«Брусиловский прорыв»: забытые герои

О «Десяти сталинских ударах» в нашей стране многие впервые услышали в годы Великой Отечественной войны. Об авиационной разведке расположения сил противника и «огневом вале» чуть раньше, в Гражданскую. Между тем, известны они ещё со времен знаменитого Брусиловского прорыва, которому нынче исполняется ровно сто лет…

Шел второй год Первой мировой войны. Русские войска тогда ещё в основном наступали. Прорыв, успешно проведенный войсками Юго-Западного фронта под командованием генерала Алексея Брусилова в период с 22 мая по 7 сентября (по старому стилю) 1916 года, привел к тяжелому поражению армий противника. Нашим военачальникам развить бы его, откинув австрийцев и немцев к их границам, но…

Вошел в историю тот прорыв многими начинаниями. А еще тем, что его трижды переименовывали. Поначалу назывался он Луцким. Это объяснялось направлением главного удара — на город Луцк (ныне областной центр Волынской области Украины). Но очень быстро прорыв стал «Майским», недолго — «Галицийским» (благодаря ему от германцев и австрийцев освободили Буковину и Восточную Галицию), а уже с советского времени слывет «Брусиловским».

При том, что не только этот генерал, безусловно, мужественный и талантливый, решил конечный исход дела. Были и другие герои. О них, а также о том, как развивалось то давнее наступление, благодаря кому и чему оно удалось, рассказывает выставка, открытая в эти дни в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи.

Помимо оружия, в том числе трофейного, и всевозможных инженерных приспособлений, которые применялись нашими войсками против пехоты и кавалерии противника, есть на этой выставке и поистине уникальные экспонаты. Среди них — аэро-фотоаппарат, который впервые в военной истории был использован для ведения авиационной разведки именно во время «Брусиловского прорыва».

— Аппарат этот очень интересный, даже сейчас, спустя век после его появления в армии, — рассказал корреспонденту «СП» Владимир Мороз, старший научный сотрудник Артиллерийского музея. — Тем, прежде всего, что у него уже тогда, в 1916-м имелось дистанционное управление, оно было смонтировано на ручке аппарата. Сам полуавтоматический аппарат имел счетчик кадров, внешне напоминающий нынешнее приспособление для селфи: что-то вроде палки, прикрепленной к основному корпусу.

Судя по тем фото, которые сохранились до наших времен, качество съемки было высокое.

С помощью данной техники удалось снять, среди прочего, место соприкосновения сторон, а потом, на основе полученных фотографий, воссоздать на макете линию фронта, досконально изучив положение войск противника. У австро-венгерских войск было три ряда укреплений. И хотя по численному составу мы превосходили их на 100 тысяч человек, а в легкой артиллерии на 400 орудий, но в тяжелой проигрывали более чем в 3 раза. Требовалось очень точно всё просчитать, чтобы свести к минимуму «минусы», используя по максимуму «плюсы».

Для этого потребовалось прямо на передовой обучать солдат, в частности, преодолению «многослойных» проволочных заграждений неприятеля. И ещё — оперативной самозащите от газовых атак. Известно, что впервые такие атаки были применены в Первую мировую войну немцами. Использовали их и австрияки. Не сразу научились наши противостоять им, потери от отравляющих газов были первое время в русской армии очень велики. Как и где укрывались от них участники Луцкого (Брусиловского) прорыва — видно на макете, представленном в экспозиции. Это особая система хорошо укрепленных рвов со специальными перекрытиями и подземными переходами.

Кажется, впервые за долгие десятилетия, можно увидеть и портреты сподвижников А. А. Брусилова. Прежде даже имена их практически не упоминались. Объясняется всё просто: многие герои исторического прорыва 1916 года не приняли большевицкой революции. Немалая их часть перешла на сторону белых, кто-то предпочел эмигрировать.

Как минимум два высокопоставленных участника Брусиловского прорыва достойны того, чтобы вспомнить о них сегодня: генералы Лечицкий и Ханжин.

Платон Алексеевич Лечицкий, участник Китайского похода 1900 года и Русско-японской войны, в Первую мировую командовал 9-й армией, действовавшей на левом фланге Юго-Западного фронта. Отличался личной храбростью и уважением к солдатам. Те отвечали ему взаимностью. О чем можно судить хотя бы по единственной в своем роде пепельнице, сделанной из обрезка гильзы от 8 сантиметрового снаряда Австро-Венгерской армии. На ней закреплены трофейные знаки, есть дарственная надпись: «Генералу от инфантерии Лечицкому. На память об операциях армии 22 мая-10 июня 1916 года». После Октября 1917-го он неоднократно арестовывался. Умер в 1921-м в московской тюремной больнице.

Генералу Михаилу Ханжину посвящен на выставке отдельный стенд. Не случайно! Именно его многие считают героем прорыва, полагая, что и носить тот (прорыв) должен имя Ханжина. Он был в армии Брусилова инспектором от артиллерии. Блестяще образованный (окончил артиллерийское училище, офицерскую школу и Академию по первому разряду, то есть, с отличием), отличный математик, баллистик, картограф, химик, он к 1916-му году имел богатый практический опыт ведения боев. Во время Русско-японской войны Ханжин впервые в военной истории вел огонь по врагу с закрытых огневых позиций, не видя противника, используя лишь полученные от разведки координаты. Первым соединил атаку пехоты с артиллерийской подготовкой — что неоднократно использовалось много позже, в Великую Отечественную войну. Так же, как и те самые «Десять сталинских ударов», которые придуманы были Брусиловым совместно с Ханжиным!

Роль Михаила Васильевича в событиях столетней давно признают теперь все историки. Трудно не признать, зная, что по итогам прорыва под Луцком, его единственного из всех действовавших там военачальников повысили в звании — до генерал-лейтенанта.

Не всем историкам посчастливилось общаться с прямым потомком героя 1916 года — его внучкой Мариной Бородиной. Корреспонденту «СП» повезло. Марина Юрьевна приезжала в Петербург, в Артиллерийский музей на открытие юбилейной выставки. Не с пустыми руками: она подарила музею портрет легендарного деда, несколько копий фотографий времен Первой мировой, а также открытки, которые он посылал своим близким из… Владимирского централа.

— Мой дедушка революцию не принял, — рассказала внучка Ханжина. — Воевал в составе Белой армии. А после её поражения поселился в Китае, недалеко от границы с Россией. Не хотел, как он сам говорил, отрываться от Родины, в надежде вернуться. И вернулся — в сорок пятом, когда его арестовали советские войска, войдя в Дайрен (Дальний) — маленький городок недалеко от Порт-Артура, где жила наша большая семья. У дедушки было восемь детей. Я и мои двоюродные братья-сестры там и родились. Дедушка всем нам завещал «жить в России». Мы вернулись вскоре после смерти Сталина, в 1954-м.

Через год Михаил Васильевич был реабилитирован. Прожил он 90 лет, застав начало хрущевской оттепели. Писал воспоминания, в надежде когда-нибудь опубликовать их. Но те, как и многолетние дневники генерала, бесследно пропали…