Штурм мозга

«Конечно, проигрывать всегда плохо, — сказал Владимир Путин во время пресс-конференции после встречи с президентом Венгрии, явно обращаясь к Петру Порошенко, — это всегда беда для проигравших. Особенно если проигрываешь вчерашним шахтерам или вчерашним трактористам. Но жизнь есть жизнь, она точно пойдет дальше, и я бы считал ненужным на этом зацикливаться…».

Ответ главы украинского государства российскому коллеге последовал на следующий день. Говоря об итогах боев в Дебальцевском котле, президент Порошенко объяснил, что не было никакого окружения, а Вооруженные силы Украины в Дебальцево не проиграли, а выиграли, причем у России.

«Мы утверждали и доказали: Дебальцево находилось под нашим контролем, никакого окружения не было, наши части и подразделения вышли планово и организованно. Вышли полностью с боевой техникой: танками, боевыми машинами пехоты, самоходными артиллерийскими установками, автомобильной техникой… Я хочу сказать, что этими действиями была посрамлена Россия, которая еще вчера потребовала от украинских военных сложить оружие, поднять белый флаг и сдаться в плен. Украинские военные с честью несут высокое звание украинского защитника Отечества, и, как я обещал, дали по зубам тем, кто пытался их окружить, и вышли из Дебальцево по приказу Верховного главнокомандующего…».

Между тем многие политобозреватели называют исход событий вокруг Дебальцево не просто проигрышем украинских военных во главе с Верховным. Все чаще звучат эпитеты вроде «катастрофа», «позор» и «бегство» и т. п. Соцсети наводнены фотографиями сожженной бронетехники и скриншотами растерянных и панических SMS-сообщений от солдат и офицеров, попавших в окружение. Кстати, депутат Верховной Рады Ирина Фриз из блока Петра Порошенко уже внесла законопроект, запрещающий военнослужащим использовать мобильники, планшеты, ноутбуки, смартфоны и прочие гаджеты для, как говорится в законопроекте, «предотвращения утечки секретной информации».

Простые люди из Украины и России тоже разделены войной. Война вошла в привычную реальность. Сводки с фронтов и боевые сюжеты на ТВ удивительно стали похожи на мрачное реалити-шоу. А обратная связь от «болельщиков» выплескивается как в соцсети, так и на улицу, вторгается в обычную жизнь. Что характерно, людям это… нравится. Как говорят специалисты, все дело в том, что в жизни каждого много проблем и противоречий, «разрулить» которые слишком трудно. Ну вот, к примеру, конфликт на работе — начальнику за явно несправедливый поступок ведь не дашь по морде. Тем более, трудно разобраться с лживыми политиками и коррумпированными чиновниками. А когда враг определен, ярлык врага наклеен — все становится черно-белым. Ясно, кого ненавидеть…

Ситуацию прокомментировал Валерий Соловей, доктор исторических наук, завкафедрой связей с общественностью МГИМО:

— Действительно, лучше выплескивать энергию в соцсетях, чем на войне. Люди испытывают потребность в разрядке. Причем эта потребность — буквально физиологическая, в прямом смысле слова. Люди свою ненависть, неважно по каким причинам это напряжение возникло внутри, просто выбрасывают в сеть. Это не так уж и плохо, хотя конечно производит удручающее впечатление. Другое дело, что немало людей с неустойчивой психикой, которым это начинает доставлять извращенное удовольствие. Они подзаряжаются от этого, сами провоцируют эту ненависть, оскорбления. Это те, кого троллями называют. То есть отпускают враждебные реплики не по долгу службы, а в силу своего характера.

«СП»: — То есть, обвинять, ругаться, ненавидеть — это естественная потребность.

— Да, это наблюдение с точки зрения психологии. Такое поведение ведет людей к невротизации отношений, эти неврозы потом сказываются и в их непосредственной жизни. Это неприятно, удручает, но, похоже, что да, такая потребность есть. И уж конечно «сетевые войны» лучше, чем реальные.

«СП»: — У меня есть ощущение, что настроения, которые есть в обществе и выплескиваются в сеть, в чем-то коррелируют и являются в чем-то следствием, а в чем-то и причиной того, что происходит на уровне вполне себе внешней политики.

— Вы знаете, это довольно сложный вопрос. Я знаю, что психологи занимаются исследованием, и вы верно заметили насчет корреляции, но здесь нет прямых причинно-следственных связей. Вот, например, я беседовал с психологами специально, меня интересовало, провоцирует ли сетевая агрессия агрессию социальную? Они говорят, поначалу мы так думали, а теперь вот приходим к выводу, что наоборот. Как ни странно — хорошо, что есть возможность выплеснуть агрессию в сети, потому что после этого они успокаиваются, становятся в социальном смысле пассивными.

«СП»: — Мол, наорались, наругались, и все…

— Да, и для них все. Но, конечно, есть группа, составляющая меньшинство, которая может напитавшись этой энергией, укрепиться в каком-то своем радикальном убеждении, сформировать некое идеологическое кредо и выплеснуть эту агрессию как раз на улицу, это возможно. Но люди в целом в большинстве скорее разряжаются, чем наоборот.

«СП»: — Я где-то читал, что в своих мемуарах президент Рейган говорил, что успешное вторжение на Гренаду в 1983 году было очень важным для американского народа. Он сказал, что «нельзя было позволить, чтобы призрак Вьетнама вечно витал над страной», мол, после краха во Вьетнаме страна соскучилась по новым победам во внешних войнах…

— Да, это справедливо, люди нуждаются в победах, в утверждении себя. Даже маленькие победы, карликовые, способны породить колоссальный эффект самоутверждения. Кстати, в то же время, о котором вы вспоминаете, и фильм «Рэмбо» у них появляется, это тоже было изживанием синдрома поражения. Они изживали травму Вьетнама, это была колоссальная травма для американского общества.

«СП»: — Получается, мы все — люди, нация, общество — нуждаемся в победах, а значит в реальных войнах, так?

— Можно обретать это самоутверждением в спортивных победах. Скажем, национальная сборная по футболу. Можно гордиться своими экономическими успехами. Вот Япония в 60-е — 70-е годы самоутвреждалась — они гордились своим экономическим чудом, и этим они изживали свои травмы после поражения во Второй мировой. Вот сейчас европейцы предпочитают мирные способы. Можно гордиться культурными достижениями, экономическими успехами, спортивными победами… Можно даже победу в Евровидении раздуть до события исторического масштаба, поверьте. Нация получает от этого какое-то удовлетворение. Люди, нация хотят чем-то гордиться, потребность испытывают.

«СП»: — Я слышал мнение, что это сильнее работает, когда нация объединена по этническому признаку, тогда образ врага более явный. Например, сейчас на Украине что-то вроде всеобщего объединения, по крайней мере, на Западе страны, хотя в целом…

— Вы знаете, не обязательно. В момент национального триумфа забываются этнические различия. Например, как это произошло во Франции, когда французская сборная стала чемпионом мира по футболу. Хотя там в сборной этнических французов — раз, два и обчелся, этнические там арабы да негры. Они, конечно, граждане Франции, но, как бы сказал Ле Пен, «не вполне французы». То же самое в Испании, где очень серьезный внутренний конфликт между Мадридом и Каталонией, но Испания стала чемпионом мира по футболу, и это сняло внутреннее напряжение, на какое-то время. Костяк сборной составляли каталонцы, но все гордились ими — «мы все испанцы». Так что на время это снимает внутреннее напряжение…

«СП»: — Жаль, что между Россией и Западом, в широком смысле, противостояние вылилось в реальные боевые действия на Украине…

— Да, лучше бы мы все, и Россия, и Украина, и Брюссель, и Вашингтон, гордились своими спортивными и экономическими достижениями. Остается надеяться, что война прекратится, как можно раньше.

Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС