Россия — это ЗАО с неограниченной безответственностью

24 депутата-коммуниста во главе с лидером КПРФ Геннадием Зюгановым внесли в Госдуму законопроект о деприватизации бывшей государственной и муниципальной собственности. По мнению авторов законопроекта, «ни одна из идей приватизации выполнена не была. Частный собственник не оправдал надежды на эффективное использование государственного имущества».

В законопроекте «Об обращении в государственную и муниципальную собственность имущества юридических и физических лиц, отчужденного из государственной и муниципальной собственности в процессе приватизации» предлагается механизм возврата имущества в государственную собственность «путем изъятия его у недобросовестных и неэффективных собственников». Внесенный проект закона, по мнению компартии, позволит повысить эффективность экономики, восстановить социальную сферу и решить социальные вопросы в полном объеме для всех граждан страны…

Нужна ли России национализация?

20 лет назад официальная пропаганда убеждала нас, что государственное управление заведомо неэффективно, и толково распоряжаться производством может только частник. Под разговоры о создании массового класса эффективных собственников, в стране была наскоро проведена приватизация — впрочем, в народе ее иначе, как «прихватизация», никто не называл. Результаты «эффективного управления» не замедлили сказаться. Предприятия промышленности и сельского хозяйства пошли ко дну, в стране начались многомесячные задержки зарплат.

Уже тогда раздавались голоса, что некоторые приватизированные предприятия надо вернуть в собственность государства — национализировать. Ничего крамольного в этой идее нет, в трудные послевоенные времена по такой схеме действовали многие страны Европы, начиная с Германии.

После второй мировой войны ситуация в ФРГ была действительно катастрофической. Проведенные в начале 1946 года исследования не оставляли надежды на оптимизм: каждый немец получит одну тарелку на 5 лет. Пара обуви будет выдаваться на 12 лет, одежда — на 15 лет, и только каждый третий немец будет похоронен в деревянном гробу. Карточки и талоны на питание и товары стали нормой жизни. К примеру, в Мюнхене на один талон на получение одежды можно было получить 25 см простыни шириной 80 см, либо стельки для обуви или два носовых платка. После войны дневная норма потребления для немцев составляла 2 000 калорий. Суровая зима 1946−1947 годов привела к тому, что дневной рацион сократился до 800 калорий. Месячная норма жира на человека составляла 75 граммов.

Что вытащило Германию из этого экономического ада? В первую очередь — национализация: вплоть до 1949 года страна представляла собой централизованную экономику с формальным присутствием частной собственности.

В Великобритании после 1945-го национализировали газовую промышленность, черную металлургию, ключевые авиакомпании, добычу угля, железнодорожный транспорт и электроэнергетику. Есть и более свежие примеры. Во Франции 80-х годов государственными стали десятки частных банков, авиационные заводы, металлургические предприятия и т. д.

Наконец, сегодня рецептом национализации готова воспользоваться Япония, которая лежит в руинах после цунами. Министр национальной стратегии Японии Коитиро Гемба уже заявил, что национализация компании-оператора злополучной АЭС «Фукусима-1» Tokyo Electric Power Company (TEPCO) является адекватным объектом для обсуждения. Ранее японская газета «Йомиури» написала, что в японском правительстве обсуждаются планы временной национализации ТЕРСО. По информации газеты, в рамках национализации японское правительство может выкупить у одной из крупнейших в Азии энергетических компаний контрольный пакет акций и поможет возместить убытки, понесенные из-за аварии на АЭС.

По России цунами, слава Богу, не гуляло. Но состояние отечественной экономики после 20 лет господства олигархического капитализма, пожалуй, похлеще нынешней японской.

Симптоматично, что «за» национализацию в России стали выступать люди, которых социалистами никак не назовешь. Например, известный бизнесмен Олег Тиньков написал в своем блоге следующее:

«Наверное, из моих уст законченного капиталиста, либерала и рыночника это прозвучит странно, но я считаю, что нужно частично национализировать крупные промышленные холдинги. … Мегапроизводства, будь то «Норильский никель» или «Русал», были построены нашими отцами и дедами. В них вложены огромные государственные средства. Возводились предприятия не на рыночных условиях, а зачастую исходя из патриотических или пропагандистских инициатив.

Но потом почему-то попали во владение узкой группы частных лиц, не буду даже конкретизировать фамилии. Собственники и менеджеры этих компаний оказались неэффективными: набрали огромные долги. Миллиарды долларов. С другой стороны, не меньшие суммы — если не вдвое большие — они вывели в качестве дивидендов с момента залоговых аукционов или приватизации. Получается совершенно несправедливая вещь. Они откачали деньги, сидят с долгами и пытаются апеллировать к государству — чтобы оно им помогло.

И я думаю, государство должно им помочь, но не просто так, а в обмен на акции. В результате эмиссий акций (первичное или вторичное размещение — не важно) компании должны стать акционерными обществами с участием государства. Я не против, чтобы олигархи превратились в крупных, а иногда много значащих акционеров. Пускай у них будет не 90% или 57% акций (как в случае с «Русалом» у Олега Дерипаски), а 5−15%. Возможно, этот пакет будет самым большим частным пакетом, пускай они сохранят капитал и останутся долларовыми миллиардерами, но предприятия станут контролироваться государством, как Сбербанк или ВТБ. Это открытые акционерные общества, где больше 50% принадлежит государству. В первом случае через Центральный банк, а во втором — через правительство.

Таким образом, государство погасит долги, и большие градообразующие предприятия вернутся в лоно государства".

Почему бы сейчас не пойти на эти меры? Стоит ли национализация свеч? Мы попросили ответить на эти вопросы экспертов «Свободной прессы».

Владимир Федоткин, член комитета ГД по бюджету и налогам, КПРФ:

— Российский бюджет постоянно балансирует на грани дефицита, мы то и дело залезаем в долги. Нужен эффективный механизм, позволяющий наполнять бюджет, и решать социальные задачи. Такой механизм есть — наш законопроект «Об обращении в государственную и муниципальную собственность имущества юридических и физических лиц, отчужденного… в процессе приватизации». Главное, мы предлагаем возвращать имущество в госсобственность только у недобросовестных и неэффективных собственников.

То есть, речь не идет о том, чтобы применять этот закон ко всем подряд. Только к тем, кто, к примеру, взял серьезный кусок оборонной промышленности или машиностроения, а отдачи страна не получила — напротив, получила сплошные убытки.

Когда в 1990-е шла приватизация, были четко сформулированы четыре задачи: создание широкого слоя собственников, повышение эффективности экономики, повышение наполняемости бюджета, и достойная жизнь каждому гражданину. А что из этого вышло? Широкого слоя собственников не получилось. Что до эффективности производства… У нас в Рязани ликвидируют станкостроительный завод — 43-й по счету в России. В ходе приватизации закрылось 75 тысяч промышленных предприятий, 29 тысяч — сельскохозяйственных; это данные официальной статистики. Получается, эффективности тоже не получилось.

Приватизация не наполнила и государственную казну. У нас в России доход госбюджета от приватизации составил всего 54 доллара на душу населения. Это сущие копейки. В то же время, по данным ЦРУ, за 20 лет из России вывезено 2 трлн долларов. Все это показывает, что приватизация не привела к наполнению государственного бюджета. На деле, произошло разграбление национального достояния.

Наконец, посмотрим, является ли жизнь наших сограждан достойной. Глава Счетной палаты Сергей Степашин предоставил депутатам такую аналитическую записку по ситуации в стране: 10% населения голодает, 20% недоедает, а белковый дефицит испытывают 60% населения.

Словом, задачи, поставленные при проведении приватизации, абсолютно не достигнуты. Поэтому мы сегодня говорим: ребята, давайте посмотрим на градообразующие предприятия, на крупнейшие предприятия станкостроения и машиностроения. Ну, не получилось толково управлять ими у нынешних хозяев — давайте вернем их в госсобственность. Мы считаем, собственнику нужно возместить затраты на приобретение имущества в процессе приватизации (с учетом ситуации, которая была на момент приватизации), плюс затраты, связанные с эксплуатацией этого имущества. Документы, по которым все это можно рассчитать, есть и у собственника, и в регистрационных органах.

«СП»: — Вы предлагаете государству выкупать предприятия обратно по ценам 1990-х?

— А вы посмотрите, по какой цене продавались предприятия. Крупные промышленные объекты в период приватизации уходили, в среднем, по 15 тысяч долларов за предприятие. Сегодня за такие деньги полцеха не купишь. Предприятия торговли распродавали по 10 тысяч долларов, строительные организации — к примеру, крупнейший в Рязани домостроительный комбинат, который делал половину жилья в области — оценили в 7 тысяч долларов. Только за 7 лет приватизации из-за заниженной оценки только одной отрасли — нефтегазовой — страна потеряла 16 годовых бюджетов! Это колоссальные средства.

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации:

— Прежде чем вообще обсуждать вопрос национализации, нужно оздоровить государство. Потому что у нас есть, например, такие государственные компании, как «Газпром», РАО «РЖД», Московский метрополитен, Росатом, Сберегательный банк РФ, уйма других замечательных компаний. И что, они обслуживают интересы общества? Ничего подобного. Они обслуживают интересы различных групп бюрократов. Они предельно неэффективны, они совершенно не связаны с общественными интересами, и пользуются государственной собственностью как «крышей» и инструментом лоббизма.

Поэтому, прежде чем обсуждать, стоит ли национализировать какой-нибудь холдинг, нужно сначала, грубо говоря, национализировать государство. Потому что государство у нас превращено в закрытое акционерное общество с неограниченной безответственностью.

Если же говорить, исходя из экономической теории — можно, безусловно, национализировать базовые отрасли промышленности и инфраструктуры, в частности, электроэнергетику. Просто потому, что они по своей природе являются нерыночными отраслями. Естественная монополия — это сфера, в которой конкуренция невозможна по техническим причинам. Соответственно, если естественная монополия становится частной компанией, или частично частной, и начинает работать не ради обеспечения потребностей общества, а ради прибыли, она тем самым душит все остальное общество. Существует статистика, что в разных странах, в зависимости от уровня развития, один рубль прибыли, полученные естественной монополией, означает 3−6 рублей убытка для остальных участников рынка.

Михаил Хазин, президент консалтинговой компании НЕОКОН:

— Если считать, что прибыль от того, что строил весь народ, должна идти всему народу, — нужно национализировать успешные предприятия. Если речь о неуспешных предприятиях, ситуация простая: их нужно банкротить и списывать долги, чтобы государство могло приобретать чистые активы. Эта схема неэффективная — с точки зрения нынешних владельцев (долги перекладывают на них), и с точки зрения держателей долгов (они несут убытки). Но она эффективна с точки зрения государства.

Казахстан опередил Россию

24 марта Казахстан впервые ввел в законодательство понятие «национализация», пообещав прибегать к ней «в крайних случаях» и выплачивать инвесторам компенсации. «Национализация — это процесс изъятия имущества, который используется только в чрезвычайных случаях, когда все другие формы изъятия или согласования с собственниками имущества исчерпаны», — объяснила министр экономического развития и торговли Жанар Айтжанова после заседания правительства Казахстана, где был представлен принятый закон.

По словам министра, власти Казахстана смогут прибегнуть к национализации только в случае возникновения «угрозы национальной безопасности» страны. Она не пояснила детали, но дала понять, что правительство позднее конкретизирует «угрозы». «По каждому конкретному предприятию или имуществу, которое национализируется, будет готовиться отдельный законопроект», — заявила она, добавив, что государство гарантирует выплату рыночной компенсации в течение двух месяцев после подписания акта о национализации.

Ранее казахстанские чиновники избегали термина «национализация», предпочитая говорить о «восстановлении баланса интересов» в спорах с крупнейшими иностранными нефтекомпаниями.

Из истории национализации

(по материалам сайта Андрея Бунича)

Австрия

Особенностью развития отношений собственности в Австрии стало то, что после Второй мировой войны в целях скорейшего восстановления страны в Австрии был образован огромный государственный сектор в сфере транспорта, телекоммуникаций, банковской деятельности. Государственный сектор экономики Австрии стал одним из крупнейших в Европе. В 1946 более 70% австрийских предприятий были национализированы, в том числе три крупнейших коммерческих банка, значительная часть предприятий тяжелой промышленности, предприятия нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности. Большинство национализированных предприятий определялись Потсдамскими соглашениями как «германская собственность». В 1993 правительство приступило к реализации обширной программы приватизации промышленных холдингов, в рамках общего плана привлечения иностранных инвестиций. К 1997 были распроданы государственная нефтехимическая группа OMV, а также два из трех коммерческих банков — Bank Austria и Creditanstalt-Bankverein.

В целом за 1999−2001гг. приватизационные процессы принесли правительству страны 2,46 млрд. евро, что в большой степени помогло австрийскому руководству уменьшить федеральный долг. Сейчас государство по-прежнему сохраняет ощутимую долю предприятий собственности в своих руках, эксперты оценивают приватизационный потенциал страны примерно в 45 млрд евро.

Великобритания

В Великобритании, как и во многих других европейских странах, послевоенное восстановление и реконструкция наиболее капиталоемких отраслей промышленности осуществлялись на государственные средства. Так, доля инвестиций в огосударствленные после Второй мировой отрасли экономики достигала 40% вложений в ту или иную хозяйственную отрасль. Для послевоенного периода характерным было и огосударствление крупных финансово-кредитных учреждений. В руках государства сосредотачивалась военная промышленность, атомная промышленность, комплексные предприятия, организации и учреждения, связанные с развитием фундаментальной науки, исследованиями космоса и проч. Нередко в руки государства переходили и сырьевые отрасли, транспорт, связь. В то же время рост государственного участия в ряде отраслей вплоть до их полной национализации не был самоцелью — правительство лишь помогало перераспределять средства между отраслями в таких размерах, которых сложно было бы достичь при свободных рыночных отношениях. Поэтому когда необходимость в таких экстренных переливаниях отпала, начались обратные приватизационные процессы, потому что в новых рыночных условиях более эффективной работы можно уже было ожидать от частного капитала, а не от государственного.

