Миграция и внутренняя политика: европейский урок

Миграционный кризис в Европейском союзе напугал многих в России. Его традиционно считают следствием войны в Сирии, а также результатом ошибок ближневосточной политики США и ЕС. Однако реальная причина кризиса — внутри самой Европы. Парадоксальным образом более развитый в экономическом и институциональном отношении Европейский союз, объявляющий мультикультурализм одной из основ философии своего государственного строительства, проиграл в миграционной политике «традиционалистской» России. Как государства реагируют на миграционные потоки — зависит от них самих, а не от напора мигрантов. Устойчивость российской политической системы и социальной ткани позволила нашей стране избежать политического кризиса, вызванного миграционными потоками.

Современная Европа — яркий и наглядный пример того, как миграционные процессы кардинально изменяют жизнь государств, институты и экономические системы которых считались одними из лучших в мире. Состояние дел уже сравнивают с «великим переселением народов», некогда ослабившим Римскую Империю. Крупные террористические акты, приводящие к десяткам жертв, происходят в европейских столицах с периодичностью менее полугода: последняя серия терактов в Брюсселе, одной из политических столиц ЕС, унесла жизни 35 человек.

Обычной практикой наиболее развитых государств Западной Европы — Германии, Франции, Бельгии — стало формирование в крупных городах этнических гетто, жители которых не только отказываются от ассимиляции, но и навязывают коренным жителям собственные архаичные представления о добре и зле. Все эти события — один из результатов войны в Сирии, приведшей к резкому росту потока беженцев в благополучные страны Европы. Тем не менее, происходящее сейчас — не столько следствие ближневосточных конфликтов, сколько итог накапливавшихся системных проблем европейской политической, экономической и социальной системы.

Идеологической базой объединения европейских государств в единый союз стала лево-либеральная идея мультикультурализма: равенства в правах и возможностях между большинством и любыми национальными и культурными меньшинствами. Красивая идея, однако, в реальности предопределила отказ от ассимиляции и интеграции меньшинств в общества европейских стран, требуя от большинства коренного населения, а также от институтов национальных государств, минимизировать вмешательство в жизнь меньшинств. В результате внешне благая идея, направленная на объединение разнородных обществ и защиту прав более слабых, создававшая для мира красивую витрину общества взаимного уважения и равенства, заложила под здание Евросоюза бомбу замедленного действия. Она затормозила культурную ассимиляцию и объединение разнородных общин в единую политическую нацию. В итоге постоянно нараставшие в численности общины иммигрантов, объединявшиеся не только по национальному, но и по религиозному принципу (в рамках радикальных версий ислама), стали рассадником потенциальной угрозы.

Все это вызвало политическую реакцию в виде самых разных оппозиционных ЕС и европейским правительствам политических движений — от умеренных евроскептиков до откровенных неофашистов. В качестве примера воплощения этой тенденции в жизнь можно привести уверенное выступление «Национального фронта» Марин Ле Пен на местных выборах во Франции в декабре 2015 года — несмотря на то, что партии не удалось в итоге сформировать большинства в региональных парламентах Франции, во всех из них «Национальный фронт» получил сильные фракции.

Ещё более глубокие политические изменения под влиянием миграционного кризиса назревают в Германии — в этой стране растет влияние радикальных движений. Местные выборы в марте 2016 г. в Германии привели к поражению ХДС Ангелы Меркель в двух из трех германских земель, где проходили выборы. В ландтагах всех трех из них будут сформированы внушительные фракции националистической «Альтернативы для Германии». Превращаются в норму уличные выступления неонацистов, их столкновения с радикальными левыми. Как на дрожжах растет тираж недавно разрешенной к публикации в Германии книги Адольфа Гитлера «Майн Кампф» (книга является экстремистской и запрещена к распространению в РФ). Безуспешные попытки властей затушевать скандалы с массовыми преступлениями, совершаемыми мигрантами (например, массовое изнасилование женщин на новый 2016 год в Кёльне), настраивают общество против существующей власти и побуждают к протестному поведению.

Апофеозом этого «отступления Европы» стали уже упомянутые теракты в Брюсселе, к которым местная полиция и специальные службы оказались совершенно неподготовленными. Одного из главных подозреваемых в осуществлении терактов в аэропорту Брюсселя, Фейсала Шеффу (которого опознал водитель такси, подвозивший, как потом выяснилось, трех террористов в день взрывов), суд вынужден был отпустить на свободу из-за недостатка улик.

Таким образом, миграционный поток в ЕС полностью подорвал политическую и общественную стабильность, сделав предстоящие серьёзные изменения во внутриполитическом «раскладе» европейских государств неизбежными.

Как влияют миграционные процессы на внутриполитическую ситуацию в России?

С одной стороны, численность иностранных мигрантов в России очень высока — это более 10 миллионов населения. Большая часть мигрантов сконцентрирована в Москве, Санкт-Петербурге и городах-миллионниках. Казалось бы, Россия должна была испытывать схожее по силе с европейским влияние миграционных процессов на внутреннюю политику. Однако реальность выглядит совершенно иначе. Миграционный процесс не привел к фундаментальным изменениям ни в политической, ни в культурной сфере. Главные причины — принципиальное различие общества и государственных институтов в России и в странах ЕС, а также готовность российского общества реально ассимилировать мигрантов и совершенно иной характер миграции в Россию.

