Сергей Пашин: Во что превратился наш КС описал еще Ленин

Председатель Конституционного суда (КС) РФ Валерий Зорькин считает, что против КС развернута информационная кампания, и проводит аналогии с нападками на МВД. Что касается КС, то, как отмечает Зорькин, основное отличие суда с МВД в том, что министерство является предельно разветвленной системой, в деятельности которой участвует огромное количество людей. Конституционный же суд — крайне неразветвленная система, в ядре которой (вряд ли кого-то интересует аппарат КС) — 19 человек. «Нарыть» тут какой-то объективный негативный материал очень трудно. Поэтому нужно проводить кампанию не с опорой на хоть какую-то «достоверность», а с опорой на абсолютную голословность", — пишет Зорькин.

Он напомнил в этой связи о конституционных судьях Владимире Ярославцеве и Анатолии Кононове, которые, «заявляя, что Конституционный суд действует по указке Кремля, принципиально и не случайно воздерживаются от каких-либо доказательств».

Как подчеркивает Зорькин, если бы речь шла о дискуссии по поводу реальных несовершенств Конституционного суда, то он, «как его руководитель, сдувал бы каждую пылинку с мантии любого самого жесткого критика, обнаружителя реальных язв и пороков». «Но если с Конституционным судом воюют — информационно и политически? … Что тогда?» — отмечает глава КС.

Мы попросили ответить г-ну Зорькину его бывшего коллегу, федерального судью в отставке, заслуженного юриста РФ, главного инициатора внедрения суда присяжных в России Сергея Пашина.

«СП»: — Сергей Анатольевич, как вам понравилось выступление Валерия Зорькина?

 — Прежде всего, Валерий Зорькин называет себя «руководителем», и соответственно мыслит, как руководитель. Но в судебной системе нет руководителей, есть председатели — то есть, первые среди равных. И я сожалею, что председатель КС употребляет терминологию, заимствованную у журналистов и специалистов по PR-кампаниям, а также у военных. Мне кажется, суд мог бы объясняться с общественностью другим языком, свойственным органу правосудия.

Что касается критиков КС, то Европейский суд по правам человека всегда стоял и стоит на страже статьи 10 Европейской конвенции, которая предоставляет гражданам право высказываться, в том числе даже с некоторыми преувеличениями, по поводу судебной власти, конкретных судов, и конкретных судебных решений. Кроме того, г-н Зорькин допускает некоторую методологическую неточность. Если из 19 судей КС двое говорят о порядках, которыми недовольны, и которые не соответствуют правовому учреждению, их точка зрения имеет значение если не свидетельских показаний (которые, бесспорно, доказательство), то по крайней мере экспертных оценок. И тот же судья Кононов доказал справедливость этих экспертных оценок своими особыми мнениями по конкретным делам. Я думаю, с мантии судьи Кононова надо было сдувать всякие пылинки, и заботится о том, чтобы человек, обладающий самостоятельным мышлением, и обширными правовыми знаниями, сохранялся внутри КС.

«СП»: — На ваш взгляд, какое место сейчас реально занимает Конституционный суд?

 — Не случайно почему-то возникли параллели между КС и МВД. Конечно, МВД — ведомство мощное, разветвленное, там много людей. В КС, кстати, 19 судей, но достаточно большой аппарат обслуживающий — и юридический, и обслуживающий Конституционный суд как номенклатурное учреждение. Но дело-то ведь не в этом. По-моему, это звенья, во многом, одной цепи. У Ленина есть совершенно блестящее сопоставление суда с полицией. Он приводит случай, когда судебные чиновники ретировались с места рабочей стачки, и вместо них выскочили жандармы с нагайками. Ленин пишет, что «суд изображал собой видимость защиты порядка, а на самом деле был слепым, тонким орудием полицейской власти». Мне кажется, вполне уместно вспомнить эти тексты, тем более, как позитивист Зорькин их хорошо знает.

«СП»: — Можно ли вообще говорить о том, что против КС развязана информкампания? Почему вдруг Зорькин так это подает?

 — Когда нет правовых аргументов, надо приводить PR-аргументы. В таких случаях — для некоторой категории руководителей — лучше всего изображать себя обиженными, и пенять на зеркало. Это довольно типичный ход слабого, в общем-то, руководителя, несколько потерявшего связи с реальностью.

«СП»: — Можно проследить эволюцию КС от 1990-х до нашего времени? Почему мы, в конце концов, имеем КС абсолютно безликий, где теперь, без Кононова и Ярославцева, и глазу зацепиться не за кого?

 — Ну, все-таки Зорькин человек вовсе не безликий. А что касается остальных судей, они были подобраны вполне специальным образом. Ведь первый состав КС появился в результате голосования на Съезде народных депутатов в 1991 году. Судей было 12, хотя по закону должно было быть 15. Был реальный конкурс, и судьи представляли взгляды научные, прежде всего. А сейчас подбор идет по критериям готовности, послушности и по критериям ведомственным. Скажем, человек из Верховного суда перешел в КС. То есть подбор кадров совершенно другой — в 1991 году он был демократическим.

Потом КС получил изрядную оплеуху, когда его деятельность была приостановлена указом президента Ельцина. Помните тот случай, когда КС выступил с заявлением о перевороте в 1993 году, когда танки стреляли по Белому дому? 7 октября указом Ельцина работа КС была приостановлена. Судьи, по сути, были подвешены в воздухе, потому что все время ходили слухи, что вот-вот ликвидируют, выселят, отберут квартиры и привилегии, — в общем, будут одни неприятности. Так что КС одумался и встроился в систему властных учреждений.

«СП»: — И с тех пор не делал попыток из нее выпасть?

 — Нет, делал попытки. В частности, отдельные судьи, сохранившиеся еще с тех времен, с 1991 года, вроде Кононова, — они писали особые мнения, скажем, когда разбирались постановления Совмина по Чечне. Но в целом, в КС было назначено, чтобы уравновесить демократическое крыло, еще 7 судей — их стало 19. Изменились способы подбора судей, их уже подбирали не депутаты, а чиновники. Естественно, демократическая направленность была несколько изменена. Не случайно Зорькин, по сути, выступает против свободомыслия и вольности. Он говорит, что устои государства важны, и нельзя допускать огульности, оголтелости, иначе государство развалится. Это точка зрения вполне чиновничья.

«СП»: — Если говорить о демократическом крыле в КС — это Ярославцев, Кононов, Морщакова. А кто еще был?

 — В основном, это оно и было. Часть судей, кстати, подбирались по настоянию КПРФ, тогда, в 1991 году, достаточно сильной на Съезде. Скажем, таков судья Ведерников. Это свободный человек, но, думаю, его идеалы близки к идеалам авторитарного государства. Судья Гаджиев примыкал к демократическому крылу. Собственно, демократическое крыло и тогда было не очень большим. Но тогда хотя бы было свободомыслие. Были, были люди. Как-то потом это свелось к службе по судебному ведомству, не к служению — к службе.

«СП»: — Банальный вопрос о независимости КС. Что нужно сделать, чтобы КС был независимым? Выбирать судей пожизненно, как в Штатах?

 — Видите ли, независимость во многом связана с режимом. И формальные гарантии обычно не дают полной независимости. Но идея пожизненного срока полномочий, по-моему, правильная. В первоначальном законе так и было записано — пожизненный срок полномочий.

Может быть, КС не должен так жестко зависеть от администрации президента, и иметь реальную возможность получать блага, минуя управление делами администрации президента. То есть, система жизнеобеспечения судей КС должна быть отделена от системы жизнеобеспечения высших чиновников. Это было бы недурно.

«СП»: — Чуть подробнее о системе жизнеобеспечения. Как она привязана к судьям КС, что конкретно они получают оттуда?

 — Например, «кремлевку». Ведь дело не в том, сколько денег ты получаешь, а сможешь ли лечиться в кремлевской больнице. Этим занимается 4-е главное управление. Или такие вещи, как дача. Где судьи отдыхают, и поправляют свое правовое здоровье? Если в Жуковке и в Барвихе — это одно, если в другом месте — совсем другое. Ну и так далее. Долгое время судьи обслуживались из гаража управления делами президента, шоферы были тоже «откуда надо». В этом все дело.

«СП»: — Значит, судья КС — обеспеченный человек?

 — В высшей степени. Это элемент высшей номенклатуры. И, понятно, не хочется терять такую хлебную должность.

«СП»: — Я вот не знаю: при Сталине был Конституционный суд?

 — Не было. И при Брежневе не было, и при Горбачеве. Это был изначально демократический институт, на который возлагались большие надежды — что он покажет пример переустройства всей судебной системы. Кстати, несменяемость первыми получили судьи именно КС, а также высокий уровень оплаты труда, охрану, — все было на них опробовано.

«СП»: — Сейчас норма о несменяемости изъята?

 — Нет, несменяемость сохраняется — формально. Но это несменяемость в пределах срока полномочий судьи. Потом, судью совершенно необязательно увольнять, можно предложить ему подать заявление об уходе. И поскольку это связано с сохранением многих благ, люди предпочитают уходить без скандала.

«СП»: — Вернемся к выступлению Зорькина. Если мы видим, что Зорькин так зависим от администрации президента, его выступление — инициатива администрации?

 — Мне трудно гадать. Зорькин в целом ряде случаев выступал с резкими заявлениями. Возможно, это его позиции, но, понятно, она не идет вразрез с политикой администрации. А уж сам он это придумал, или подсказали — другой вопрос. Скорее всего, сам. Зорькин, кстати, давний оппонент Тамаре Морщаковой. Они спорят теоретически — речь идет о так называемом позитивном и естественном праве. Зорькин — сторонник позитивного права. Это значит, что для него право — это приказ государства. Поэтому он государстволюб, и склонен опираться не на гражданское общество, а на стабильность властной системы. А для сторонников естественного права, государство — блюститель тех прав, которые человеку и так принадлежат. В этом Зорькин и Морщакова расходятся.

«СП»: — Это все выглядит очень академически…

 — Да. Но за этим скрываются реальные интересы. И не только частные, но и интересы страны: какое право будет реально определять нашу жизнь.

«СП»: — Пока Зорькин побеждает?

 — Должность дает большие преимущества. Когда Морщакова была его заместителем, она как-то его уравновешивала. Но теперь Зорькин — государственный муж, который чувствует свою значимость, и может даже окрик допустить.

«СП»: — Как дальше будет развиваться КС? Или это будет стагнация?

 — Скорее всего, стагнация. КС принял законченную форму — одного из государственных правительственных учреждений.

---

Что говорит Валерий Зорькин

«Конечно, наивный человек может упорно настаивать на том, что и критика в адрес КС, и критика в адрес МВД обусловлена только недостатками в деятельности данных узловых систем российской государственности. Предоставив наивным людям возможность вновь и вновь обольщаться, хотел бы что-то обсудить с людьми ненаивными».

«Оставляю каждому возможность оценить эту личность сообразно своему профессиональному опыту. Мой опыт говорит о том, что сомнительные моральные качества майора Дымовского написаны крупными буквами на его челе. И что стереть этот текст с чела не могла даже блистательная пиар-команда, приставленная кем-то к раскручиваемому зачем-то майору. То, что команда была приставлена, — достаточно очевидно».

«Ведь одно дело, если обнаруженная скверна носит доказательный, а значит, конкретный и относительный характер. Такой-то конституционный судья плох тем-то. Путь к исправлению ситуации понятен. Другое дело, если скверна носит характер бездоказательный, абстрактный и абсолютный. Плохи все судьи, за исключением критиков. Чем плохи? Тем, что Кремль ими руководит. Как это исправить? А никак! Даже если заменить этих судей другими — Кремль и выдвинет кого надо, и руководить будет своими выдвиженцами как надо. Суд неисправим! А что делают с неисправимыми — понятно».

«Тем, кто все еще не уловил аналогии между двумя пиар-кампаниями, напоминаю, что сразу же после раскрутки Дымовского с оригинальным предложением выступил Андрей Макаров. Депутат Госдумы от партии „Единая Россия“, то есть, так сказать, вовсе не майор, а как минимум политический генерал. Предложение состояло в том, чтобы… ликвидировать МВД. А поскольку все понимают, что просто так взять и ликвидировать МВД невозможно, то реальным содержанием проекта является, так сказать, „зачумление“ ведомства. В конце 80-х годов такой проект очень активно осуществлялся по отношению к армии».

«Но я убежден, что наше общество усвоило горькие уроки. И что оно откажется исполнять очередной перестроечный танец. При том, что и состав оркестра уже понятен, и подлинное содержание предлагаемой музыки».