Псковский старец

Я поехал в Псков фактически как репортер.

Инфоповод был такой: вот, есть батюшка, фронтовик, и он получил квартиру! Дожил, слава Богу, вот ему уже 85. А священником он пробыл 57 лет. И сейчас в здравом уме и трезвой памяти.

Другая причина была еще важней. Отец Александр (Михайлов) чем-то притягивает людей, с такой силой, что к нему едут из самой Москвы, а то ближе нету старцев! Конечно, это меня удивило. Я понимал, что едут люди довольно продвинутые, повидавшие виды, и весьма грамотные. Которым случалось общаться с сильными мира сего довольно плотно. Когда меня позвали в поездку, я немедленно согласился. Поговорить с глубоким человеком — это для меня, может, сильнейшая радость в жизни.

Мы проговорили с отцом Александром 6 часов с половиной, в общей сложности. Сразу скажу, что ответы его меня вполне устроили. Нигде старик не прокололся, нигде не сфальшивил, нигде он не подгонял под ответ в конце задачника. К примеру, он не корректировал свои высказывания под официальные заявления церковных иерархов. И часто им противоречил. Не со зла причем, и не от духа противоречия. А просто потому, что не следит за СМИ. Газет он не выписывает, телевизора в доме нет, компьютера тем более. Есть приемник, по которому отец Александр иногда слушает новости, «Радио России». То есть он знает, что вот был ураган или пожар, или что-то рассказали о пользе чего-то для здоровья.

— Но что-то же вы читаете? Как-то получаете информацию о главном?

— Конечно, — уверенно отвечал о. Александр. — Я читаю жития святых. Евангелие. Еще — молюсь. Думаю… Что еще нужно?

Может, он прав? То есть я хотел сказать, можно теоретически допустить, что он неправ, — наверно так.

Начинаем мы с главного, с квартиры все-таки. Полученную фронтовиком.

— Дали мне квартиру — как ветерану войны.

Валентина, прихожанка, которая помогает батюшке по хозяйству, время есть, и дети уж выросли и внуки:

— Батюшке дали квартиру в новом доме, в котором и ветераны получали. Но друзья уговорили его взять вместо жилплощади — субсидию, добавили еще денег и купили квартиру получше.

— И эту-то квартиру не хотели давать, — объясняет о. Александр. — Но люди подняли трубочку — и сделали все.

— То есть вы получили как бы квартиру не за то, что вы воевали, а просто товарищи нашлись и помогли? Вот, значит, какая история…

— Нет, ну как? На очередь-то ставили по военкомату. Но вот получить — это целая история… Военкомат тоже не полную власть имеет. Военкомату тоже надо помочь, везде нужна помощь. Живу в этой квартире третий год. Матушка умерла, я остался одинокий. Получилось так, что дали квартирку, и вот Николаевна помогает по хозяйству, готовит все. И благодаря этому у меня время есть и отдохнуть, и помолиться…

Я пятьдесят семь лет служил священником. В самые тяжелые годы — в хрущевские, в брежневские времена. То было суровое время. Даже не хотелось на улицу выходить: могли свистнуть, могли камешком бросить… Бывало такое! Могли в частушках что-нибудь написать… И били меня, и из ружья пытались в меня выстрелить. Молодежь! Два патрона — ни один не выстрелил почему-то. Наверное, Господь сохранил. Это давно было, 62-й год, скорее всего. А я уже в 55-м году был священником. Священнический сан я получал в Ярославле-городе. Ювеналий со мной учился в семинарии, но он после в академию пошел, а сейчас он митрополит… Читал я книгу отца Тихона Шевкунова. Некоторые священники, монахи, что там описаны, мне знакомы. Книгой я очень доволен. Можно почитать и отдохнуть, и получить какое-то развитие. Непростая книга… Связана с духовным мнением. Что-то заложено таинственное в человеке. И божественное, которое управляет человеком. Я под расстрелом в партизанах был за то, что, на посту уснул. Но — не расстреляли. После войны семь лет во флоте, затопленные корабли поднимали. Слава Богу, отслужил везде честно. Был дисциплинированным.

-Ну как же так, на посту-то заснули?

— Это во время войны… Я многих знаю. Митрополит Меркурий — он с нашего Порхова. В детстве он очень притесняемый был родителем за религиозные взгляды. Мальчиком этот самый Меркурий часто приходил к нам в алтарь, где мы служили священниками, богослужение свершали. Приходил он в алтарь с билетом, который куплен в театр, кино смотреть. Чтобы перед родителями дать отчет, что вот он ходил не в церковь…

— У вас же, когда в семинарию принимают, смотрят, чтобы человек был благообразный, чтобы голос был хороший… Если только умный — это же мало?

— На голос особо не смотрят, а благообразие, конечно, должно быть в человеке.

Я задаю важный, как мне кажется, вопрос:

— Я подумал про вас: вот, человек был на войне, пулеметчик, наверное — убивал кого-то, врагов. Если кого-то на войне убил врага, то это не мешает человеку стать потом батюшкой?

— Это вопрос сложный. Тогда была война… Я думаю, что многие, которые убивали, и они сами положили жизнь, не вернулись домой. А были и такие, которые не убивали. Мне, понимаете, не пришлось убивать. Пулемет мне иногда на плечо укладывали, его на снегу же не поставишь, упора нету. Я говорил: «Иван, бери, ставь на плечо мое и строчи так, чтоб пустые гильзы шли мимо лица моего».

— Так вы лично не стреляли?

— Нет, я был вторым номером.

— То есть вы специально хотели избежать этого? Чтоб не убить никого?