Во-первых, миграция в Россию — это трудовая миграция. Россия, в отличие от государств ЕС, не выплачивает мигрантам и их семьям социальные пособия просто по факту прибытия. Мигрантов интересует в России возможность заработка, а также, в случае успешной трудовой карьеры, возможность обосноваться в нашей стране и стать её гражданами. Во-вторых, абсолютное большинство мигрантов в Россию прибывает из стран постсоветского пространства — государств Средней Азии, Закавказья (прежде всего из Азербайджана и Армении), а также из Украины и Молдавии. Эти мигранты (особенно люди старшего поколения) не являются чужеродными в культурном плане: они на среднем уровне или хорошо владеют русским языком, происходят из постсоветских стран со светской культурой и формой правления, им не требуется длительная адаптация к российской социальной среде. Исключение составляет лишь миграция из Китая и Вьетнама, доля которой в последнее время стремительно снижается. Таким образом, и в языковом, и в культурном, и в социальном отношении мигранты в России готовы к ассимиляции.

Наконец, Россия как единая страна, испытавшая период нестабильности 90-х и две военных кампании в Чеченской республике, обладает гораздо более мощными и скоординировано работающими специальными службами, способными погасить очаги терроризма и религиозного экстремизма. Небольшие по численности группировки религиозных экстремистов, оказывающих вооруженное сопротивление властям, сохранились только в нескольких регионах Северного Кавказа. Однако их влияние на ситуацию там в последние годы значительно ослабло. К счастью, за период с января 2015 года — времени первых терактов в Париже, когда произошло убийство сотрудников редакции Charlie Ebdo, на территории России не произошло ни одной серьёзной террористической вылазки — в то время как в центре Европы, в Париже и Брюсселе, произошло уже три крупных теракта, два из которых состояли в серии террористических преступлений.

Причина такого различия в уровне террористической безопасности не только в эффективности работы специальных служб, но и в гораздо большей однородности российского общества и намного более сильной интеграции этнических меньшинств в него. Это обстоятельство значительно облегчает агентурную работу спецслужб — не говоря о существенно более слабой мотивации представителей этнических меньшинств на совершение преступлений против этнического большинства на национальной или религиозной почве.

Тем не менее, крупные межнациональные столкновения в России все же иногда происходят. Последний серьёзный эпизод такого рода — столкновения на овощной базе в Бирюлево осенью 2013 года. Самый массовый эпизод, конечно же — выступление футбольных фанатов на Манежной площади в декабре 2010 года. Однако, если проанализировать причины националистических выступлений или межнациональных конфликтов в российских крупных городах, то на первый план выходит вовсе не национальная неприязнь. Как правило, главной причиной становится бездействие полиции в борьбе против криминальных группировок, сформированных по этническому принципу, или явное проявление несправедливости — как в случае освобождения задержанных по подозрению в убийстве болельщика в декабре 2010 года, ставшего причиной выступлений на Манежной площади.

Активная работа московской полиции против этнических преступных группировок последние два года практически свела на нет общественное недовольство действиями мигрантов в столице.

Политический итог — миграционные процессы в России не вызывают сильной политической ответной реакции. Попытки системных оппозиционных партий работать с националистической тематикой, эксперименты умеренных националистов по организации новых партий и движений (в частности, попытки освоить уже привычное для Западной Европы национал-демократического направления) пока не очень эффективны. Да, националисты присутствуют в публицистике и социальных медиа, националистическая субкультура очень сильна в движении спортивных болельщиков и военно-патриотических сообществах. Тем не менее, общественный запрос русского этнического большинства на системный политический национализм остается слабым. Фактически, он остается «упакованным» в гораздо более развитый патриотический и «левый» дискурс.

Относительно новую ситуацию в российской внутренней политике создал массовый приток беженцев из Украины после начала гражданской войны в Донбассе. С одной стороны, произошла миграция молодежи и высококвалифицированных кадров из восточных территорий Украины, с другой — возросла миграция из центральных и западных областей Украины в связи с ухудшением общей экономической ситуации в этой стране. В результате Россия столкнулась, с одной стороны, с появлением большого количества хорошо образованных специалистов, для которых не хватает квалифицированных рабочих мест, с другой — с появлением на собственной территории небольшого, но потенциально активного сообщества враждебно настроенных к российской власти украинских националистов. Регулярная демонстрация на крупнейших мероприятиях российской либеральной оппозиции украинских флагов и проукраинских лозунгов — новая, но не случайная тенденция.

Влияние украинской политической повестки дня на внутрироссийскую повысилось не только из-за деятельности российских телеканалов. Перед Россией встает проблема рационального использования новых трудовых ресурсов — в том числе, для развития российского Дальнего Востока и перспективных регионов российской Арктики. Квалифицированные профессионалы — беженцы из Восточной Украины могли бы быть задействованы в этих проектах развития в качестве кадрового ресурса.

Сохранение политической стабильности в России будет зависеть прежде всего от управленческих умений федеральной и региональных властей. Необходимо понимание властью общественных настроений — и, как следствие, умение избегать грубых управленческих и идеологических ошибок, вызывающих межнациональные конфликты. Но главное — необходимо укрепление складывающейся после Крымской весны тенденции превращения многонационального российского народа в единую сплоченную нацию. Если удастся добиться этого, межэтнические и межконфессиональные противоречия, вызванные в том числе и миграционными процессами, отойдут на второй план.

Очевидно, Россия нуждается и в разумном «демографическом протекционизме» — России нужно не привлечение экономически активного населения любой ценой, а разумная миграционная политика, учитывающей реальные потребности экономики в кадрах. При этом Россия не готова к «закрытию границ» и введению визового режима с постсоветскими странами.

Россия находится в выигрышном положении по сравнению с ЕС в умении противостоять миграционному кризису. Тем не менее, только реальное внимание государства к демографической и национально-конфессиональной проблематике позволит избежать копирования «европейского опыта».

Автор — Генеральный директор Бюро Стратегические Коммуникации, член Комитета РАСО по политтехнологиям