Либерально-креативный роман

У либерализма нет серьезной опоры в России. Единственной прослойкой, на которую он может опираться, является офисный персонал, городская буржуазия разного калибра — словом, все, кого принято называть креативным классом. Понятно, что все партии обхаживают свой электорат, но либералы трогательно и нежно относятся сразу к двум социальным группам. Во-первых, они обожают, конечно, буржуазию — еще бы, кормильцы и поильцы, но не равнодушны и к офисному планктону. В отношении него либеральные СМИ тоже не жалеют хвалебных эпитетов.

В данном случае либеральные пропагандисты сочиняют мифы не столько о ком-то, сколько для кого-то. Как раз для креативного класса они таких легенд придумали массу. В том числе и методом от противного, когда глашатаи «незримой руки рынка» выдают нежелаемое за несуществующее. Так или иначе, в этой статье мы попробуем снять все маски — и обычные, и надетые, так сказать, задом наперед.

Либеральный миф № 1 — креативный класс самый прогрессивный сейчас в России

Отчасти так и есть. Вопрос только в том, что считать прогрессом. В плане поддержки современных технологий, большей частью в форме гаджетоиспользования и болтовни в социальных сетях — тут менеджерско-фрилансерский класс действительно впереди всех остальных. С точки зрения, креатива — выдумывания шуток-прибауток, а также рекламных слоганов — тоже. Но вот что касается реального воздействия на социально-экономическую, да и общественно-политическую ситуацию, то тут офисный планктон особого значения не имеет. Ну, разве что в роли статистов на митингах либеральной буржуазии, да и то в те короткие периоды, когда это модно. Прошла волна белоленточная — и все, креативный класс вернулся к своим обычным обязанностям продаж чего-либо для компаний, рекламирования чего-либо для них же.

Это непостоянство легко объяснимо, ведь креативный класс, с одной стороны, не имеет прямого отношения к средствам производства (они в руках капиталистов), а с другой — весьма косвенно (а иногда и вовсе никак) относится к самому производству. Материальные продукты производит рабочий класс, крестьянство, а в сфере услуг — трудовая интеллигенция.

Поэтому мещанство, а именно оно и являются предшественником современного офисного планктона, никогда самостоятельным общественным классом не считался. Именно мещанские представления о жизни, которые так жестко критиковались многими русскими классиками, особенно Островским, Чеховым и Горьким, предтечи современных взглядов обывателей общества потребления.

С ценностями на уровне поездки в Таиланд и покупки новой автомашины далеко не уедешь в области социального прогресса. А вот для регресса этого может оказаться достаточно, свидетельств чему немало в истории. Креативные обыватели Германии 1933 г. привели к власти с помощью буржуазии нацистов Адольфа Гитлера с их факельными ритуалами, рыцарскими одеяниями, оккультной мистикой и прочей мишурой для обмана трудящихся. Именно креативный класс Киева помог пришедшим с запада Украины свергнуть «диктатора» Януковича, установив в результате неофашистскую диктатуру.

Либеральный миф № 2 — креативный класс — самый талантливый и образованный

О каком таланте речь идет? О пении под фанеру или просто сиплым козлетоном, о мазне, которую угодливые искусствоведы назовут абстракционизмом, о матерщине и похабщине в книгах и спектаклях, которые в еще более угодливых рецензиях таких же либеральных рецензентов, как сами авторы, называются новым словом в искусстве. Нет в этом ни нового, ни старого слова — это обычный декаданс, доведенный порой до абсурда, когда творчество подменяется безумными порою инсталляциями.

Спору нет, и среди всей это декадентской мишуры встречаются действительно произведения искусства. Но встречаются очень редко. Так же редко, как и настоящие творцы среди кучи креативных ремесленников.