Италия

Государственный сектор итальянской экономики начал формироваться в 1930-х гг. одновременно с тем, как Италия превращалась из аграрной страны в развитое промышленное государство. Государство очень активно участвовало в развитии, как промышленности, так и финансово-банковской системы. В стране появились несколько крупных производственно-финансовых объединений, главенствующую роль в которых играл государственный капитал. В результате к 1960-м гг. правительство Италии прямо или косвенно контролировало около 40% национальной экономики, а в отдельных отраслях эта доля могла доходить и до 90%.

В 1992 правительство приступило к программе частичной реализации предприятий государственного сектора. Одними из основных целей приватизации были объявлены повышение конкурентоспособности предприятий и уменьшение дефицита государственного бюджета. В том же году были приняты несколько важнейших для приватизационных процессов законов. Согласно одному из них, все основные государственные монополии (ENI — нефть, газ, химия, цветная металлургия, машинное оборудование; IRI — тяжелое машиностроение, авиа- и железнодорожный транспорт, моторы, страховые компании; ENEL — электроэнергетика; INA — страховой бизнес) а также некоторые банки были преобразованы в акционерные общества.

За период с 1993 по 2000 гг. из-под государственного контроля в частные руки перешли практически все предприятия пищевого сектора, предприятия металлургии, банковской сферы, телекоммуникационные компании, фирмы отрасли управления дорожным хозяйством, транспортные предприятия. Эксперты отмечают, что Италия стала одной из немногих стран, где в частные руки была передана практически вся сеть автомобильных дорог.

Норвегия

Исторически возникновение государственной собственности в Норвегии было связано с рядом инфраструктурных и социальных услуг (жилищное строительство, почта, торговля лекарствами, алкогольной продукцией). Восстановленные за бюджетные средства активы позднее перешли в руки государства. (После поражения Германии во Второй мировой войне; так же было, например, в Австрии или в Финляндии). Наиболее важными сферами деятельности норвежских государственных предприятий являются: телевизионные услуги, почта, железнодорожное сообщение, авиация, производство и распределение электроэнергии, металлургия, добывающая промышленность, прежде всего нефтяная.

В Норвегии осуществлена частичная приватизация, государственный сектор по-прежнему остается очень и очень значительным. Сейчас государство является крупнейшим акционером крупнейшей же нефтяной компании страны Statoil (70,9% акций). В нефтяном и алюминиевом концерне Norsk Hydro норвежскому государству, а именно министерству торговли и промышленности, принадлежит сейчас 43,8% акций, остальные акции торгуются на открытом рынке, крупных держателей нет. 17% акций принадлежат норвежским частным инвесторам, 18% - американским и 8,3% - британским. Нефтяные доходы позволяют формировать аналогичный российскому стабилизационный фонд, который был основан в 2000 году и объем которого уже к весне 2005 достиг 160 млрд долл. Нефтяной фонд, средства стабилизационного фонда, инвестированы за рубежом, в основном, в акциях и в облигациях других государств. Официально провозглашенной целью нефтяного фонда является обеспечение возможности для будущих поколений норвежских граждан воспользоваться преимуществами нефтяного богатства страны. Создан он на случай падения цен на нефть или сокращения экономической активности в материковой части Норвегии, а также для решения экономических проблем, которые могут возникнуть в будущем, если резко сократятся доходы от нефти или вырастут расходы из-за старения населения. Ни парламент страны (стортинг), ни правительство не могут анонимно распоряжаться средствами Нефтяного фонда без проведения публичных дебатов и информирования общественности об их результатах. По мнению некоторых наблюдателей, более отдаленной целью нынешнего формирования Нефтяного фонда может являться превращение Норвегии в государство-рантье.

Финляндия

Большинство государственных компаний в Финляндии в самых разных областях деятельности — от горнодобывающей промышленности до банковского дела — были созданы после Второй мировой войны. Государственный сектор в Финляндии в послевоенное время развивался в условиях недостаточного развития рынка капитала, вследствие чего вариант создания госсобственности стал единственным выходом для подъема промышленности и экономики вообще. Правительство не национализировало существовавшие уже предприятия (ибо их не существовало), а создавало новые.

Государственная собственность в качестве стимула к развитию присутствовала в лесной промышленности (Enso и Veitsiluoto), в горнодобывающей отрасли (Outokumpu), в производстве удобрений и других химикатов (Rikkihappo и Typpi, впоследствии объединившиеся в Kemira). Компании, которые были основаны после войны, производили транспортное оборудование (Valmet и Vanaja), нефтепродукты (Neste), оборудование для бумажной промышленности (Valmet) и автомобили (совместное предприятие Saab и Valmet).