Гений или злодей?

Я чрезвычайно рад тому, что «Свободная пресса» наконец подняла тему Сталина. Хотя, честно сказать, обе статьи от 17 марта: и «сталинистская» Александра Евдокимова, и «антисталинистская» Сергея Митрофанова кажутся мне, мягко выражаясь, недостаточно серьезными. Недаром обе эти статьи содержат по объему около двух страниц текста. Хотя, конечно, краткость обоих эссе отнюдь не главная причина того, что в них «тема Сталина не раскрыта».

И рассуждения Евдокимова о том, что «конечно, были при Сталине необоснованные репрессии, но они ведь и при Иване Грозном были, и при Петре I», дополненные, с позволения сказать, «справками» о том, что «при Сталине за антисоветские разговоры и даже листовки давали, как правило, „от трех до пяти“» вполне достойны рассуждений Митрофанова о том, что «Сталин злодей, и это точно доказано опубликованными, начиная с перестройки, материалами». И только сволочи-сталинисты, по мнению Митрофанова, «огульно и безосновательно отрицают все эти доказательства».

Такая, пардон, «методология» пригодна только для митингов. И то не на каждом митинге такие голословные «кричалки» прокатят. Поэтому я с большим удовольствием пользуюсь «открытием темы» для того, чтобы поговорить о Сталине всерьез. Уж этого-то Иосиф Виссарионович точно заслуживает. В конце концов, не только хвалителям, но и хулителям Сталина, я полагаю, невозможно сомневаться в том, что Иосиф Виссарионович Сталин — один из величайших, если не величайший государственный деятель за всю тысячелетнюю историю нашей страны.

Во-первых, Сталин выиграл величайшую из войн в нашей истории, не зря названную Великой Отечественной. Здесь для меня наиболее авторитетно мнение лучшего, на мой взгляд, социального историка России Сергея Нефедова. Сергей Александрович, которого, кстати, к «сталинистам» никак не отнесешь, так объясняет нашу победу в Великой Отечественной войне и роль в ней лично Сталина.

Изначально Вторая мировая война была войной инновационной. То есть одна из сторон в этой войне, а именно Германия изобрела фундаментальную военную инновацию. Обычно инновационные войны выигрываются страной-инноватором с разгромным счетом. Военное равновесие наступает лишь через много десятилетий, когда побежденным удается освоить инновацию победителей.

Так, например, у Петра I ушло более двадцати лет на освоение технологии использования полковых пушек — секрета шведских побед. Большая часть этого времени ушла на создание военно-промышленного комплекса. Впрочем, и само заимствование, и освоение технологий заняло немало времени. Для своей эпохи Петр произвел трансферт инновации в рекордные сроки. И это одна из причин, почему его по заслугам назвали Великим.

Поначалу Вторая мировая война шла по всем канонам инновационных войн. Фундаментальная инновация, которую использовали немцы, Нефедов называет ее «стратегией блицкрига», привела к тому, что немецкие армии проходили через вражеские войска, как нож сквозь масло. И, несмотря на сравнительную простоту стратегии блицкрига, она не то что не была освоена союзниками, она была им просто не видна.

Стратегия блицкрига по Нефедову — это использование для наступления танковых клиньев, пробивающих оборону противника, и открывающих доступ наступлению мотопехоты под артиллерийским и авиационным защитным навесом.

Так вот. По мнению Сергея Александровича, Сталин является отцом нашей победы в Великой Отечественной, поскольку ему удалось совершить три великих деяния. Первое. Он понял технологию стратегии блицкрига. Второе. Он смог перенять и использовать эту стратегию. И третье, самое главное и фантастическое. Стратегия блицкрига была освоена Советским Союзом и использована против ее изобретателей в режиме онлайн.

Впервые за всю мировую историю фундаментальную военную инновацию удалось перенять у ее изобретателей и использовать для победы над ними в течение буквально нескольких лет. При этом условия, обеспечивающие этот исторический подвиг, столь же фантастичны. Я имею в виду передислокацию в кратчайшие сроки огромной части оборонной промышленности в защищенные районы страны вместе с эвакуацией кадрового состава этой промышленности.