— Нет, я не хотел избежать. В то время этих мыслей не было. Так получилось. В то время не было возможности вспомнить про Бога, не было возможности перекреститься в тяжелые минуты. Но — как про это не думать? Каждый человек думает об этом…

Я написал однажды в газету… В Ворошиловградской области был источник с целебной водой, так его бульдозером уничтожили. Я требовал привлечь к ответственности людей, которые туда послали бульдозер, чтобы такого больше не случалось. Плохо ли человеку больному было съездить на источник?

Кто больной побывал, тот человек становится лучше. Болезнь, она приносит пользу моральную и духовную. Достоевский говорит в романе: «Человеческие великие характеры рождаются в огромных испытаниях». Не может быть человеческий характер великий без испытаний!

— Вы про свое здоровье расскажите… Как оно?

— Здоровье мое? День я живу, день молюсь, день — плачу, все бывает. 85 лет… Когда вам будет 85 лет, тогда вы вспомните меня и вспомните свой вопрос, который вы его мне задаете.

— Ну, спасибо на добром слове — вот что я доживу до 85!

— Я на компромиссы не шел никогда. Марксизм, ленинизм — я полностью отвергал все это. Они всегда меня считали антисоветским… Всегда ярлыки привешивали. А теперь время другое настало. Но и сейчас особо не связываюсь ни с кем. Богослужение совершаю любительски, когда братия меня приглашает.

Надо искать самого себя в самом себе. Искать нужно Бога в жизни. Если без Бога… Как вот Достоевский говорит: где нет Бога, там все дозволено. Там и папы не будет, мамы не будет, жены не будет, детей не будет — там будет хаос. С рогами, с хвостом…

Слово за слово, и настало время обеда. Батюшка зовет нас, троих приезжих, за стол.

— Ну, что ж, давайте, молитвочку. «В Иордани крещающеся тебе, Господи, тройческая, явися поклонение, родителей во глас свидетельствовшего тебе, возлюбленного тя сына именуя и дух в виде голубиня… …и присно и вовеки веков Аминь». Ну, присаживайтесь, присаживайтесь.

Мы хвалим еду, искренне причем.

— Щи настоящие, да. Со свежего мяса, -- объясняет отец Александр. — Мясо прислали с Верхнего Моста, где я прослужил 43 года… Наш храм там, ему пять веков, много раз нас грабили… Много воровства было. Я 57 лет священником. А тебе — 55 всего от роду… — это он уже мне, чтоб я понял, что молодой еще парень, и мне не доживать, и че-то делать надо серьезное, я так понимал его намеки. Годится он мне вполне в отцы, я к нему со всем уважением, тем более что, как показали другие беседы, он на все мои вопросы ответил просто и честно, и убедительно, я нигде не почуял фальши и пустой идеологии, что меня, конечно, удивило, при разности наших жизней и опытов, да и образований тоже. Но в то же время я, снимая перед о. Александром шляпу, все же говорил с ним по-человечески и даже слегка шутил. Он меня иногда одергивал, но тем не менее…

— Вы-то, небось, не пьете, батюшка? А то мы-то грешным делом выпиваем…

— Нет, бывает, выпиваем, только мало. А, бывает, и не идет.

— Вот интересно, вы сколько вы можете выпить?

— Немножечко глотну, ну, 150. Больше не беру я.

— А пол-литра можете выпить?

— Нет, это мог раньше выпить.

— Ну, когда праздник какой-нибудь большой, на Пасху, например?

— Нет. Много — это вредно.

— Почему-то мы пьем помногу в России… Может, это от климата? От того, что холодно, как вы думаете?

— Пьют много… И хорошие люди тоже, бывает, пьют…

— Ну, вот самый интересный вопрос для людей, которые там сидят в Москве и читают про вас: что же он такой особенный, что едут к нему из столицы? Не ближний свет. Вот в чем тут дело? Вот что вы можете про это сказать?

— Человек внутренне имеет свое богатство, да. И поэтому Евангелие говорит: «От избытка сердца говорят уста». Не как обычно люди простые говорят, а — что-то новое. Если человек прошел много путей в жизни, многое видел, чувствовал, в нем появляется что-то особенное. И особенное это остается жить в нем, привлекает к нему и соединяет нас с ним. Это Господь Бог делает. Великая вещь — вера в Бога. Я веру в армии хранил всегда и сейчас думаю, что Господь мне всегда-всегда помогает. Я говорю как умею — и не заставляю никого слушать, не требую ценить все, что сказал, не вынуждаю веровать в то, во что я верую. Пожалуйста, у меня открыты двери! Пришел, послушал, не нравится — можешь уходить, я не задерживаю. Но лучше все-таки — выслушать. Это полезно.

— В старые времена, когда не было не то что интернета но и телевизоров — священник говорил с людьми, объяснял им жизнь, фактически он делал то, что сейчас пытается сделать ТВ.

— Эта техника — она не привела к лучшему, а — привела к худшему. Я иногда делаю проповеди о том, что в человеке живет дух и тело, а мы этого не замечаем. Возьмите Евангелие, там про это сказано. Апостол Павел говорит, что тело желает противного духу, а дух, который живет в человеке, желает противного телу. В самом человеке происходит борьба в этом отношении. Поэтому Достоевский пишет хорошо: «Дьявол борется с богом, а поле битвы — в сердцах людей». (Эту фразу о. Александр после не раз повторял за время наших бесед.) То есть в самом человеке происходит сражение — битва!

Конец главы 1.

Продолжение следует.

Продюсер сериала — Наталья Глазова

Фото автора