Правительство Москвы предлагает отправлять бомжей в «спецзаведения»

Случайная проговорка мэра города Читы Анатолия Михалёва об «отстреле бомжей» стала сенсацией уходящей недели. Напомним, градоначальник, рассуждая о многочисленных читинских бездомных, пошутил: «К сожалению, мы не имеем лицензии на отстрел бомжей, а других законных способов справиться с ними сегодня нет». И хотя Михалёв практически сразу постарался обратить свои слова в шутку, фраза хорошо отражает ход мыслей российских руководителей. Отстрел — не отстрел, но надо же что-то «ними» делать.

Одними из первых как-то отрегулировать проблему бомжей попыталось правительство Москвы — оно предложило на федеральном уровне ввести санкции против бродяг и бездомных. «Принимаемые меры социальной поддержки бездомных граждан не позволяют решить данную проблему, так как основными принципами действующего законодательства о социальном обслуживании является добровольность и заявительный характер», — говорится в обращении департамента соцзащиты населения (ДСЗН) правительства Москвы.

Социальные работники ссылаются на Всесоюзную перепись 2010 года, в ходе которой в столице насчитали 6067 бродяг и бездомных. 68% московских бродяг имеют прописку — что касается реальной обеспеченности жильем, ясности нет. Наиболее частый диагноз московских бомжей, как и следовало ожидать — алкоголизмом. «Туберкулез, чесотка и педикулез являются прямым следствием жизни на улице», — отмечают в департаменте.

Проблема для московских властей проста: чтобы подведомственная территория выглядела чисто и опрятно, бомжей необходимо убрать из вагонов, залов ожидания и попросту с улиц. Но милиция, у которой есть силы и полномочия ограничивать свободу граждан, не спешит заниматься бродягами: как поясняют чиновники, «человек, не имеющий паспорта и места жительства, находится вне правового поля, а сотрудники милиции не проявляют особого интереса к лицам, находящимся в антисанитарном состоянии».

Именно поэтому власти Москвы активно работают над проектами законов, способных привлечь интерес милиции к бомжам. Как уверяют разработчики этих проектов, ограничение бродяжничества не противоречит ни Конституции РФ, ни Европейской конвенции по правам человека 1950 года. «В результате, — пишут представители ДСЗН, — ими были подготовлены проекты федеральных законов:

— «Об ограничении бродяжничества, социальной поддержке бездомных граждан и ресоциализации лиц, занимающихся бродяжничеством»;

— «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об ограничении бродяжничества, социальной поддержке бездомных граждан и ресоциализации лиц, занимающихся бродяжничеством».

Законопроектами вводится обязательный специальный регистрационный учет лиц, занимающихся бродяжничеством, которому должно предшествовать медицинское освидетельствование на наличие инфекционных и паразитарных заболеваний (с последующей перерегистрацией каждые 6 месяцев). При этом также предусматривается административная ответственность за отказ указанных лиц от постановки на специальный регистрационный учет и прохождения перерегистрации в виде содержания в специальных учреждениях — первично до 60 дней, повторно до 1 года.

Кроме того, законопроектами устанавливается и раскрывается «комплекс мер по социальной поддержке бездомных граждан и ресоциализации лиц, занимающихся бродяжничеством, а также меры, направленные на предупреждение бездомности, бродяжничества и ограничение бродяжничества».

Как отмечают московские чиновники, федеральные законодатели так и не смогли за несколько лет успешно провести проекты через экспертизу правительства РФ. «К сожалению, каждый раз (после доработки с учетом замечаний) у федеральных ведомств находились новые замечания и законопроекты так и не были поддержаны», — сожалеют они.

---

Москва, Казанский вокзал. Около полуночи между дверями вестибюля входа в метро греются у тепловых пушек не меньше 5 человек характерной внешности и запаха. Они находятся в не менее трезвом состоянии, чем большинство поздних прохожих в этом месте — но само то, что в замкнутом, почти как лифт, пространстве между дверьми нужно пройти сквозь «строй» бродяг, невольно напрягает.

Из семи человек двое — москвичи. Один, рассказавший об этом не без гордости — коренной, с Таганки. У всех когда-то были квартиры. Двоих выгнали из дома жены, четверых — как на подбор — «черные риэлторы», обманувшие и выманившие квартиры за бесценок. Еще один приехал из Тамбовской области на заработки, да работы толком не нашел. На улице, в минус 20 с лишним градусов, находиться дольше 10 минут невозможно, в метро не пускают, так что приходится стоять между дверями. На ночь надеются куда-то приткнуться; скорее всего — в ближайший подъезд.

Раз в 10−15 минут к ним из метро поднимается милиционер и лениво разгоняет — не резиновой палкой, а новомодным, в виде теннисной ракетки, металлоискателем. Потом он уходит, они возвращаются.

---

Бомжи — безвредные в большинстве случаев, но достаточно неприятные артефакты любого мегаполиса. Именно артефакты, а не обитатели: как рассказал «СП» глава отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон, бездомные уже давно не относятся в массовом сознании россиян к категории «себе подобных». «Исследования уже в 1989 году установили, что бомжи — тогда это чаще называлось „бичи“ — не входят в обсуждаемую структуру общества, — отметил Левинсон. — Если спросить у людей — кто находится в самом низу общества — то там будут бедные пенсионеры и тому подобное. А про этих людей просто не вспоминают, хотя видят каждый день».

По сути, бомжи — добровольно или невольно опустившиеся и бродяжничающие люди — перешли для остальных пассажиров метро в разряд «городской фауны», наряду с бездомными собаками. Хотя, отмечает Алексей Левинсон, сравнивать некорректно: к собакам часто относятся лучше. Примерно так же относятся к московским бродягам и чиновники: периодически власти самых разных регионов предлагают ввести законодательные санкции за бродяжничество. Такие законы еще полвека назад существовали почти во всех развитых странах, однако ныне почти повсеместно отменены.

Бомжей и бездомных собак сближает еще одно: согласно распространенным среди горожан поверьям, это социально опасные явления. Собаки объективно способны к агрессии (а голодные стаи, бывает, действительно нападают на людей, особенно страдают велосипедисты и те, кто ходит через промзоны). Про бездомных говорят, что они разносят целый букет болезней, в том числе и вполне страшных. «Эпидемическая опасность этих людей, конечно, преувеличена, — рассказала „СП“ Наталья С., врач-инфекционист одной из столичных больниц. — Гастарбайтеры, недавно приехавшие из южных республик, представляют куда большую опасность, там действительно бывает даже брюшной тиф и черная оспа. Но две серьезных инфекции бомжи действительно разносят: это чесотка и туберкулез. К счастью, в этих случаях обезопаситься довольно просто — нужно просто не подходить к бомжам слишком близко и не браться за поручни и т. п. голыми руками».

Итак, поскольку «растождествление» себя с бездомными — уже давно свершившийся факт, общественная дискуссия, то тлеющая, то вспыхивающая, идет в русле «как нам убрать с улиц эту проблему». И, абсолютно аналогично ситуации с бездомными животными, именно сейчас общественное мнение балансирует между двумя подходами. Назовем их условно «гуманным» — лечить, ухаживать, возвращать к жизни — и условно «карательным».

Пока, наблюдает за ситуацией Алексей Левинсон, нельзя сказать, что агрессивный подход преобладает. «Отношение к бомжам как к „никому“ лишено агрессии — именно потому, что бомжей как бы нет, — говорит социолог. — Но есть противоположная тенденция, гуманизация отношения — не только со стороны НКО и энтузиастов, но и городских структур. Открываются приемники для них и так далее…»

Между тем, и о победе гуманного подхода говорить рано. Вот как излагает свои мысли по поводу бродяг «виновник» нынешнего переполоха, мэр Читы Анатолий Михалев, который уже повинился за неудачную фразу: «Отмечу, что проблема есть и не только в Чите, а, практически, во всех городах России. Год от года количество бомжей увеличивается и самое страшное, что в эту категорию попадает всё больше молодых людей.

В настоящее время, когда остро встал вопрос об антитеррористической защищенности наших жилых домов работниками УВД, управляющих компаний принимаются все меры по освобождению подвалов от незаконно там проживающих. К сожалению, операция носит временный успех. После короткого перерыва двери вновь взламываются, бомжи опять туда заселяются, и всё повторяется снова.

Зачастую причинами пожаров, возникающих в подвалах жилых домов, также является неосторожное обращение с огнем лиц без определенного места жительства. Несколько дней назад в Чите в доме № 68 по улице Недорезова загорелся подвал, и мы были вынуждены в три часа ночи эвакуировать людей, временно размещали семьи с детьми в здании детского сада. Затем потребовались немалые средства на восстановление электро- и теплоснабжения этого жилого дома. И таких примеров много.

Вторая проблема, которую нельзя не замечать, это рост преступности среди лиц этой категории, начиная от краж чужого имущества, заканчивая убийствами. И еще: люди, которые ведут асоциальный образ жизни, не вкладывая ни одного рубля в развитие нашего государства, достаточно часто пользуются теми же благами, что и остальные горожане. В городских больницах много бомжей, и их лечение стоит недешево.

Думаю, что решение этой проблемы невозможно на местном уровне. Её надо решать на уровне законодательства Российской Федерации. Нельзя замалчивать то, что сегодня есть, нельзя не видеть того, что происходит. Уверен, если сейчас сделать опрос среди жителей Читы, то большинство горожан разделят мою точку зрения. Всем представителям СМИ и общественности хочу пожелать: ваш энтузиазм, который вы направили на тиражирование моих слов, столь же горячо обратите на поиски решения проблемы бездомных людей. И вместе мы сможем больше".

Отметим, что Чита — после того, как в городе в начале и середине нулевых фактически остановилась промышленность и наступил коллапс рынка труда — представляет собой весьма депрессивный город, и количество бездомных в нем не должно удивлять. Но аналогичная ситуация и в Москве: в зимнее время почти каждый подъезд в оживленных районах города возле станций метро служит ночлегом для бездомных.

Жители мегаполиса реагируют на «постояльцев» нервно, опасаясь квартирных краж и пожаров, а также грязи на лестничных площадках. «Один раз сказал ему, другой раз — ну, чтобы не появлялся больше — нет, не послушал, — рассказал Алексей П., житель дома на Сухаревской площади. — Пришлось надеть горные ботинки и отпинать ногами. Тапочки мягкие, да и боялся запачкать».

Другие, правда, смиряются: все равно, дескать, не прогонишь, только нервы тратить. Автор статьи как-то раз пошел на «бартер»: бомж, явившийся погреться, покинул подъезд в обмен на термос с горячим чаем.

---

Однако в этом — предвыборном — году всё может измениться. Пообещать обывателям легкий и быстрый способ избавиться от бездомных (принудлечение или, для мегаполисов, депортация за 101 километр) — чем не эффектный предвыборный ход для партии власти? Тем более, что, в отличие от других возможных популистских ходов, этот не требует значительных ресурсов и не ущемляет чьих-либо значимых интересов.

«Я бы не стал считать, что депутаты так уж следят за мнением народа, — заявил „СП“ социолог Алексей Левинсон. — Но думаю, что властям нужен инструмент, который позволяет чувствовать себя более вольно вообще со всеми категориями граждан — в том числе и с этой». То, что жесткое наведение порядка — там, где это востребовано обывателями — может поднять отвратительно низкий рейтинг правоохранителей, было зафиксировано недавними исследованиями «Левада-центра». После националистических волнений в Москве в декабре 2010 года поведение милиции в этой ситуации одобрили большинство опрошенных москвичей. Такого доброжелательного отношения к сотрудникам МВД не фиксировалось уже многие годы, подчеркнул Левинсон, а тут неожиданно проявился старый стереотип «Моя милиция меня бережет». Так что вполне возможно, что полицейские меры по решению вопроса с бомжами тоже будут иметь успех.

В нынешней Москве бездомными занимаются сразу несколько инстанций — и, с другой стороны, практически никто. Сотрудники милиции отвечают за потенциальные правонарушения, которые могут совершить бомжи; врачи «скорой помощи» не могут отказаться от экстренной госпитализации бездомного в случае серьезной травмы. Наконец, социальные работники могут поместить бездомного в приемник-распределитель, в просторечье — ночлежку. Уже сейчас в городе ведется систематизированная база данных бездомных. Кстати, как утверждают соцработники, большинство бомжей всячески избегают занесения в эту базу: возможно, это из-за проблем с законом, которые числятся за многими бродягами, считают в УВД на Московском метрополитене.

Законопроекты же предлагают скоординировать работу с бомжами и сосредоточить ответственность за бездомных на милиции — так, чтобы в ее задачи входило пресечение бродяжничества как такового. Для МВД это означает много дополнительной неприятной и грязной работы, так что нет ничего удивительного в упорном сопротивлении милиционеров. Социальные же работники будут принимать бомжей уже из рук правоохранителей и частично лечить (в том числе принудительно от алкоголизма), а также «ресоциализировать». Впрочем, как показывает практика волонтеров, ресоциализация бомжей крайне трудна: известный врач Елизавета Глинка, организовавшая центр помощи бездомным в Москве, рассказывала журналистам о случаях, когда даже при большом желании ее пациентки не могли отказаться от алкоголя и умирали, так и не сумев выбраться из социальной ловушки.

Другое, конечно, дело — «отстрел бомжей». В буквальном смысле такого, конечно, не одобрит почти никто. Но знак симптоматический. «Думаю, что эта проговорка читинского мэра не случайна, — убежден Алексей Левинсон. — Не в том смысле, что мэрия собирается убивать собственно бомжей. А в смысле стереотипа, что лучший вариант для решения всех проблем — «калашников». Эта тенденция, конечно, не вчера появилась, а интересно только то, что пассаж впервые появился в публичном дискурсе начальства. Значит, люди такого разбора поднимаются во власть.

У нас очень многие вещи, которые были под запретом для публичной речи, постепенно выходят из-под табу".

И вот эта отмена табу — от чего бы она ни происходила, от компьютерных игр и фильмов ужасов или от войны в Чечне и грязных выборов — может стать для общества инфекцией пострашнее, чем чесотка. Да, пожалуй, уже и стала.