Судьба «двойного» агента

Исполнилось 90 лет одному из самых загадочных разведчиков Второй мировой войны Александру Ивановичу Козлову. Корреспондент «СП» побывал в кубанском городе Горячий Ключ, где сегодня живёт ветеран, и попросил его рассказать о своей необычной и драматичной судьбе.

О подвиге советского разведчика Александра Ивановича Козлова написаны романы и документальные повести, сняты кинофильмы «Путь в „Сатурн“» и «Конец „Сатурна“», в которых главного героя (по сценарию — Крамера) сыграл известный актер Михаил Волков. Но как это ни парадоксально, до недавнего времени с разведчика не была официально снята тень подозрения в предательстве, которая в недобрый час возникла в коридорах НКВД еще в годы войны. Лишь несколько лет назад из ФСБ в адрес Александра Ивановича пришло письмо, поставившее последнюю точку в борьбе ветерана за свое доброе имя. В нем есть такие слова: «Дорогой Александр Иванович! Невозможно переоценить вклад в Победу советских разведчиков, работавших в глубоком тылу врага. Мы с уважением относимся к Вашему подвигу и сочувствуем драматическим вехам в Вашей судьбе. Мы рады, что справедливость восторжествовала, и Родина, хотя и с опозданием, смогла оценить Ваши боевые заслуги. Отныне Ваше имя занимает достойное место в истории советской контрразведки».

Что же за драматические вехи были в судьбе Александра Козлова?

Партизанский дебют

Александр Козлов родился в 1920 году в селе Александровском одноименного района Ставропольского края. Здесь рос и учился, мечтал, как и все мальчишки, стать военным. В школе много читал об истории Отечества, восхищался героями Отечественной войны 1812 года. В то время его кумиром был Денис Давыдов, храбро сражавшийся в тылу французов, когда командовал партизанским отрядом.

После школы Александр работал в Александровском райкоме комсомола, а потом, в 1939 году, вместе с восемнадцатью парнями по комсомольской путевке был направлен в Калиновическое пехотное училище в Белоруссии.

Осенью 1941 года молодой офицер был назначен командиром батальона Московского народного ополчения. В ожесточенном бою под Москвой ополченцы попали в окружение. Козлов сумел вывести оставшихся в живых в фашистcкий тыл и организовал там крупный партизанский отряд, который потом влился в партизанскую дивизию.

Из партизанской характеристики:

«Тов. Козлов с октября 1941 года принимал активное участие в партизанском движении в Смоленской области. Он был организатором партизанского отряда в деревнях Селянка, Фенино, Громани, Калита Дорогобужского района. Был назначен командиром третьего батальона первого партизанского полка. В 1942 году дважды представлялся к правительственным наградам.

Командир партизанской дивизии «Дедушка» Воронченко В. И.

Комиссар Силантьев П. Ф."

Путь в «Сатурн»

В 1942 году Козлов с отрядом нарвался на засаду и в контуженом состоянии оказался в плену. Нашелся предатель, который сообщил фашистам, кто является партизанским командиром, и Александром Ивановичем занялся абвер (военная разведка фашистской Германии). У него созрела идея начать двойную игру. Вскоре Козлов закончил разведшколу абвера «Сатурн» (в разведцентре «Оберкомандер-103») и был сброшен с парашютом в тыл советских войск.

Он должен был передать группе радистов, успешно работавших под Москвой, питание для радиостанций, деньги, документы.

— Задача стояла такая, - рассказал мне Александр Иванович, — предстояло найти агента Кондратьева, а я его знал, потому что вместе учились в разведшколе. Именно ему, я и должен был передать все, что привезу с собой, а затем вернуться в район Жиздра — Сухиничи, где находилась немецкая дивизия. Командование дивизии было предупреждено, что в течение месяца в районе расположения ее частей будет переход «с той стороны» разведчика с паролем «Штаб — Смоленск». Командованию надлежало оказать всяческую помощь разведчику, то есть мне.

Так должен был поступить немецкий разведчик Меньшиков (агентурный псевдоним Александра Ивановича). Но у Козлова была другая цель: явиться в советскую контрразведку и все, что знает, рассказать о фашистской разведшколе, ее дислокации, личном составе.

На аэродроме в Смоленске Меньшикова-Козлова провожал сам начальник разведшколы Герлиц. Важного разведчика отправляли на скоростном бомбардировщике «Дорнье-217» в район Тулы.

Часа в три ночи Александр Иванович выпрыгнул из самолета и приземлился на опушке леса. Огляделся, спрятал парашют, нужно было следовать в Малаховку, что под Москвой, в районе Люберец. Вскоре наткнулся на палатку с часовым и вступил с ним в разговор.

— Я командир части (Козлов был в форме капитана Советской Армии — С.Т.), будем располагаться рядом с вами, где у вас командир?

Часовой проводил его к другой палатке, где находился начальник штаба полка. Тот спал. Разбудили.

— Кто вы такой? — спросил начштаба. Меньшиков показал ему удостоверение на шелковом полотне, которым снабдили агента в абвере (такие выдавались советским разведчикам, которых засылали в тыл врага).

— Понял, — увидев удостоверение, сказал тот и переспросил: — Чем могу быть полезен?

Открываться ему Козлов не хотел и потому поинтересовался:

— Есть ли поблизости кто-нибудь из высшего командования?

— Есть представитель Генерального штаба.

— Проводите меня к нему.

Вскоре Козлов беседовал с генштабистом, который, выяснив, в чем дело, вызывал начальника контразведки «Смерш» дивизии. Тот переправил «немецкого агента» в Москву. Сведения о разведшколе абвера, которые доложил Козлов, получили высокую оценку Центра. Через некоторое время Козлов был переброшен в фашистский тыл с заданием возвратиться в «Сатурн» и передавать в Центр сведения об агентах и проводимых ими операциях.

Из справки-характеристики на зафронтового агента «Байкал-60»:

"В июле 1943 года в органы «Смерш» явился с повинной агент германской разведки «Раевский», он же «Меньшиков» — Козлов Александр Иванович. После явки с повинной был перевербован Главным управлением «Смерш» и под псевдонимом «Байкал-60» 17 июля 1943 года переброшен в тыл противника под видом выполнившего задание германского агента…

Начальник 4-го отряда Главного управления «Смерш» генерал-майор Утехин".

Козлов сумел не просто вернуться, а дослужился до должности начальника учебной части разведцентра в звании капитана абвера, был награжден пятью орденами «За заслуги перед рейхом». Но на самом деле фактически парализовал деятельность «Сатурна», перевербовав шесть агентов и своевременно сообщив о десятках других в Москву, что позволило Центру подсовывать им правдоподобную дезинформацию, которой руководство абвера до конца войны питало армейское командование, так ничего и не заподозрив.

В апреле 1945 года разведцентр «Сатурн», передислоцированный в город Бисмарк, оказался в полосе наступления союзных войск, и Козлов в качестве немецкого офицера попал в плен к американцам. С тех пор и начались его послевоенные злоключения, длившиеся более полувека. О них Александр Иванович подробно рассказал мне во время нашей встречи.

Из огня да в полымя

— Мне крупно не повезло в том, — досадовал Александр Иванович, — что моя работа разведчиком началась как раз в тот момент, когда было создано Главное управление контрразведки — Смерш. И как это обычно бывает при создании чего-то нового, поначалу там были собраны не самые компетентные люди. Когда разрабатывалась операция по внедрению меня в школу «Сатурн», было допущено очень много ошибок. Об этом даже в «Истории Великой Отечественной войны» написано.

Александр Иванович достал пухлый том, открыл заложенное место и прочитал:

«Сотрудники госбезопасности проникли в немецкий разведывательный орган „Обер-командер-103“, осуществлявший подрывную работу на Московском направлении, и добыли данные на 127 агентов германской разведки, переброшенных в наш тыл. Следует отметить, что в работе органов госбезопасности в тылу противника имелось и много серьезных недостатков. Работа эта была начата с большим опозданием и развернулась только в 1943 году. В ряде случаев она организовалась наспех и не давала должных результатов».

