Киев заставил Эрдогана сменить курс с Евразии на Атлантику

Вооруженные силы Украины широко применяют турецкие беспилотники «Байрактар» и получают новые. Однако, в отличие от 44-дневной войны, разразившейся между Азербайджаном и Арменией в 2020 году, мы почти не видим кадров с их применением. Почему? Причина проста — просьба Турции. Турецкое правительство было недовольно, когда украинцы стали демонстративно размещать эти кадры. Оно дало понять, что не заинтересовано в этом.

Турецкий публицист и политический аналитик Фехим Тастекин указывает на то, как разворачивалась эта история. Поставки «Байрактаров» Украине стали принципиальным предметом разногласий между Турцией и Россией. Официальный Киев похвалил турецкие беспилотники, сообщив об их применении на поле боя. В Турции это было воспринято как попытка Украины заставить Турцию занять активную проукраинскую позицию. Президент Турции Тайип Реджеп Эрдоган хотел бы представить позицию Анкары как «беспристрастную». Поэтому официальные СМИ Турции обвинили Киев в систематическом натравливании Турции и России друг на друга. Утверждая, что Украина пытается «втянуть Турцию в конфликт» с помощью турецких боевых беспилотников, известный проправительственный обозреватель написал в Twitter: «Это нечестиво». После этой истории Киев стал намного реже упоминать «Байрактары».

Вообще, роль Турции в этих событиях довольно велика. Турция не присоединилась к анти-российским санкциям и пытается играть роль посредника между Москвой и Киевом. Она намерена стать площадкой для переговоров о мире между Украиной и Россией. Турецкое экономическое сотрудничество с Россией имеет большие масштабы — товарооборот между странами превышает 20 млрд долларов и включает крупные инфраструктурные проекты. Одно только строительство в Турции АЭС Аккую российскими компаниями — это проект стоимостью около 22 млрд долларов.

С другой стороны, Турция остается членом НАТО. Военная поддержка Украины со стороны Анкары играет большую роль и, что любопытно, это связано не только с НАТО. Турция — черноморская держава, обеспокоенная ростом влияния Москвы в черноморском регионе, поэтому она развивает военно-политическое сотрудничество с Украиной, включая интеграцию ВПК обеих стран и поставки оружия для ВСУ.

В турецкой политике в последний месяц наблюдается проатлантический крен. Еще один турецкий аналитик Семих Идиз указывает на это обстоятельство. Конфликт в Украине стимулирует «новый атлантизм» Эрдогана. Эти события качнули маятник его политики от «евразийства» к традиционному турецкому «атлантизму», т.е. к про-натовскому курсу. В настоящее время он всячески подчеркивают приверженность Анкары Западу.

Роль, которую Турция сегодня пытается играть в попытках посредничества в деле установлении мира между Москвой и Киевом, основана на уникальной особенности этой страны. Турция — член НАТО, имеет хорошие связи с Украиной и одновременно тесно сотрудничает с Россией. Как ни удивительно, это также приносит Эрдогану определенное одобрение Запада, поскольку он не намерен закрывать все каналы для переговоров с Москвой. Западные лидеры, которые долгое время упрекали президента Турции в авторитаризме и нарушении прав человека, в настоящее время несколько изменили тон.

«Среди группы стран, претендующих на роль посредников в российско-украинском конфликте, Турция вышла победителем, что повысило авторитет турецкой дипломатии», — написал Патрик Винтур из The Guardian после проведения переговоров в Стамбуле между российскими и украинскими официальными лицами.

Все это сильно отличается от недавних событий, когда Эрдоган регулярно бросал в отношении Запада различные упреки и обвинения, в то время как западные политики отвечали ему тем же самым, обвиняя его в нарушении прав человека.

Однако, Турция не только является посредником, но и делает определенные шаги в сторону НАТО, а также, в сторону Украины.

Недавние визиты в Турцию канцлера Германии Олафа Шольца, премьер-министра Греции Кириакоса Мицотакиса и генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга свидетельствуют о том, что Европа не может позволить себе потерять эту страну в такой драматический момент. Семих Идиз отмечает: «Многие западные аналитики высоко оценили решение Анкары ограничить доступ российских военных кораблей из Средиземного моря в Чёрное, когда Турция воспользовалась своими правами согласно Конвенции Монтрё 1936 года о турецких проливах». Поставки на Украину турецких «Байрактаров» — часть той же самой политики.

В действительности, центральным вопросом для правительства Турции являются не идеологические конструкции, будь то атлантизм или евразийство, а политика и экономика. Турция стала сегодня достаточно мощным самостоятельным игроком и ведет собственную игру, стремясь расширить сферу влияния. Именно это является основанием турецкого внешнеполитического курса. Президент Эрдоган пытается использовать все возможности для усиления политической роли турецкого государства. Когда он видит невнимание или слышит упреки со стороны Запада, он демонстративно дрейфует в сторону Москвы, например, так случилось, когда США отказали ему в приобретении систем ПВО/ПРО «Пэтриот» на турецких условиях и Турция приобрела российские системы С-400. Когда же ему не нравится усиление России, он склоняется к сотрудничеству с НАТО.

Возможно, Турция ходит по краю, рискуя своими отношениями и с Москвой, и с Вашингтоном. Чем больше расходятся позиции США и России, тем больше упреков может обрушиться на Турцию с обеих сторон. Но пока у нее получается проводить свою политику. Маневрируя между центрами силы, Турция стремится увеличить свой международный вес. Недавно казалось, что возможности этой политики исчерпаны: Эрдоган встречал достаточно холодный прием и в Москве, и в Вашингтоне. Но события на Украине изменили ситуацию.

Конфликт на Украине сместил акценты и во внутренней политике Турции — внезапно увеличил шансы Эрдогана выиграть президентские выборы. Ещё совсем недавно он, по всем данным опросов, уступал оппозиции. Турецкое общество было особенно сильно обеспокоено состоянием экономики и инфляцией. Однако сегодня оно стало больше интересоваться внешней политикой и проблемами безопасности.

Левент Гюльтекин, известный политический аналитик и публицист, утверждает, что наряду с экономическим шоком, «возникла проблема безопасности. Общественность теперь будет беспокоиться о возможностях распространения этого конфликта. Когда общественность беспокоится о своей национальной безопасности, она также начинает жаждать сильного руководства. Таким образом, я вижу, что растущие страх и беспокойство могут принести пользу действующему президенту. Кроме того, озабоченность национальной безопасностью может затуманить мысли об экономической безысходности. Слабая экономика будет восприниматься как результат вооруженного конфликта и обострения международной обстановки, в то время, когда экономическая реальность, созданная правительством, останется незамеченной».

Серен Сельвин Коркмаз, политический аналитик и исполнительный директор института Istan Pol, утверждает, что видимость оппозиционных партий в турецкой прессе и так низкая, а на фоне вооруженного конфликта таких масштабов, их голоса будут слышны еще меньше. Но важнее всего то, что в создавшихся условиях появляется и усиливается запрос общества на сильного лидера, а вот оппозиционная повестка теряется в многочисленных сводках СМИ о вооруженных столкновениях.

Однако, сможет ли Эрдоган использовать эту ситуацию? В турецком обществе сохраняется сильное недовольство инфляцией. В то же время, выборы в Турции должны состояться лишь в июне 2023 года, причем сам Эрдоган настаивает на том, что они пройдут в запланированный срок. За это время многое может случиться. Сегодня рано подводить итоги и судить о будущем Турции.