечил психику людей и насколько не прекращалась в нем гражданская война, всего лишь перешедшая в «холодную» фазу. Ведь даже сегодняшняя Россия, по итогам не самых приятных ельцинско-путинских реформ выглядит уже значительно приличней.

Так, по количеству самоубийств на душу населения — не 38,8 на 100 тыс. человек, а 23,1 и с позорного второго (после Венгрии) места в мире мы переместились на шестое. По алкоголизму с 1 места в мире Россия переместилась на 22-е (10,3 л спирта на душу населения). По изнасилованиям — с 3-го (после Лесото и Свазиленда) на 36 место в мире. Снизилось с 65% до 45% от числа беременностей и число абортов, хотя и 45% - очень много (как и 22-е место по алкоголизму), и Россия и сегодня уступает только Китаю.

Но по табакокурению, количеству разводов, заключенных Россия по-прежнему продолжает оставаться мировым лидером (1−2 места). Количество же убийств даже выросло — 22,4 на 100 тыс.чел. в год против 12,4 в 1989 году и 2−3 сегодня в Западной Европе. Хотя формально мы переместились с 5 на 15-е место в мире, пропустив вперед страны типа Гондураса, Бразилии и ЮАР.

Это тоже совершенно неудивительно, если вспомнить, что после бесчеловечного «совка» на головы несчастных сограждан обрушились бесчеловечные же реформы. Миллионы людей, ранее свято верившие, что советский строй — лучший в мире, а Ленин — самый человечный человек, поняли, что заблуждались. Что еще страшней — у многих рухнуло всё то, чему они посвятили жизнь, чем, занимаясь, чувствовали себя достойными и даже преуспевающими членами общества — «оборонка», армия, наука, производство. Не секрет, что кто-то ушел в запой, кто-то и вовсе тронулся умом. Выражаясь медицинским языком, они получили психотравму (Как написано в Википедии — «травмирующие психику воздействия могут быть вызваны военными действиями, террористическими актами, прочей угрозой для жизни, насилием, пытками и унижением, длительными и тяжелыми болезнями или смертью близких людей. Во всех случаях психотравма является тяжелой и вызывает переживание интенсивного страха, беспомощности и крайнего ужаса)».

Психотравма приводит к частым аффектам («сильное, быстро возникающее и бурно протекающее психическое состояние, характеризующееся сильным и глубоким переживанием, ярким внешним проявлением, сужением сознания и снижением самоконтроля), которые даже в безжалостном уголовном праве во всем мире считаются состояниями «ограниченной вменяемости или полной невменяемости».

Очевидно, что во всем этом кошмаре россиянам пришлось жить как минимум в самые острые четыре года — с 1989 по 1993-й, когда на глазах рассыпался привычный с детства мир, и было еще совершенно непонятно, что придет на смену, какими станут правила игры и нормы социализации. Ну а потом на смену психотравме пришло т.н. посттравматическое стрессовое расстройство, психологическое состояние, которое возникает в результате ситуаций, выходящих за пределы обычного человеческого опыта и, как пишут всё те же светила медицины -«угрожающих физической целостности субъекта или других людей. Оно может иметь латентные периоды, но проявляется в период от шести месяцев до десяти лет после перенесения однократной или повторяющейся психотравмы».

Обывателю это состояние известно, как «вьетнамский» или «афганский» синдром (у советских и американских мальчишек, угодивших из привычной мирной жизни на войну в страны нищего Третьего мира). Позже возник «чеченский» синдром — а ведь через Чечню «прогнали» не только сотни тысяч солдат, но и почти весь костяк милиции. Стоит ли после этого удивляться ее садификации?

Но кто опишет синдром ивановской ткачихи, сотрудника НИИ, школьного учителя, врача, инженера, кому довелось пережить 90-е-00-е? А ведь перенесенный ими шок если и был несколько легче, то уж точно — стал куда более массовым явлением. «С ума» сходила в прямом смысле слова чуть ли не вся страна. Многие еще и усугубляли объективную психотравму алкоголем и наркотиками, также необратимо разрушающими психику.

