Апокалипсис-2040

Через 30 лет Россия будет вынуждена отдать Китаю Дальний Восток и Сибирь, в попытке восстановить статус на международной арене руководство государство начнет войну с Украиной, а на нашей территории будет идти противостояние с многочисленными радикальными исламистами. Такой прогноз содержится в вышедшей книге вице-президента Американского совета по внешней политике (AFPC) Илана Бермана «Внутренний взрыв. Конец России — что он означает для Америки».

Эксперт созданной еще при Рональде Рейгане организации выделяет три основные проблемы России: плохую демографическую ситуацию, сокращение населения Дальнего Востока, рост числа мусульман. Совсем скоро Китай может предъявить России территориальные претензии (в книге подчеркивается, что нынешний договор о границе между РФ и КНР имеет срок действия до 2021 года), а ответить будет нечем. Чтобы сохранить лицо, российское руководство будет вынуждено аннексировать территорию Белоруссии и начать войну с Украиной. Политика привлечения порой плохо знающих язык многочисленных мигрантов может обернуться постоянной «холодной войной» с мусульманами и потерей русской культурной идентичности. Усугубление социальных проблем вызовет широкое народное недовольство, что заставит власть перейти к масштабным репрессиям.

Как сказал автор в одном из своих интервью, нынешнее российское руководство ничего не делает, чтобы изменить наметившиеся тенденции, не думает о долгосрочной перспективе, а обеспокоено только выживанием в ближайшее время.

С Иланом Берманом, консультирующим ЦРУ, Пентагон и Конгресс США, сложно не согласиться. По крайней мере, в части оценки современного положения. Сложно назвать дальновидной политику российского руководства в области привлечения мигрантов, да и внешнюю политику с демографической вряд ли стоит оценивать как очень дальновидные.

Но до 2040 года в мире может измениться очень многое. К примеру, в 1900 году вряд ли кто мог предсказать, как будет выглядеть карта Европы в 1920-м, как в 1920-м никому и не снился континент образца 1940-го. Илан Берман же исходит из того, что три десятилетия мир будет развиваться точно так же, как и сегодня. Как считает директор Центра геополитических исследований Валерий Коровин, американская книга ставит своей целью не столько спрогнозировать будущее, сколько сформировать его:

— Прогноз вице-президента AFPC полностью укладывается в постпозитивистский подход американцев. Предыдущие десятилетия, после конференции в Ялте, внешняя политика строилась в рамках позитивистских школ, главными направлениями которых были реализм и либерализм. Со входом в общий обиход постмодернистских течений, более широкое распространение получил постпозитивизм. Это когда идея или модель развития ситуации находится в приоритете перед событиями, имеющими место быть в реальности. Реализм основывается на объективных данных. Постпозитивизм во главу угла ставит идею, потом уже появляется проект переустройства, а затем реальность подгоняется под проект.

Поэтому книгу Илана Бермана я бы не назвал обычным пропагандистским приемом. Речь идет о новейшем подходе к формированию реальности. Увы, этот подход недооценен российской элитой, нашим МИД, который, по сути, еще сталинский.

Сам прогноз Бермана сделан на основе того, что Россия должна прекратить свое существование как геополитический субъект. На основе этого базисного тезиса уже разрабатываются сценарии, каким образом это должно быть достигнуто. Конечно, сценарии не взяты с потолка, а строятся на реально существующих предпосылках.

Вначале выходит доклад, потом он становится достоянием политологических структур по всему миру, которые его детализируют с учетом специфики регионов. На следующем уровне детализированные модели должны подхватить СМИ как данность, чтобы приучить общественность, в том числе, политические элиты, к тому, что эти сценарии неминуемы. В итоге, разработанные модели ложатся в основу принятия государственных решений. Мы видим совершенно другую последовательность действий, нежели в концепции реализма.

«СП»: — Много ли примеров в новейшей истории удачного и неудачного применения постпозитивистских методов внешней политики?

— Постпозитивистские модели работают в тех средах, которые в значительной степени погружены в постмодерн: где сформировано сетевое общество атомизированных граждан. К примеру, несмотря на большие финансовые вливания, американцы не достигли успеха в Иране или Белоруссии. Потому что там общества модерна, там нет среды, в которой бы прижились постмодернистские подходы. Иран вообще осуществляет консервативное революционное движение в сторону, обратную той, куда движется Запад.

Зато постпозитивизм хорошо работает в странах археомодерна, то есть там, где общество наполовину архаизировано, а наполовину интегрировано в глобальный контекст. Как раз Россия — такая страна. Она заражена вирусом западного культурно-цивилизационного развития, но и назвать ее в достаточной мере западной страной нельзя. У нас есть мегаполисная культура, есть традиционное общество, есть много народов с традиционным укладом. Россия — не страна «первого мира», это такая полупериферия. Поэтому сценарии, написанные в Америке, хорошо у нас работают. Ими можно увлечь элиты, ориентированные на западный проект. Дальше они будут транслировать эти модели через либеральные СМИ общественному мнению. И под давлением политологического сообщества государственные деятели будут принимать решения в соответствии с этими сценариями. Таким образом, выглядящие как сказка ужасные сценарии, будут реализовываться руками наших правителей.

«СП»: — В истории всегда идея была первична по отношению к действию. Так строится политика США, Европы, так строилась в Российской Империи и Советском Союзе.

— Россия сегодня не имеет проекта. Мало того, она глобального проекта даже не может иметь, так как он вырастает из идеи. У нашей страны сегодня вообще нет ответа на вопрос, зачем нам вообще государство. Владимир Путин уже вернулся к идее ценности государства. Но пока никто не знает, в чем эта ценность. И пока мы не можем себе ответить на вопрос, какое государство мы хотим построить, мы находимся в уязвимом положении.

А у глобального Запада идея есть. Это постмодернистский проект построения глобальной сетевой системы контроля на основе принципов прав человека, индивидуума как меры всех вещей, полного низведения всего к материальному. Это так называемый «чувственный цикл», как его описывал Питирим Сорокин, когда главная предпосылка действия — чувственное восприятие мира человеком, находящегося в состоянии телесного блаженства и духовного вырождения. Это состояние на Западе называется прогрессом и большим достижением.

У Запада есть эсхатологический проект. Еще больше двух десятилетий назад Френсис Фукуяма писал о «конце истории». У России такого большого проекта нет.

Фактически, мы встроены в западный проект. При этом мы упираемся, когда нас более активно затягивают в него. Для Запада это совершенно необъяснимо, и он правильно ставит вопрос ребром: «Если вы придерживаетесь нашего цивилизационного проекта и мечтаете в него войти, то почему держитесь за такой архаизм, как государственный суверенитет?» По идее, мы должны передать государственные функции наднациональным структурам, должны ставить человечество выше интересов собственного архаичного народа. Но мы упираемся, хотя своего эсхатологического проекта не имеем.

Запад старается поэтому предложить нашим политическим элитам варианты комфортного выхода из этого состояния самого большого суверенного государства. Они деликатно намекают: «Это ноша не по вам, не по статусу — размер, вы претендуете на то, что вам не нужно». К сожалению, некоторые наши руководители соглашаются с этими доводами и время от времени выдают всяческие либеральные манифесты, вроде недавней статьи Медведева в газете «Ведомости». Элиты срываются и начинают кричать, что нам надо полностью встроиться в глобальный Запад. И Запад подбирает варианты для нашей элиты, как, сохраняя лицо, сделать укол эвтаназии государственному суверенитету.

— Прогнозы, подобные тому, что сделал Бергман, даются американскими аналитиками уже многими десятилетиями, — говорит доктор политических наук Андрей Савельев. — Вообще, политическая футурология там очень развита как жанр публицистики. Планы американского истеблишмента выдаются за прогнозы. Это выдача желаемого за действительное.

Конечно, прогнозы небеспочвенны. Государство теряет людей, мы живем во время демографической катастрофы, а власть заменяет государствообразующий народ потоками инородного населения, которое не знает ни языка, ни культуры. Да, это причина колоссальной дестабилизации. И есть много тех, кто хочет присвоить наши природные богатства.

Но имеют право на существование и другие прогнозы. Если представить, что власть сменится, то становится понятно, что мы можем развиваться по-иному. До 2040 года многое может измениться и в других странах, которые фигурируют в книге. И Китай — не беспроблемная территория, и в США могут быть проблемы, и в Европе сейчас кризис. Поэтому очень трудно предсказать, кто будет через много лет впереди. Подлинно национальное правительство может вывести Россию из кризиса быстрее других стран. Если удастся изничтожить нынешнюю олигархию, то никому в голову не придет делать прогноз о присвоении Сибири другими государствами. Историю делают люди.

«СП»: — У нас есть предпосылки для внутренних перемен? Описанные в книги тенденции имеют место быть, а народ в своем большинстве доволен нынешней ситуацией.

— Все социологические исследования показывают, что люди всем недовольны. В обществе созрела потребность смены власти, смены парадигмы управления. Это и должно быть основой прогноза. Если американцы это не учитывают, то их прогнозы ничего не стоят. Обычно, в своих книгах они не открывают ничего нового, нам всё известно в сто раз лучше.

Мы видим, что правящая группировка не знает, как свести концы с концами. Кончились деньги, бюджет не сводится. Уже встает вопрос: либо олигархия, либо — экономика вообще. Или полный крах России еще задолго до 2040 года, или — уничтожение олигархии. Но точно ситуация не останется такой, как сегодня. Ни в России, ни в Америке.

«СП»: — В Америке и Европе ситуация меняется в соответствии с давно выработанной программой развития.

— Правящая в России группировка, необразованная, не понимающая, что такое большой стиль и большой проект, смотрят в будущее только на период своего физического существования. Поэтому от них ничего ждать не приходится. Но в русской литературе, в русской философии большой проект есть. Он продолжает предыдущий, просто на современном этапе. Россия вообще может оказаться спасителем европейской цивилизации, если большой проект будет в руках правящей элиты. Конечно, не нынешней, а будущей.

«СП»: — Если не секрет, что это за готовый русский проект?

— Всё давно сформулировано. Возьмите «Новое средневековье» Николая Бердяева — вот уже готовый проект. Есть целый ряд современных сочинений. Я лично написал «Манифест возрождения России». Вышел толстенный том «Русская доктрина». Всё прописано до мельчайших деталей. Нет только политической силы, которая бы всё это воплотила.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Сергей Карпов