— Что касается непосредственно моей операции, — продолжал Александр Иванович, — то, во-первых, не была отработана связь. Я быстро вошел в доверие к руководству школы, имел уйму нужной Центру информации, но долгое время не имел возможности передавать ее. Была договоренность, что забросят еще одного разведчика — Бориса, и он меня найдет, подойдет и назовет пароль. Все как-то очень не профессионально, по-книжному. Как будто в детской игре. Конечно, связного я не дождался. Пришлось перевербовать агентов, отчаянно рисковать, ставить под срыв всю операцию, передавать с ними разведданные. И еще одно важное упущение — не были предусмотрены мои действия на случай пленения союзными войсками. А это как раз и произошло. Школа отходила все время на запад, и в Бисмарке американцы неожиданно настигли ее. Сначала я переоделся в гражданскую одежду, но, выйдя на улицу, был узнан знакомым поляком. Еле уговорил его не выдавать, что я немецкий разведчик. После этого я опять переоделся в военную форму, уничтожил все документы, награды, оружие и сдался в плен американцам. Они меня отвезли в Бельгию в лагерь немецких военнопленных, затем во Францию. Война приближалась к концу, а я не знал, что мне делать. Сказать американцам, что я советский разведчик — не имел права без санкции. Если бы операция была хорошо продумана, я бы, конечно, не попал в такую ситуацию.

В конце концов, я придумал себе легенду, и рассказал ее коменданту лагеря. Суть ее в том, что я советский разведчик, месяц тому назад в составе группы из трех человек в немецкой форме, с немецкими документами был выброшен на западный берег реки Одер с целью восстановления оборонительной системы, но в связи с наступлением наших и отступлением немцев, мы потеряли друг друга. Я попросил американца предоставить мне возможность встречи с моим командованием. Он обрадовался, что видит союзника, сказал, что немедленно свяжется с командованием. Примерно через неделю меня отвезли в Париж и передали в нашу военную миссию. Я попросил начальника военной миссии генерал-майора Драгуна сообщить в Москву, что «Байкал-60» (это был мой позывной) находится у него. Вскоре из Москвы прилетел человек с Лубянки и забрал меня в Москву.

После того, как я написал отчет о проделанной у немцев работе, встал вопрос: что же со мной делать дальше? В конце концов, не только в органах, но и в армии оставить меня командование категорически запретило. Видимо, возникло ни на чем не основанное подозрение в том, что я мог быть перевербован американской разведкой. Глупо. До сих пор часто думаю о том, что если бы меня оставили работать в разведке, то я бы мог стать разведчиком экстракласса. Ведь три года в немецком тылу дали мне бесценный опыт агентурной работы. Но вместо этого я был отправлен на все четыре стороны с записью в личном деле о том, что пробыл три года в немецком плену.

Родителей у меня не было, родственников тоже. Не было никого, на кого можно было бы опереться хотя бы первое время.

Зима, февраль месяц, приезжаю я на родину в Александровск. Ни кола, ни двора, на работу не принимают. Состояние такое, то если бы был пистолет — застрелился бы, по-другому не хотел уходить из жизни. Еле удалось устроиться помощником лесничего. А тут военком начал бдительность проявлять: как, мол, так — ты три года был в плену, а уволен в 1946 году с должности помначштаба полка, который был расформирован еще в 1941 году? Пришлось коротко рассказать военкому, кем я был на самом деле. А вокруг меня, как я теперь понимаю, агенты госбезопасности все время крутились. Дошел до них этот разговор.

В конце мая 1949 меня вызвали в Москву. Я обрадовался, думал — восстановят, но меня там арестовали. Полтора года шло следствие. Постановлением особого совещания (судей своих я не видел) был приговорен к трем годам за разглашение сведений, не подлежащих огласке, то есть за то, что я рассказал военкому о своей разведывательной странице в судьбе.

Из документов, которые мы «проштудировали» вместе с Козловым, меня больше всего поразил один. В постановлении на арест и обыск от 1 июня 1949 года говорится: «Будучи начальником учебной части „Сатурна“, в своих лекциях Козлов высказывал антисоветские суждения». Оказывается, и там советскому агенту под псевдонимом «Байкал-60» надо было вести пропаганду коммунистического образа жизни. Потрясающая логика!

— Отвезли меня в Казахстан, — продолжил рассказ Козлов, — где я провел оставшиеся полтора года заключения. Работал в основном на строительстве водохранилища.