Собственно, само понятие креатив не случайно вытеснило творчество. Тут не только дань англоязычной моде, но и отрицание обычного, так сказать, классического искусства. Последнее может быть талантливым, а может быть совсем никаким — важно, как это подано. Поэтому теперь не концерт, а шоу, не спектакль, а перформанс. ну и, конечно, самое главное, как все это расписано в либеральных СМИ. А преподносится это все там, как правило, в самых восторженных красках. Хотя у самих никакой потаенной мысли, кроме желания на чем-то низменном — на пошлости, на святотатстве того или иного плана — выдать свой «креатив» за подобие искусства. При этом противники декадентствующего искусства скопом объявляются ретроградами или просто замалчиваются.

Понятно, что все замешено у современных декадентов на отрицании традиционных духовных ценностей, воспринимаемых, как «деревня» или «совок». Поэтому и рисуют они «консерваторов» этакими казаками в шароварах и пожилыми дамами, учеными-гуманитариями, с красным бантом на груди

Самое ужасное, что немалое число представителей офисного класса и науку стало воспринимать в шутку или всерьез, как некий особый креатив. Оттого и не слышно почти в СМИ ничего о скучных реальных научных дисциплинах, зато весь Интернет заполнен результатами «исследований» типа: девушки с длинными ресницами чаще/реже пьют кофе, а мужчины с усами обладают лучшим/худшим слухом, чем безусые. Опять-таки ничего талантливого в таком «креативном», якобы научном подходе нет, потому что нет, по существу, никакой реальной пользы от подобных псевдоисследований. Хотя и вреда, в отличие вышеупомянутого псевдоискусства, тоже нет.

Либеральный миф № 3 — креативный класс намного свободнее других

«Свобода» офисно-менеджерского сословия сильно ограничена размером зарплат и гонораров, которые им готова выплачивать элита. Ну и страхом потерять их. Поэтому свои нерастраченные эмоции представители офисного люда нередко выплескивают в короткие двухнедельные отпуска, когда надо успеть «оторваться», «отжечь». Это не поведение вольных в своем выборе людей, это именно признание внутренней своей духовной, да и материальной несвободы. Понятно, что далеко не всех это касается — социально активных людей много и в этом классе. Но такие, скорее, исключение из общего правила и недолго задерживаются в узких рамках офисной субкультуры.

Таковая, кстати, имеется — для нее характерен даже особый лексикон, использование в речи к месту и не к месту англицизмов. Вызвано это стремлением быть не хуже, чем западные коллеги, говорить с ними на «одном языке». Поэтому мероприятия становится «активитис», перерыв «кофе-брейком», торг «пресейлом», кадровики «эйчарами», а ведь есть еще «нейминги», «прайсинги» и пр. обороты «свободных людей». Вот только о какой свободе офисных работяг, вынужденных даже говорить на особом, англофицированном диалектике родного русского языка, можно говорить?

Но сознавать себя несвободным неприятно, хочется как-то соответствовать либеральному мифу, ласкающему слух. Поэтому офисный класс охотно принял идею, которую ему подкинула буржуазия, — о корпоративной этике. Мол, ты, простой российский менеджер, свободен во всем, дескать, но добровольно себя ограничиваешь в интересах компании, коллектива, шефа. На самом деле, это просто приятный самообман, осознание которого заставляет представителей креативного класса переходить в другие социальных группы — мелких предпринимателей, чиновников, работников системы образования и, как ни странно, рабочего класса, особенно при переезде за рубеж. В быту это называется «заняться чем-то другим», вполне возможно, куда более креативным, чем составление отчетов, балансов, презентаций, выдумывание маркетинговых акций и PR-ходов. Одним словом, многие вольные, согласно либеральной мифологии, офисные люди охотно бы расстались со своей «волей», ограниченной корпоративной этикой.

Либеральный миф № 4 — интересы креативного класса наилучшим образом выражают буржуазные партии

Логика здесь такая: раз идеи свободы творчества креативному классу близки, то и идеи рынка тоже должны быть ему по душе. Но это вещи совершенно не обязательно связанные друг с другом. Настоящего креатива куда больше было в «тоталитарные» советские годы, когда экономика была плановой, просто назывался он по-другому.

