Ethnic Russians

«Я хочу быть премьер-министром 15 миллионов венгров», — такие слова в 1990 году произнес диссидент Йожеф Анталл, став первым премьер-министром посткоммунистической Венгрии. Население Венгрии составляло на тот момент около 10 миллионов человек — но Анталл имел в виду еще несколько миллионов венгров, которые в результате политических перипетий XX века оказались за пределами венгерского государства — в Румынии, Словакии, Сербии.

Русских, которые сейчас живут за пределами России — на Украине, в Белоруссии, Казахстане, Прибалтике — пожалуй, больше, чем всех венгров вместе взятых. После распада СССР русские на территории бывших советских республик в один момент превратились в гостей, неграждан, бывших оккупантов. Но вплоть до сегодняшнего дня ни один действующий политик в России не отважился сказать им: «я хочу быть вашим президентом/премьер-министром/депутатом».

Спустя 20 лет эти долгожданные слова все-таки прозвучали — и не просто как фигура речи, но как руководство к действию. «Мы поддержим свободный и демократический выбор населения Крыма и населения Севастополя», — пообещал 7 марта спикер Госдумы Сергей Нарышкин. В происходящее сложно поверить — хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Наверно, примерно так же ощущали себя жители ГДР после падения Берлинской стены.

Надо честно признаться самим себе: возвращая Крым, мы не приклеиваем осколок вдребезги разбитого Советского Союза. Возвращая Крым, мы не хотим насолить Западу. Крым дорог нам не с точки зрения геополитических или экономических интересов (вполне возможно, что они пострадают после его присоединения). Крым дорог нам, потому что там живут русские. Согласно опросу ВЦИОМ (сентябрь 2013 года), 56% россиян считают Крым российской территорией (для сравнения — Чечню таковой назвали лишь 39%). Поэтому вхождение Крыма в состав России — это не акт «имперской агрессии», а воссоединение русского национального тела, искромсанного советскими бюрократами.

Подобным образом в 1957 году — тоже по итогам референдума — немецкий Саар, оккупированный Францией, стал частью ФРГ. Миллион саарских немцев, несмотря на возражения США, не захотел жить ни под французской властью, ни в квазигосударстве, отдельно от своей фатерлянд. Сейчас нас пугают гитлеровским аншлюсом Австрии — но никто почему-то не вспоминает об этом мирном опыте собирания национальных территорий. Границы нации и государства должны совпадать — это императив европейской политики последних 200 лет. Его не всегда можно воплотить в жизнь, но иногда историческое окно возможностей всё-таки открывается — и было бы преступно им пренебрегать.

В начале 1990-х такое окно возможностей уже открывалось. Тогда Крым жил по конституции 6 мая 1992 года, согласно которой эта республика являлась вовсе не неотъемлемой частью Украины, а входила в ее состав лишь в соответствии с «согласованными актами и договорами». А договоры, как известно, можно в случае необходимости пересмотреть. Поэтому первый и последний президент Крыма, Юрий Мешков, вскоре после своего избрания в начале 1994 года объявил о подготовке референдума о независимости республики. Однако руководство России в то время было озабочено борьбой с чеченским сепаратизмом, а не возвращением русских территорий. Хотя для присоединения Крыма, который хотел быть с Россией, танки бы не понадобились, Ельцин предпочел сражаться за Чечню, в которой Россию и русских ненавидели. Поэтому Москва фактически сдала Крым Киеву и ничего не предприняла, когда украинские власти в одностороннем порядке отменили крымскую конституцию 1992 года и сместили пророссийского президента Мешкова.

Россия 20 лет игнорировала русских на постсоветском пространстве. Российские власти ничего не сделали, когда русских выгоняли из Средней Азии. Когда Лимонов с кучкой своих сторонников попытался бороться за русских в Северном Казахстане, в тюрьму его — за создание «незаконных вооруженных формирований» — посадил не чужой казахский, а свой российский суд. Хотя вооружены лимоновцы были куда хуже, чем «отряды самообороны Крыма» в наши дни. Да, России было всегда наплевать на русские интересы, но неужели под этим предлогом надо снова плевать на них сегодня? Когда нынешняя власть — пусть неуклюже и грубо — захотела наконец вернуть Крым (что можно было сделать еще 20 лет назад) — зачем устраивать по этому поводу истерику? Неужели кто-то всерьез полагает, что в составе Украины (ВВП на душу населения 3862 доллара, меньше, чем в Намибии) Крыму будет лучше, чем в составе России (ВВП на душу населения 14 973 доллара, больше, чем в Польше)?

Самым главным итогом присоединения Крыма и Севастополя должно стать пробуждение интереса к русским «фольксдойче», а вовсе не механическое увеличение числа субъектов РФ. В конце концов, возвращение Крыма с одним миллионом русских не решит проблему разделенности русского народа. Да и не во всех случаях ее можно решить путем присоединения новых территорий. Для защиты русских надо применять весь арсенал средств: раздача гражданства, финансовая помощь русским организациям, федерализация, дипломатическое давление на руководство бывших союзных республик. Австрия не присоединила Южный Тироль, населенный немцами, но в 1960-х заставила Италию придать ему особый статус и отказаться от проекта ассимиляции немецкого меньшинства.

За ликованием по поводу присоединения Крыма не надо забывать, что десятки тысяч русских беженцев из Средней Азии до сих пор дожидаются российского гражданства. Невозможно представить себе евреев, которые не могут стать гражданами Израиля, этнических немцев, дающих взятки, чтобы получить гражданство Германии, венгров, которых бы депортировали из Венгрии в Румынию, как недавно журналиста Станислава Микрюкова пытались выслать из России в Узбекистан. В действующей венгерской конституции сказано: «побуждаемая идеалом единой венгерской нации, Венгрия несет ответственность за судьбу венгров, проживающих за ее границами». Так вот, присоединяя Крым, Россия сейчас возлагает на себя такую же ответственность за всех русских, живущих за ее пределами. Именно за русских, а не «русскоязычных» или «соотечественников», как мы их стыдливо называем. Западная пресса говорит куда более откровенно и временами даже с некоторой симпатией: Россия сейчас защищает ethnic Russians — этнических русских. Да, защищает. И должна делать это и дальше.

Фото: РИА Новости Валерий Мельников