Запоздалое признание

После освобождения Козлов вернулся в Александровск. Кем только не работал: и пожарным, и чернорабочим, и бетонщиком. При Хрущеве началась первая волна реабилитаций. Козлова заочно реабилитировал трибунал Московского военного округа, но справку прислали из КГБ такую, что три года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии. Сколько ни бился Александр Иванович, так и не смог получить четких сведений о себе самом. И практически всю жизнь не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных. О Козлове писали книги, снимали фильмы, а формально он везде значился просто бывшим военнопленным. Завистникам это даже дало повод распускать слухи, будто Козлов нанимает журналистов, сценаристов и писателей, чтобы они «внедряли в массы» легенду об агенте из «Сатурна».

Лишь в 1993 году в послевоенной судьбе Козлова начался долгожданный поворот. Работники собеса сумели добиться предоставления справки из Московского военного трибунала, где впервые официально была разъяснена суть юридической ошибки в отношении Александра Ивановича.

Не могу не привести выдержку из нее: «На ваш запрос сообщаем, что Козлов Александр Иванович, 1920 г. рождения, уроженец села Александровска, по постановлению особого совещания при МГБ СССР 25 октября 1950 года был обвинен в разглашении сведений, не подлежащих огласке (по ст. 121) и заключен в исправительно-трудовой лагерь на 3 года. Военным трибуналом Московского военного округа 30 декабря 1963 года упомянутое постановление по отношению к Козлову отменено, и дело за отсутствием состава преступления прекращено. По данному делу он полностью реабилитирован. Военный трибунал округа обратился к председателю Госбезопасности СССР с просьбой рассмотреть вопрос о представлении Козлова А. И. к награждению орденом. Возбуждая ходатайство, была высказана просьба — обратить внимание, что Козлов с июля 1943 года по апрель 1945 года по заданию органов безопасности находился в немецкой разведшколе, сначала преподавателем, а затем начальником учебной части. Используя свое служебное положение, перевербовал 7 немецких агентов, 6 из которых прибыли по паролю, данному Козловым, в органы Госбезопасности. Козловым проводилась также работа по отчислению немецких агентов, которые были наиболее преданы немецкому командованию. Возвратившись в июне 1945 года в Советский Союз, Козлов представил в органы Госбезопасности подробный отчет о деятельности разведчиком. Назвал 57 агентов и 29 человек официальных сотрудников школы. В дальнейшем, проживая в Ставропольском крае, оказывая помощь органам Госбезопасности, им было опознано 12 немецких агентов».

Эта справка во многом изменила жизнь Козлова. Он начал получать льготы, пришло официальное признание. А после упоминавшегося письма из ФСБ теперь сняты даже мельчайшие поводы для завистников и недоброжелателей упрекать его в чем-либо.Да вот только очень уж поздно восторжествовала справедливость. Не дожила до этого часа супруга ветерана Марфа Васильевна, делившая с ним все тяготы сложной судьбы. А у самого Александра Ивановича недавно случился инсульт — переживания таки дали о себе знать. Но несгибаемый ветеран не падает духом: много ходит пешком, все, что нужно делает по дому. И несмотря на то, что журналисты ему уже крепко поднадоели, несколько часов подряд давал мне интервью, надев «для солидности» парадный пиджак с орденами Красной звезды и Красного знамени, к которым был представлен еще во время войны, но получил через десятилетия после ее окончания. Правда, фотографироваться категорически отказался: разведчику не положено!

Есть у Александра Ивановича еще одна награда, которой он очень дорожит. После войны судьба свела его с Евгением Матвеевым. Известный актер и режиссер вручил разведчику набор золоченых медалей с вычеканенными профилями Рихарда Зорге, Абеля, Шульце-Бойзена. Матвеев сказал тогда, что в этой галерее героев-разведчиков не хватает медали, посвященной ему, Козлову. А позже написал Александру Ивановичу в письме: «Поверьте, очень хочется воплотить на экране сегодняшнего Козлова! Чтоб подстать такой глыбище, как шолоховско-бондарчуковский Соколов. В судьбу такого ветерана можно вместить всю Россию!».

К сожалению, Матвеев не успел осуществить свою мечту о фильме на основе судьбы Александра Ивановича Козлова.

На фото — кадры из кинодилогии «Путь в «Сатурн» и «Конец «Сатурна», актер Михаил Волков в роли Крамера, прототипом которого стал Александр Козлов.