Право наглого

«Держи вора!» — раздавалось из всех воровских «малин» мира. Вот она, глобализация! Воровской кластер. Американцы, известные бессеребреники, европейцы, перебирающие в своих карманах ловко пристроенные общечеловеческие ценности, укры и укрофилы вскричали. Дескать, держи! Дескать, вон он, побежал, мол, гонитесь. Бежите, и обрящете.

А подозреваемый и не думал удирать, стоял и взирал: кого ловят? Не включится ли в погоню? Надо бы знать, кого группа искателей правды намерена привести на суд мировой справедливости. Сам рад поймать, да знать бы, кого хватать.

Оказалось, ловили его. А он — чист и непорочен. Но что, хорошие парни зря кричали? Зря глотки драли? Потому, парень, ничего личного, всё общемировое. Тенденция, юриспруденция, преференция. Всё как во все последние времена. «Его поймали, арестовали, велели паспорт показать».

Он был удивлён. Возмущаться ему уже давно не позволяли. Но удивляться-то может человек? Он паспорт показал, и нам весь мир прозвучало: преступник! Что, не видите, чёрным по белому написано: Иванов Иван Иваныч. Какие вам ещё доказательства? Читать не умеете? Вот преступление, вот человек, вот его паспорт. Не отвертишься, голубчик! Воровские «малины» образовали «Совет безопасности мировых малин», который судил и рядил. Этому органу и не надо было никаких улик и доказательств, а надо было только указание мировых малин, которые и решали, кто виноват в их преступлениях.

Надо бы юристам, их сыновьям и дочерям (Псаки, она же тоже из семейки юристов, верно?) посмотреть на российском телевидении такую программу, как «Честный детектив». Даже не всю. А начало, когда голосом, не оставляющим сомнения в его беспристрастности, экран гласит: только суд, де, может назвать преступником.

«Основной момент Конституции Российской Федерации — презумпция невиновности. Каждый человек, как указано в Конституции, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда. Преступником назвать человека может только суд. Нельзя назвать человека преступником, не имея приговора суда, вступившего в законную силу». У нас это знает даже судья Октябрьского районного суда Екатеринбурга Екатерина Вячеславовна Грин, которая и отчеканила.

Вот! Мы, обыватели, думаем: если поймали педофила в неподобающем дресс-коде над дитём малым, схватили поэтессу-маркитантку Васильеву Женю в квартире, набитой бриллиантами из Гохрана, то они — злоумышленники. Но нам грозно: не называть их преступниками, пока это слово в их адрес не произнесёт суд. Как известно, самый справедливый. Справедливость которого крепчает от взятки к взятке. И мы подчиняемся конституции и не называем, потому что есть ещё статья Конституции о чести и достоинстве. И Женя Васильева, которую ты отчествуешь воровкой, оскорбится за своё и Сердюкова достоинство, да и нашлёт на тебя порчу. Правосудием. Попортят и нервы, и судьбу. И получится: ты — в каталажке, а Женя — на вернисаже своих картин.

Да и юридические учебники на всех языках сухим языком формулировок: только суд, только после выяснения всех обстоятельств… А что же мы видим и слышим все последние десятилетия, как только страна шагнула в демократию? Шли вперёд, а пришли к дедушке Крылову, который двести лет назад провозгласил принцип американской и иже с нею демократии: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!» Вы, второклассники, учившие наизусть, думали, это басня? А это основа основ и святая святых современной демократии. Альфа и омега, устав и программа, закон законов.

Или в отношении человека бездоказательно нельзя, а в отношении стран и народов — можно? Ещё тела не преданы земле, ещё чёрные ящики не были найдены на земле Донбасса, ещё неизвестно ничего, кроме того, что самолёт рухнул, а угроз, обвинений, проклятий и приговоров, шантажа наслушались. Вот украинцы в недалёком 2001-м в раже милитаризма сбили самолёт Аэрофлота с 78 пассажирами. И как оно водится — набросились вместе со всем миром на нас. А когда выяснилось, что они пошалили, что их Кучма сказал? Нашли, дескать, из чего шум устраивать! Ошибочка вышла. И мировое сообщество позабыло о досадном эпизоде. А когда швейцарцы в 2002 году угробили самолёт с нашими детьми? Мировое сообщество не больно и страдало. Первые комментарии тогда были тоже обвинительными. И российские мерзавцы с экрана, не моргнув глазом «строили предположения»: ошибка пилотов, непрофессионализм, незнание английского, непонимание команд. Убиенные виноваты! Руководители компании «Скайгайд» вели себя нагло и цинично. Вину своего диспетчера не признавали, педалировали тему о плохом знании английского языка российскими пилотами, и даже расшифровка черных ящиков, когда всё стало ясно, не заставила руководство «Скайгайда» признать свою вину. Диспетчер, кто кофий пил и с девушкой любезничал, что и стало причиной смерти десятков россиян, даже не был уволен! Компания «Скайгайд» выторговывала суммы компенсаций родственникам жертв катастрофы: предложила по 50 тысяч долларов папам и мамам и по 10 тысяч — бабушкам, дедушкам, родным братьям и сестрам погибших. И за это потребовала отказа от любых претензий в дальнейшем.

И сами швейцарцы разбирались в причинах, нам, небось, чёрные ящики не отдали.

В эпоху перемен жить — тужить. Китайцы зря не скажут. А в эпоху подмен каково? Мало того, что страну нам подменили, так юридическое право подменили правом сильного, истину подменили целесообразностью целесоображающего. Так что пальмовое масло, которым перепугали всех, вместо масла сливочного — это нам ещё счастье цистернами!

А тут что? Сбили «Боинг». Трагедия. В Палестине за здорово живёшь порешили уже более пятисот человек. Но… Видимо, бесценность человеческой жизни имеет градации. Тиха украинская ночь. Но на костях — уже пляски известных танцоров, которым ничего не мешает: ни горе, ни беда, ни война, ни процессуальный кодекс. Ну а кодекс чести им помешать не может. Ибо не дан им в ощущениях.

Что такое право сильного? Это такое право, когда ещё может и повезти, и сильным окажется русский богатырь, сталинский сокол. Тогда — мир и помощь, плечо поддержки и рука помощи. Конечно, я дико извиняюсь, если сильным окажется ковбой, набивший руку на коровьих хвостах и скальпах коренного населения. Вот уж почувствуете, насколько мягка сила такого сильного.

Но право наглого — это никаких шансов на выздоровление. Наглый нагл. И если сила имеет пределы, то наглость — без границ. Резать! Сказано в морг, значит — в морг! И чем больше наглости у наглого, тем меньше шансов у любого, кто в своё время не обзавёлся лучшим другом государственного суверенитета — атомной бомбой.

Артиллеристы, не ждите приказа! Сталина-то нету!