А чуть позже пострадали, и снова — не без проблем для душевного здоровья, другие группы населения, которые поначалу считали себя выигравшими от непродуманных реформ. Первые «новые русские» и их родственники (до 25 тыс. бизнесменов было убито в ходе бандитских разборок), малый и даже часть среднего, крупного бизнеса, погоревшие в кризис 1998 года. Журналисты и представители творческой интеллигенции, коим стало мягко говоря — неуютно после воцарения Путина и его команды в 2000 году. А сегодня и вообще, наверное, все, кто смеет иметь мнение, отличное от «суверенной демократии» и почитания ее «национального лидера». Это уже и «камуняки», и «либерасты» и «фашня» — лидеры всех, кто не бегает на полировку языком начальственной ягодицы, как миленькие отсидели в одном изоляторе. И в соседних камерах, плененные бесстыжими милиционерами да судьями на новый год.

Впрочем, может каким-нибудь нашистам или «интеллигентам» типа барина Михалкова, силовикам, уморившим несчастного Магнитского, тем же милиционерам и судьям сегодня хорошо живется? Увы — отнюдь.

Как считают исследователи психологии несвободного, рабского общества, где одним — всё, а другим — беспредел — крыша съезжает у всех: «С одной стороны, рабство приводит к нравственной деградации рабов, уничтожая в них чувство человеческого достоинства и стремление к труду на благо себя самого и общества, с другой — отражается неблагоприятно на рабовладельцах. Давно известно, что для психики человека крайне вредна зависимость от людей, подвластных его капризам и желаниям; господин неизбежно привыкает исполнять все свои прихоти и перестаёт владеть своими страстями. Распущенность становится существенной чертой его характера». Добавим от себя — и рано или поздно тоже приводит к катастрофе, как в случае краснодарских Цапков.

Подведем итог. Выпишем в столбик основные признаки душевного нездоровья с точки зрения психиатрии и попытаемся мысленно продолжить их примерами из окружающего нас царства абсурда.

— нарушение чувства непрерывности, постоянства и идентичности своего физического и психического «я»;

— отсутствие чувства постоянства и идентичности переживаний в однотипных ситуациях;

— некритичность к себе и своей собственной деятельности, ее результатам;

— несоответствие психических реакций (адекватность) силе и частоте воздействий среды, социальным обстоятельствам и ситуациям;

— неспособность самоуправления поведением в соответствии с социальными нормами, правилами, законами;

— неспособность планировать собственную жизнедеятельность и реализовывать эти планы;

— неспособность изменять способ поведения в зависимости от смены жизненных ситуаций и обстоятельств.

Оглянемся вокруг. Много ли таких людей в вашем окружении, в сегодняшней политике, среди прочих властителей умов?

То-то же.

А ведь даже если не брать в расчет ядерное оружие — Россия все-таки не Босния и не Сомали, с которых и взять-то нечего кроме овечьей шерсти. Есть еще и химические заводы, трубопроводы и прочие «опасные игрушки».

Страшно.

На вопрос — «как лечить» съехавший с катушек народ — ответ сложный, наверное, для самого гениального ума. Понятно лишь одно — дальнейшей эскалацией насилия, повышением градуса нетерпимости, неготовностью к диалогу в искалеченном обществе и с его соседями — точно никак. Ведь не случайно в хороших психиатрических клиниках больным создается максимум комфорта: прекрасные парки, спортивные площадки, зимние сады, аквариумы с рыбками и водоплавающими черепахами, успокаивающие картины. Как можно меньше бездушной «машинерии», ужасных сериалов, животного юмора. Как можно больше живой природы и классической красоты.

А еще — по мнению большинства психоаналитических школ, необходимо, чтобы «пациент» осознал свои противоречия, построил как можно более точную картину своей личности. И — картину общества, в котором мы живем и которого по-прежнему так толком и не знаем.

Фото: Петр Захаров photosight.ru