Уже одного этого достаточно, чтобы признать Сталина одним из величайших деятелей истории. Но ведь все вышеперечисленное отнюдь не единственный из исторических подвигов Сталина. В течение войны и в первые послевоенные годы ему удалось освоить вторую фундаментальную военную инновацию — технологию военного использования ядерной энергии и в кратчайшие сроки запустить второй военно-промышленный комплекс и одновременно с этим создать уникальную в то время систему противовоздушной обороны.

Недаром до сих пор в среде военных инженеров принято на праздниках поднимать тосты за Сталина и за Берию, бывшего непосредственным куратором этих проектов. Скажем прямо, огромная часть достижений советской военной промышленности того времени и сегодня является залогом силы действующей российской армии.

То же самое можно сказать и о сталинской индустриализации, плодами которой мы пользуемся и по сей день. Вообще, строительство за 10 — 20 лет практически на ровном месте мощной системы обрабатывающей промышленности, в определенной степени работающей и по сей день, это почти такое же чудо, как и победа в Великой Отечественной, и создание атомной промышленности.

Сталина упрекают, что индустриализация проведена при помощи насильственной коллективизации с жестоким раскулачиванием. Я сейчас не буду обсуждать вопрос, можно ли было обойтись без коллективизации или провести ее более мягкими способами. Здесь я хочу обратить внимание лишь на то, что коллективизация также была, как и индустриализация, и создание оборонной промышленности, сопряжена с внедрением фундаментальной инновации.

Как недавно обнаружил все тот же Сергей Нефедов, коллективизация была связана с внедрением в советское сельское хозяйство самого передового изо всех наличествовавших в то время в мире тракторов. При этом следует отметить, что СССР массово внедрил в свое сельское хозяйство трактора первым в мире. Еще после Второй мировой войны и в США, и в Западной Европе сельскохозяйственные работы велись с помощью гужевого транспорта.

Механизация сельского хозяйства в СССР позволила получать тот же урожай, что и без нее, в разы меньшим количеством работников. Это не решило полностью задачи «накормить весь СССР». Эта задача, одна из самых болезненных в истории российского сельского хозяйства в течение нескольких веков, была решена лишь в 60-х годах в результате «зеленой революции» — внедрения продуктивных удобрений и ядохимикатов и распашки целинных и залежных земель в южной Сибири.

Однако благодаря механизации сельского хозяйства, а вовсе не благодаря коллективизации и раскулачиванию как таковым, удалось высвободить человеческий потенциал, необходимый для индустриализации и урбанизации.

И не зря в пропаганде ВКП (б) — КПСС слова «индустриализация» и «коллективизация» употреблялись вместе с «культурной революцией». Как недавно напомнил мне мой друг и коллега по «Свободной прессе» Андрей Иванов, культурная революция вовсе не сводилась к борьбе с безграмотностью.

Мигрировавшие в город крестьяне необязательно становились рабочими. Хотя, надо сказать, и приобретение профессии промышленного рабочего довольно сильно повышало уровень и качество жизни вчерашних крестьян. Но в городе для них, кроме карьеры рабочего, открывались и другие возможности. Это, в первую очередь, военная карьера, а во вторую — карьера, связанная с техническим образованием. Я уж не говорю о естественно-научном, гуманитарном и художественном образовании и, в конце концов, о спорте.

В результате, впервые за всю российскую историю, для представителей российского крестьянства возникла система массовой вертикальной мобильности. Именно сталинская культурная революция на 80%, если не на 90% породила сегодняшний российский образованный класс, в первую очередь, российскую техническую и военную интеллигенцию. Слово «военная интеллигенция» здесь не случайно. Именно благодаря культурной революции возникло массовое офицерство с высшим образованием, включая такие специфические военные специальности, как летчик.

И, наконец, помимо сельскохозяйственной, промышленной и военной революций, Сталин осуществил и революцию социальную, плодами которой мы пользуемся по сей день. Именно Сталин построил ту советскую модель социального государства, которая, несмотря на все усилия либеральных идеологов и олигархической буржуазии, худо-бедно функционирует и сегодня.

Я, разумеется, имею в виду системы массового и бесплатного высшего и среднего образования и здравоохранения. Равно как и систему социального обеспечения, и систему финансирования науки, образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. Конечно, в полную силу эти системы заработали только в брежневские времена. Но все они, включая планы и модели массового жилищного строительства, были разработаны при Сталине по его указаниям и под его руководством.

Всего этого, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы признать Иосифа Сталина не только величайшим историческим деятелем в российской истории, но и одним из величайших деятелей в истории всего человечества.

Противники Сталина, как правило, не согласны со всем, что я сформулировал выше. Впрочем, должен сказать, что реальных аргументов против названных мною исторических заслуг Сталина я так и не нашел. Единственным аргументом, который можно и нужно принять всерьез, это аргумент о так называемых «сталинских репрессиях». Смысл этого аргумента в том, что каковы бы ни были заслуги того или иного правителя перед своей страной, но если он является организатором массовых убийств невиновных людей, то все его заслуги тем самым перечеркиваются.

Я еще раз повторю. К этому аргументу, на мой взгляд, необходимо отнестись совершенно всерьез. Когда наши «наивные сталинисты» начинают говорить, что «никаких репрессий не было», или «ну и что? Подумаешь, репрессии!», или «все репрессированные получили по заслугам», или «перед войной необходимо было провести массовые чистки», то они своими, прямо сказать, чрезвычайно глупыми и аморальными «аргументами» оказывают весьма плохую услугу памяти Иосифа Сталина.

Собственно, в противовес наивному сталинизму, сталинизм критический высказал два реальных контраргумента. Первое. Масштаб репрессий чрезвычайно сильно преувеличен. Второе. А там, где репрессии были, вполне вероятно, что ответственность за них лежит вовсе не на Сталине.

Но все по порядку. В основе первого контраргумента лежит, прежде всего, некое общее методологическое положение. Его лет 20 назад очень хорошо сформулировал все тот же Сергей Нефедов. Комментируя Тацита и Светония, Сергей Александрович заметил: чем больше тот или иной римский император боролся с привилегиями и злоупотреблениями тогдашних олигархов, чем больше он пытался защищать от этих олигархов простой народ, тем худшую по себе историческую память он оставил.

То есть. «Официальная» история вот уже больше двух тысячелетий пишется защитниками олигархов и ненавистниками «быдла» и защищающих это «быдло» «тиранов-кровопийц».

И все это также можно видеть и в сравнительно недавнем российском прошлом, и в наше время. Я не большой поклонник политической деятельности Николая II, но факт остается фактом. Более десяти лет либеральная оппозиция вела против него и его жены массированную клеветническую кампанию. Выражаясь сегодняшним языком, эта кампания вполне может быть названа профессиональным черным пиаром.

Десять с лишним лет назад мы могли видеть, но уже в мировом масштабе, такую же профессиональную кампанию черного пиара, направленную против Слободана Милошевича. Сегодня мы все видим мировую кампанию черного пиара, поддерживаемую все той же либеральной оппозицией в России, направленную против Владимира Путина. Так что, исходя из общих соображений, уже можно предположить, что массовые слухи о злодеяниях Сталина несколько преувеличены.

Возвращаясь к Сталину, перечислю основные обвинения в его адрес. Это — «шахтинское дело» и «дело промпартии». Это коллективизация и раскулачивание. Это политические репрессии после убийства Кирова, включая политические процессы против бывших партийных руководителей, против бывших руководителей спецслужб и армии.

Далее речь идет о массовых репрессиях в «длинном 1937 году». Потом о послевоенных репрессиях, включая повторные сроки бывших политзаключенных, репрессии против вернувшихся с фронта военных, «борьба с космополитизмом» и «дело врачей».

По этим вопросам за прошедшую четверть века создана довольно большая литература. Я полагаю, что сегодня можно говорить о возникновении целой историографической традиции критического сталинизма.

К ней принадлежит ряд серьезных историков и публицистов. Достаточно назвать здесь имена Вадима Кожинова, Бориса Курашвили, Юрия Жукова, Юрия Мухина, Игоря Пыхалова, Сергея Кара-Мурзы, Александра Островского, Алксандра Колпакиди, Александра Елисеева и Елены Прудниковой. Возникновение этой историографической школы довольно, на мой взгляд, серьезное событие в российской новейшей истории.

Жалко только, что запоздалое. Иногда мне кажется, что существовавший при Брежневе запрет на обсуждение сталинской темы является одной из важнейших причин гибели Советского Союза.

Итак. Каковы же краткие итоги критического сталинизма? Сталин приобрел всю полноту власти в СССР где-то между 1936 и 1937 годами. До этого он был одним из участников коллективного руководства, хотя и самым влиятельным. Наследство ему досталось тяжелое.

Если говорить о субъективном факторе в истории Советского Союза, то и приход большевиков к власти, и ее удержание, и фантастическая карьера Сталина связаны с одной и той же причиной. В ситуации анархии и распада страны, возникшей в результате февральской революции, большевики оказались единственной силой, способной взять власть и навести в стране элементарный порядок. Подчеркиваю. Все остальные политические силы оказались к этому не способными.

Большевики как организация были весьма сплоченной и дисциплинированной группой. Однако крупных организаторов в их среде было всего двое — Ленин и Сталин. Все остальные лидеры партии были неплохими политиками с опытом как подпольно-конспиративной, так и открытой политической деятельности, но сильных организаторов среди них не было.

Этим объясняется то, что другие члены политбюро, часто испытывавшие к Сталину, мягко говоря, глубокую антипатию, перекладывали на него всю реальную работу.

Второе важнейшее обстоятельство — это то, что советская власть, создавая управленческий аппарат, столкнулась с проблемой жесточайшего кадрового голода. Управленческий аппарат в конце концов заработал. Но в нем оказалось чрезвычайно много людей плохо образованных и, хуже того, людей жестоких, а также и коррумпированных. В особенности, эта проблема касалась советских спецслужб. Поэтому многие обвинения, адресованные Сталину, объясняются не «нечеловеческой жестокостью вождя», а причинами, названными выше.

Конкретно, что же удалось доказать и что не удалось доказать касательно репрессий? При том, что сфальсифицированные дела, безусловно, были, но к ним деятельность советских репрессивных органов ни в коей мере не сводилась. Итак. В шахтинском деле и деле промпартии с большой вероятностью просматривается экономический шпионаж в пользу бывших владельцев предприятий. Речь идет, в первую очередь, не об эмигрантах, а о крупном европейском капитале.

Как бы не смеялись антисталинисты над термином «троцкистско-зиновьевский блок», но эта объединенная оппозиция, судя по всему, существовала реально. Велась реальная подпольная работа, включая организацию политических убийств. И существовал реальный заговор верхушки армии. Правда, на счастье Сталина, «партийное подполье» и «генералы-заговорщики» так и не смогли вступить в контакт. Наконец, существовало чудовищное разложение на уровне верхушки спецслужб.

Все это объясняет до определенной степени репрессии 1927 — 1936 годов. Гораздо хуже с «37-м годом». Ведь если в репрессиях предшествующего периода было расстреляно несколько тысяч человек, причем нельзя с уверенностью утверждать, что эти жертвы были невинными, то относительно жертв 37-го года можно с уверенностью сказать, что эти репрессии были большей частью направлены на невинных людей.

Но самое главное, это масштабы жертв. От того, что утверждение антисталинистов о «десятках и десятках миллионов расстрелянных» оказались неправдой, масштабы репрессий 37-го года не перестают быть ужасающими. Миллион триста тысяч осужденных по 58-й статье, из которых семьсот тысяч было расстреляно, это уже практически геноцид.

Мне бы хотелось верить объяснениям, которые дают по этому поводу Александр Елисеев и Елена Прудникова. По их утверждениям, за репрессии 37-го года ответственен не Сталин. Их версия выглядит следующим образом. После разгрома партийной и военной оппозиции тогдашние региональные элиты (прежде всего, первые секретари обкомов) совместно с ежовским НКВД устроили массовые репрессии «по квотам».

Сталин имел неосторожность поверить Ежову, который привел ему правдоподобные, по мнению Сталина, доказательства того, что партийные и военные заговоры оказались еще более масштабными, чем предполагал Сталин по итогам процессов 1936 года. Крайне напуганный уже тем, что выяснилось в 1936 году, и доверявший Ежову по его активной роли в расследованиях 1936 года, Сталин дал Ежову добро. И несколько месяцев подписывал расстрельные списки.

Однако, будучи осторожным человеком, Сталин направил своих людей с инспекцией «на места». Итоговые отчеты повергли его в ужас. Сталин стал предпринимать усилия по сворачиванию репрессий. Далее он вызвал в Москву Берию и постепенно заменил им Ежова. По поручению Сталина Берия начал активно проводить кампанию пересмотра приговоров и реабилитации. Потом Сталин с Берией по итогам расследований расстреляли всех организаторов репрессий 37-го года. И первых секретарей обкомов, и руководство НКВД. Этот процесс происходил в 1938−39 годах.

