Почему разорился колхоз «им. Путина»

Сельскохозяйственные итоги прошлого года полностью еще не подведены, но даже промежуточная статистика говорит о системном кризисе на селе. Достаточно привести цифры Статистического регистра хозяйствующих субъектов Росстата, чтобы понять, что крестьянство на Руси исчезает. Если на 1 января 2013 года в стране было зарегистрировано 268 336 хозяйств и фермеров, то через девять месяцев — уже 227 836 хозяйств и предпринимателей, ведущих сельскохозяйственную деятельность. Снижение составило 18%. И это притом, что было создано 19 тысяч сельскохозяйственных индивидуальных и кооперативных предприятий.

Наибольшее сокращение произошло в Приволжском, Южном и Северокавказском округах, где традиционно сильно земледелие и животноводство. По сути дела, речь идет о регионах, которые обеспечивают продовольственную безопасность России. В Приволжском федеральном округе на 01. 01.13 было 49 000 предпринимателей и хозяйств, стало — 39 282 (на 01.09.13) — минус 20%. Такое же снижение и в Южном федеральном округе. В СКФО на указанные даты было зарегистрировано 66 753 и 57 970 фермерств соответственно.

В ЦФО сокращение вроде бы ниже, около 10%, но если внимательно посмотреть на цифры, то картина рисуется весьма грустная. На территории в 650 205 км², чуть меньшей, чем площадь Франции, в начале года было 35 224 фермеров, а на 1 октябрю — 31 569. И это на 38,6 миллиона человек, проживающих в округе.

Но хуже всего дела обстоят в Краснодарском крае, где количество фермерских хозяйств уменьшилась с 6355 до 979, и в Чеченской республике, в которой число индивидуальных предпринимателей, работающих на селе, сократилось — с 11 202 до 5309. Впрочем, что касается фермеров Чечни, то их резкое сокращение объясняется очень просто: по словам Председателя Совета Союза фермеров России (АККОР) Вячеслава Телегина, Федеральный центр закончил программу самозанятости населения.

На этом фоне начавшая процедура банкротства алтайского сельскохозяйственного ООО, которым руководит Александр Титов, не претендовало бы даже на сенсацию в Курьинском районе, где оно зарегистрировано, если бы имярек предприятия. Дело в том, что фермер назвал в 2007 году свое хозяйство колхозом «имени Путина В.В.», объясняя это желанием увековечить имя человека, который был президентом страны. «Через какие-то полгода человек уходит, и я хотел, чтобы память о президенте осталась», — сказал он тогда любопытствующим. Теперь же Александра Титова ждет иск на 770 тысяч рублей, которые «путинский» колхоз должен поставщику удобрений «Планта».

Почему же банкротятся фермеры и сельскохозяйственные производители? С этим вопросом «Свободная Пресса» обратилась к президенту донского отделения АККОР (Ассоциация крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России — авт.) Александру Родину.

— Если отбросить второстепенные моменты, то первопричина носит системный характер. И кроется она в ценовой разбалансировке, сложившейся в сельском хозяйстве. Иными словами, фермер, покупая по текущим ценам материалы и ресурсы, необходимые ему для сельскохозяйственной деятельности, не в состоянии потом продать свою продукцию по цене, которая обеспечила бы ему минимальную рентабельность. В среднем по стране у нас рентабельность сельскохозяйственного производства не превышает 10%. А это ниже критического уровня нормального воспроизводства и являет собой прямой путь к банкротству.

«СП»: — Когда мы говорим, что «у нас плохо», поэтому и разоряется человек на селе, невольно напрашивается вопрос, а как «у них», где фермер чувствует себя нормально?

— Нам вообще сложно сравнивать себя с Евросоюзом, Америкой, Канадой. Смотрите, там цены на готовую сельскохозяйственную продукцию должны обеспечить доход фермерской семьи, то есть уровень жизни фермера, как минимум, на планке 120% от достатка среднестатического городского домохозяйства. От этой цифры в среднем и рассчитывается базовая себестоимость продукции и рентабельность сельскохозяйственного бизнеса. Если этого достичь нельзя рыночными методами, то фермеры дотируются.

В развитых странах есть четкое понимание, что в сельской местности жить и работать всё-таки сложнее, чем в городе. Если этого не делать, люди начнут уезжать в мегаполисы. У нас же по госпрограмме доход сельского жителя заложен на уровне 55% от дохода горожанина. Получается, что государство — хочет того, или нет, — гонит селян в города.

Ни в одной развитой стране мира нет такого, чтобы теми или иными методами государством не регулировались цены на сельхозпродукцию. Там, где нет четкой господдержки, кушать нечего.

«СП»: — Стоп, но правительство утверждает, что господдержка селу оказывается, деньги — и немалые, аграрному сектору выделяются. Нельзя же это отрицать?

— Если говорить о господдержке, то это примерно одна тысяча рублей на гектар. Но она такая же, как средняя зарплата в Российской Федерации. Если убрать из этой статистики доходы миллиардеров и топ-менеджеров, то и реальная средняя зарплата по стране станет в два раза ниже. Здесь то же самое, если не хуже. Фермеры и мелкие сельскохозяйственные производители, которых порядка 75% от общей численности, работающих на селе, получают всего 10%. Львиная доля, порядка 90% всех денег господдержки, идет в крупные агрохолдинги. Иными словами, дотации — по статистике, «размазывается» на всех, а в реальности практически все деньги достаются крупнейшим агрохолдингам, например, таким, как «Юг Руси», и ему подобным.

«СП»: — Кроме мизерных дотаций, которые не обеспечивают требуемый уровень рентабельности фермерского бизнеса, есть, наверняка, и другие проблемы.

— Есть. Взять семенной фонд. Здесь очень много контрафакта. Купит фермер такой посадочный материал, вложится, будет трудиться от зари до зари, а урожай не уродится, даже если и погода не подведет. Сейчас никто этот сегмент не контролирует. Кто где найдет, там и покупает. Ищут, конечно, подешевле. В результате урожайность получается в разы ниже потенциала. То же самое можно сказать и об агрохимии. Тоже фактически никто не контролирует.

Раньше, в СССР, была система селекционных станций, на которой можно было получить качественные семена, да и свой семенной фонд хранился в строгом соответствии с нормативами. Опять-таки это очень серьезная проблема, которую нельзя решать локальными мерами. Здесь должен быть системный государственный подход.

«СП»: — А в развитых странах есть система защита от семенного контрафакта?

— Безусловно. Была такая система и в СССР. Да, мы тогда отставали от Запада в сельскохозяйственном производстве, но не так, как сейчас. Отставание было не критическим. Тогда у нас был современный на то время уровень производства на селе, хорошие технологии и техника. Сейчас всё это развалили, но нового, «разумного», не создали. Нет четкой государственной политики, направленной на защиту фермеров.

«СП»: — Получается, что сейчас фермер вообще не защищен? В том числе и от перекупщиков, принуждающих крестьян продавать «купцам» урожай по низкой цене?

—  Это одна из больших проблем, которая — повторяю — не может быть решена локально. Нужно развивать кооперацию, которая не допустила бы такие явления. Для этого нужна система законодательных мер, которые нужно принять в России. В Европе такая система выстраивалась в 60−70-х годах прошлого столетия и хорошо работает до сих пор. Именно тогда была выстроена сельскохозяйственная политика в интересах производителя и конечного потребителя. У нас до сих пор ничего в этом плане нет. Можно бесконечно обсуждать самые разные проблемы фермеров, но они не решатся сами собой.

«СП»: — Ростовская область считается благодатной землей с хорошим климатом для земледелия. Сколько же разорилось фермеров в этом году на Дону?

— Для начала скажу, что в массе своей донские фермеры добросовестные и умные производители, мечтающие жить в достатке на своей родной земле, причем честно — своим трудом. Так вот, в 2012 году примерно 9% из них разорились. По итогам 2013 года окончательных цифр еще нет, но думаю, будет не меньше. Люди, с хорошим потенциалом, вынуждены пополнить армию банкротов, лишь потому, что нет нормальной государственной агрополитики.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Валерий Бушухин