В политическом плане творческие подходы вообще не имеют решающего значения при определении человеком, а тем более значительным слоем общества своего отношения к действительности. Во всяком случае, не должно иметь — в основе всего, прежде всего, соответствие или несоответствие тем или иным социально-экономическим интересам. В этом плане офисный персонал точно такой же рабочий класс, как и шахтеры, например. Хотя тяжесть труда у них не сопоставима.

Отличие от классического пролетариата только в том, что «белые воротнички» заняты в основном умственным трудом, но эксплуатируются они точно так же. Это элита рабочего класса, его, так сказать, аристократия, но далеко не всегда более высокооплачиваемая. Так что элитарность креативного сословия весьма относительна и далеко не однозначна.

Ну а раз социально-экономические интересы традиционного рабочего класса и офисного «не столь различны меж собой», говоря словами Пушкина, то и партии, способные выразить их, скорее всего, представляют не либеральный, а социалистический, левый спектр.

Поэтому чтобы подтянуть под себя клерков и менеджеров, буржуазные партии и придумали легенду о своем и их совпадающем интересе к свободе творчества. И в чем-то это абсолютная правда: креативный пролетариат действительно мечтает о свободе творчества, и буржуазия действительно мечтает о свободе творчества офисного персонала себе во благо.

То есть свободу все понимают по-своему: одни как безграничную возможность генерировать какие-то творческие идеи, другие как безграничные же возможности наживаться на этих чужих идеях. А либеральная пропаганда просто пытается если не подменить одно другим, так, по крайней мере, представить как части одного целого.

Либеральный миф № 5 — креативному классу чужды идеи квасного ура-патриотизма

Что касается добавок к патриотизму в виде «квасного» и «ура-», то это от нелюбви части либерально мыслящих к тем, кто свою Родину искренне любит. Так что речь, как правило, идет о самом настоящем патриотизме. И в рядах офисных работников тех, кто не забыл о необходимости защиты своего Отечества, ничуть не меньше, хотя и не больше, наверное, чем среди других социальных слоев и прослоек.

Мы видим это на примере республик Новороссии, где люди самых разных страт общества объединились в неприятии наступающей коричневой бандеровщины. В рядах антифашистского сопротивления, судя по репортажам, нашлось место и рабочим, и буржуа, и офисным сотрудникам. В неприятии фашизма едины все, несмотря на попытки либеральной пропаганды обелить хунту, а ее противников представить сепаратистами.

Патриотизм вообще никогда не был привилегией какого-то одного класса. Достаточно вспомнить Отечественную войну 1812 г., когда на время отошли на задний план противоречия между аристократией и крепостным крестьянством, ну или Великую Отечественную войну, объединившую на время прежних врагов по Гражданской войне — красных и белых, правда, далеко не всех. Многие белогвардейцы не смогли преодолеть своей классовой ненависти и пошли в услужение к фашистам. Впрочем, и они в каком-то смысле объединились с прежними неприятелями — власовцами, объединились на почве предательства.

Но все-таки таких было абсолютное меньшинство. И сейчас тех, кому не хотелось бы видеть Россию сильной и независимой, совсем немного.

Было бы еще меньше, особенно среди как раз офисных работяг, если бы не воздействие той самой либеральной пропаганды. Именно она пытается внушить, что патриотизм немоден, что он, если не связан с оплевыванием всего советского и во многом российского, обязательно ненастоящий.

Креатив не помеха для патриотизма

Может быть, у уважаемых читателей сложилось впечатление, что автор текста чересчур строг по отношению к труженикам, корпящим за ПК и прочей оргтехникой, отчаянно отрывающимся на корпоративных вечеринках, считающих дни до очередной пятницы. Это исключительно из желания, чтобы креативный класс направлял свой креатив исключительно на пользу Родине.

Ему надо просто снять розовые очки либерализма, чтобы увидеть настоящий мир и понять, что офисный пролетариат вполне может и должен быть еще и самым патриотичным классом России.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Михаил Джапаридзе.