Сталин, по мнению Елены Прудниковой, был чрезвычайно напуган масштабами репрессий против невинных людей и принял решение скрыть эти масштабы от советского народа. По мнению Прудниковой, Сталин считал, что обнародование того факта, что в течение года были расстреляны почти миллион невинных людей, приведет к немедленному краху советской власти.

Другое дело, что в версии Елисеева-Прудниковой нет внятного объяснения мотивов организаторов репрессий 1937 года. То ли они хотели «повязать Сталина кровью», то ли за ними стояла все та же недобитая «троцкистско-бухаринская оппозиция», то ли они вообще пытались таким способом устранить Сталина.

Еще существует версия, что репрессии были контрходом партийной бюрократии в ответ на попытки Сталина лишить партию власти и сделать ее чисто идеологическим органом. Кстати, существует версия, что повторение Сталиным этой попытки ограничить власть партии привели к военно-партийному госперевороту в 1953 году, к бессудному убийству Берии, разделявшего эти планы Сталина, а, возможно, и к убийству самого Сталина.

В общем, к моему большому сожалению, детального и доказательного объяснения самого трагического момента советской истории на сегодняшний день все же не существует. Может быть, какой-то свет на эту трагедию проливает мнение моего друга, историка Юрия Московского.

Он высказал предположение, что к 37-му году ненависть внутри советского партийного и государственного аппарата зашкаливала. И в первую очередь — ненависть нижестоящих к вышестоящим. И когда этой ненависти дали выплеснуться, она создала на некоторое время самоподдерживающийся «черный» «адский» процесс. Собственно, сегодня у нас в стране уже довольно давно весьма похожий уровень ненависти, и слава Богу, что у нее нет возможности выплеснуться.

Более того, если Прудникова права в своем объяснении трагических событий 37-го года, то как при этой трактовке объяснить достаточно массовые повторные аресты в послевоенный период многих жертв 37-го года, освобожденных перед войной, мне лично совершенно не понятно. Достаточно вспомнить истории «вторых сроков» Льва Гумилева и Николая Козырева.

Из историографии критического сталинизма также не понятно, что сделало ближайших сотрудников и соратников Сталина его противниками и врагами? Я согласен с Прудниковой, что, скорее всего, почти все гнусности, которые рассказывают про Берию, чистая клевета, придуманная Хрущевым. Но что испортило отношения Сталина с его верными Молотовым, Кагановичем, Маленковым и Булганиным? Что за странная война в послевоенные годы происходила между сталинскими спецслужбами? На эти вопросы у меня нет никакого ответа.

И, наконец, самое главное для меня лично. Я всегда признавал, что Сталин великий человек. Мой покойный товарищ Михаил Малютин сформулировал точку зрения, которую я с ним тогда разделял. «Сталин внес огромный вклад в развитие нашей страны, но отяготил этот вклад грандиозными и совершенно не нужными жертвами». После того, как я познакомился с историографией критического сталинизма, моя оценка деятельности Сталина стала гораздо более положительной. Однако есть нечто, чего я лично не могу себя заставить простить ни Сталину, ни советской власти в целом.

Я уже упоминал здесь о судьбе Льва Гумилева и Николая Козырева. И они в этой своей трагической судьбе не одиноки. Почти все мыслители, которыми я восхищаюсь, и очень многие из поэтов, которыми я равно восхищаюсь, были убиты советской властью или отсидели длительные срока заключения. Хорошо, пусть Николай Гумилев был реальным заговорщиком. Пусть о.Павел Флоренский, Густав Шпет, Николай Клюев, Осип Мандельштам и Сергей Клычков «попали под раздачу» в 1937 году. Но что, к примеру, заставило советскую власть сгноить в северных лагерях уже после войны Льва Корсавина? За что сидели Лев Гумилев, Даниил Андреев или Александр Солодовников?

И при всем уважении к реально великим историческим заслугам Иосифа Сталина, никакой «красно-белый» патриотический синтез, который только и может возродить нашу страну, не состоится, если мы не получим от наследников Сталина доказательных объяснений или, если таковых не будет, все же реальных покаянных извинений за убийства лучших российских ученых, мыслителей, художников и поэтов.

Фото: Алексей Павлишак/ ТАСС