«Россия не стоит слезинки Толоконниковой»

В начале декабря на информационных лентах промелькнуло сообщение: инспекторы Федеральной службы исполнения наказаний не нашли нарушений в женской исправительной колонии номер 14, расположенной в посёлке Парца в Республике Мордовия.

Эта новость не вызвала особого брожения умов. В колонии всё путём, зэчки браво маршируют по плацу, выполняют норму на «промке», кушают питательную сечку с гречкой и исправляются во все лопатки. Ну и ладушки. Поговорим о Майдане…

А ведь ещё осенью ИК-14 находилась в центре внимания. Знаменитая Надежда Толоконникова, отбывавшая там свою «двушечку» за «бесовские дрыгания», ударила в набат, призывая гражданское общество покончить с беспределом, который творило лагерное начальство. 23 сентября сайт Lenta.ru опубликовал её письмо, где панк-молельщица подробно рассказывала о том, как живёт и трудится ИК-14.

Если кто не знаком с этим текстом, предупреждаю: чтение не для слабонервных. Условия жизни и работы заключенных нельзя даже назвать рабскими. Трудно вообразить плантатора, который стал бы «просто так» примучивать свою «говорящую собственность»: рабы — они денежек стоят. Но мордовским эстансиеро в погонах рабсила достаётся бесплатно — за счёт налогоплательщиков. К тому же существует государственный заказ на «исправление правонарушителей». А «исправление» в традициях вечно живого ГУЛага означает ломку человека путём подрыва его здоровья и подавления воли. Намеренно завышенные нормы производства, изощрённые наказания за невыполнение плана, пытки голодом и бессонницей, избиения и даже убийства узниц руками других заключённых («секции дисциплины и порядка» формально ликвидированы, но фактически цветут и пахнут) — вот далеко не полный перечень «исправительных» мер.

Надежда Толоконникова объявила голодовку, требуя прекратить систематические издевательства над женщинами-заключёнными.

Свободолюбивая общественность всколыхнулась и забушевала. Письмо и выдержки из него перепечатали все независимые СМИ. В государственные структуры полетели запросы от правозащитников с требованием разобраться в ситуации и пресечь беспредел, творимый начальством ИК-14. А также — оградить «Надю Толокно» от возможной расправы.

Масла в огонь подлила Евгения Хасис, которая отбывает срок в той же ИК-14. Ей, напомним, самый гуманный суд в мире дал 18 лет лишения свободы за «соучастие» в убийстве адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой. Производство по этому громкому теракту сопровождалось многочисленными нарушениями: чего стоит одно «мешкование», когда обвиняемых доставили в суд с мешками на головах! Так что в виновности Хасис и её гражданского мужа Никиты Тихонова имеются сомнения. Вероятно, дело Тихонова-Хасис было костью, которую Кремль бросил либералам. Смотрите, мол, как дядя Вова Путин защищает вас от русских фашистов!..

Итак, в беседе с правозащитником Алексеем Барановским, опубликованной на сайте «Особая буква», Хасис высказала сомнения в искренности благородных порывов Толоконниковой.

По мнению Хасис, истинным назначением скандала была вовсе не защита прав заключённых, а «обновление» бренда Nadya Tolokno.

Группа поддержки Pussy Riot встретила выступление Хасис вполне предсказуемо: мол, русские нацисты в силу своей рабьей сущности прислуживают режиму и очерняют героических борцов.

Однако очень скоро выяснилось, что Евгения Хасис в своей скептической оценке «толоконных страстей» была права.

Видя, что вокруг колонии разгорается нехорошая возня, тюремщики поступили весьма остроумно: просто вывезли Толоконникову куда подальше. И тотчас же рукопожатная публика забыла про страдалиц из ИК-14 и бросилась на поиски «Нади Толокно». Куда её повезли? Что с ней? А жива ли она вообще?

…Умиляет незнание хипстерами жизненных реалий: российская ФСИН не сообщает направление этапа ни осуждённому, ни его родственникам. И вы можете неделями, а то и месяцами гадать, где сейчас дорогой вам человек и что с ним. Это не просто антигуманно — это заслуживает более резких комментариев, неупотребимых в СМИ. Но это действительность, в которой мы вынуждены жить.

Тревоги борцов за всё хорошее оказались напрасными. Через некоторое время Толоконникова нашлась в одной из колоний Красноярского края, где попала в больницу. Якобы для лечения последствий голодовки.

Тут опять же надо сделать небольшое примечание. Автор этой статьи сам провёл некоторое время в местах лишения свободы и видел самых настоящих инвалидов, мотающих срок наравне со здоровыми людьми. Например, человек без обеих ног и с неполным комплектом пальцев на руках сидел в общей камере — и ничего. Для того, чтобы попасть «на больничку», нужно либо болеть чем-то серьёзным (при этом не факт, что в госпитале вылечат), либо иметь могущественных заступников и покровителей.

Так, мы отвлеклись. А что там в Парце, в ИК-14? Ау, совестливые правозащитники, рукопожатные антифашисты, как там с правами человека?

Судя по отзывам ФСИНовской инспекции, всё в порядке. И общественность выводами экспертов вполне довольна.

Вспоминается, как летом 2012 года, во время шумного процесса над Pussy Riot, общественность неистово возмущалась условиями перевозки подсудимых. Тем, кто не соприкасался с этой стороной жизни, трудно понять, что сама процедура доставки подсудимого в суд в Москве является своеобразной пыткой. «Судовых» поднимают достаточно рано — бывает, что в пять утра. Из камер их сгоняют на «сборку» — так называется большой зал в тюрьме, где из удобств — банкетки вдоль стен и дыра для справления естественных потребностей. Там заключённые проводят несколько часов, после чего их начинают порциями разводить по автозакам. Автозак представляет собой грузовик с глухим металлическим кузовом, разделённым на два больших отдела, пару «стаканов» (там перевозят заключённых, которых почему-либо надо отделить от основной массы) и помещение для конвоя. Говорят, в последнее время автозаки оборудуют биотуалетами — весьма мудрое решение, если учесть, что путь-дорога от тюрьмы до суда зачастую занимает не один час. В автозаках тесно, как в банке с кильками, зимой холодно, летом убийственно жарко — словом, поездка доставляет незабываемые впечатления. В здании суда подсудимые, если не сидят в клетке, то сидят в каменном мешке — в конвойных камерах. Вечером заключённых развозят обратно по следственным изоляторам. В «родную» камеру можно подняться глубоко заполночь.

Несколько дней подряд в таком режиме измотают и здорового человека, а кого послабее могут и угробить. И возмущение сторонников Pussy Riot подобным обращением с тремя «кощунницами» было вполне обоснованным. Если бы не одно «но». Неужели вы, дамы и господа, до лета 2012 не знали, как издеваются над подсудимыми, находящимися под арестом? И почему ваши возмущённые голоса стихли сразу же, как только завершилась судовая эпопея Pussy Riot? Неужели правы все эти злопыхатели, «русские нацисты» и «кремлёвские мурзилки», которые говорят, что лево-либеральная общественность защищает не права человека, а своих? Что вся «борьба» Pussy Riot и им подобных — это арт-проект с неплохой монетизацией?

В монетизации арт-проектов нет ничего плохого. В защите своих соратников и единомышленников тем более нет ничего зазорного. Но не надо стыдиться называть вещи своими именами.

«Россия не стоит слезинки Толоконниковой» — проникновенно сказал омский правозащитник Виктор Корб. Что ж, честность — лучшая политика.

А ИК-14, наверное, следует проверить месяца через три, а потом через полгода. Что-то мне подсказывает, что после того, как страсти улягутся, граждане начальники снова завернут гайки.

Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников