75 лет Бухаринскому процессу

Странные это мероприятия — отмечать годовщины московских политических процессов. Но тем не менее, такие у нас юбилеи. В этом году — 75 лет так называемому Бухаринскому процессу, третьему из трех ключевых срежиссированных публичных судилищ, которые запустили мясорубку репрессий на полную мощность. Она, эта мясорубка, крутилась год. То есть она и до этого крутилась и после будет, но не так интенсивно, как в эти 15 месяцев 1937-го-1938-го года. Тем не менее, когда я смотрел на невзначай подошедших по случаю мероприятия девяностолетних старичков, а дело было в Главархиве столицы, то думал: для них еще ТО не кончилось, а уж НОВОЕ подоспело.

Это ж надо так прожить жизнь — из ямы в яму. С вечным страхом и с вечным ожиданием, что короткая «оттепель» закончится. Именно это прочитывалось из тех сумбурных слов, которые по сценарию организаторов (Главархив и Ассоциацией исследователей российского общества «АИРО-XXI») должны были быть произнесены из зала.

Так вот все их спонтанные речи содержали одну простую и ясную мысль: нельзя, чтобы такое повторилось. Хотя, когда люди часто повторяют «нельзя», это значит, что они очень боятся, что все-таки будет «льзя», что начнет, если уже не начало, повторяться.

Впрочем, «дела идут, контора пишет». К юбилею АИРО-XXI и международный фонд «Демократия» подготовили две знаковые книги.

Одна из них включает в себя полную стенограмму Бухаринского процесса. Но тут надо сказать, что она у нас уже однажды печаталась, и собственно, печаталась еще тогда, в номерах газет, которые освещали этот процесс. Однако, как выяснилось, та стенограмма, которая до сих пор была в ходу, была «литературно» обработана. («Машинописная копия оригинала стенограммы, содержащая собственноручные „исправления“ Сталина и его судьи-вешателя Василия Ульриха, пока не стала доступной в Президентском Архиве», — писал известный биограф и исследователь Бухарина Стивен Коэн еще в 2008 году.) А сегодня — по истечению необходимых для чего-то 75 лет (никто не может понять, почему нужно ждать 75 лет), когда по закону архивы преступного режима открываются исследователям, — историки опубликовали настоящую стенограмму, которая уже будет иметь статус исторического документа.

Там же вдумчивый интересант сможет проследить, в чем заключалась «правка». Этот документальный сборник называется «Процесс Бухарина. 1938 г.» .

Вторая книга — «Письма Николая Бухарина Надежде Лукиной», первой жене Бухарина, она издана Ассоциацией исследователей российского общества (АИРО-XXI) и добавляет некоторые человеческие штрихи к портрету предтечи современной правой оппозиции — правого оппозиционера Н.И. Бухарина.

Почему личность этого партийного деятеля до сих пор вызывает немалый интерес у исследователей, когда уже и от самой партии остались рожки да ножки? На этот вопрос есть ответ, и он так же дается нашим временем и нашей текущей политической ситуацией.

Дело в том, что Н.И.Бухарин — это образ «хорошего коммуниста», который жил и работал в не очень хорошее время. Сам он никогда никого не убивал, не доносил и ничего особенно предосудительного не совершил. Очевидно, с ним приятно было выпить на кухне и поболтать о философии. Можно ни один сценарий сочинить на эту тему, так и назвав его — «Хороший коммунист». Конфликт между симпатичной личностью, несимпатичной политической целесообразностью и реальными возможностями действующего политика являлся главным содержанием его биографии.

И тут обнаруживается поразительнейший русский феномен. Как может умный, образованный, талантливый и, в общем-то, неплохой, незлой человек (красками рисовал, бабочек коллекционировал, в горы ходил, мог плыть брасом много километров к горизонту, стихи читал, девушек… любил) стать соучастником величайших преступлений планетарного масштаба? При этом вроде бы даже без особой личной нужды и выгоды.

Вопрос тем более мучающий нас сегодня, когда над страной явно снова сгустилось НЕЧТО, тысячи и тысячи столь же умных, талантливых и образованных интеллигентов из штанов выпрыгивают, чтобы это НЕЧТО расхвалить, специально для этого гробятся жизнеспособные струкутры и создаются новые с откровенной установкой на запудривание мозгов — вроде «России сегодня»… Слепые, глупые, подлые, бесы их обуяли? — даже не поймешь. В этом, на мой взгляд, загадка и урок Бухарина, загадка и урок русской трагедии, и в то же время ключ к пониманию всего нашего прошлого, а возможно и настоящего и будущего.

Книг на эту тему становится все больше, но ответов пока что все равно не очень много. Видимо, нужно не только историческое, но и литературное художественное осмысление, с чем у нас сегодня в России беда. Из документов же мы видим: вот Бухарин плачет, когда умирает Ленин. Плачет! А ведь при нем расстреляли царя вместе с семьей детьми и прислугой. Ленин отдавал нечеловеческие приказы и заложил основы нечеловеческих репрессий, и умница Бухарин не мог этого не замечать.

А вот Бухарин входит в ареопаг самых главных вождей, сидит с ними за одним столом, шутит, рисует шаржи. Так, например, нарисовал Дзержинского с мечом, а Дзержинский не без страшного намека подписал: «Надо сбоку нарисовать Бухарина, Калинина и Сокольникова с напильниками, подтачивающими меч».

После разгрома левой оппозиции Бухарин вообще второй человек после Сталина. И в то же время в своих экономических работах он начинает понимать, то есть до него начинает доходить, что, молох административного социализма может быть не менее страшным, чем тот капитализм, против которого боролись революционеры, а коммунистический вождизм может обернуться не менее жестокой тираний, чем царизм, который они свергали в юности.

Тем не менее, к доказанной оппозиционности Бухарина мы можем отнести лишь… два разговора, о которых он не донес.

С Л.Б. Каменевым в июле 1928 г. и с известным историком-эмигрантом Б. И. Николаевским в 1936 г. во время командировки за границу, когда Бухарин ездил скупать архив Карла Маркса. Обсуждались ли при этом реальные план ликвидации Сталина? Мы не знаем.

Бухарина расстреляли за оппозиционность, а позже уже в 1988 году, в пору горбачевской перестройки, реабилитировали. До сих пор преступления мысли у нас считаются более опасными, чем преступления маньяка. На краю могилы Бухарин писал письма любви к своему палачу, и опять мы так и не выяснили, что это было, стокгольмский синдром? Почему так вел он себя на процессе, все признавая — сломался или думал, что заключил сделку?

Еще Бухарин успел обратиться с письмом к будущим руководителям партии, что, наверное, теперь может вызвать только усмешку. Но к кому ему еще было обращаться? — уже с больничной койки резонно спросила его вторая жена А. Ларина в 1992 году. Капсулирование в элите не давало ему видеть картину того, что было за пределами этой капсулы, — это замечают даже самые преданные его почитатели.

Так был ли Бухарин оппозиционером, и был ли он невиновным, в чем сейчас заключаются его вина, а в чем невиновность? Парадокс заключается в том, что это вопрос не только истории, но и самой философии нашей сегодняшней жизни. Его еще только предстоит разрешить, размышляя над судьбой «хорошего коммуниста».