Могилу героя войны замостили тротуарной плиткой

Этим летом исполнилось 70 лет с начала Великой Отечественной войны. Не за горами и празднование очередного юбилея победы. Вероятно, как обычно, состоится красивый, немного помпезный парад, а на машины повесят полосатые ленточки. Оставшиеся в живых ветераны наденут свои ордена. А погибших за страну вновь вспомнят громко и публично. По Красной площади пройдут полки, а в небе молодцевато полетит авиация. Казалось бы, апофеоз патриотизма. Вот только это, как правило, только раз в году. Во все остальные дни не до ветеранов. Другие заботы, хлопоты, проблемы, особенно у власти.

Не понаслышке о другой стороне парадной медали известно Валентине Ивановне Птушкиной, дочери летчика, погибшего в феврале 1942-го года во время выполнения боевого задания. Его звали Иван Исидорович Старцев, совсем тогда еще молодой человек (1915-го года рождения), посмертно награжденный орденом Красного знамени. Он был старшим лейтенантом и штурманом экипажа. Вместе с ним во время атаки вражеского самолета погибли белорус, старший сержант Петр Андреевич Чигирь и сержант Семен Андреевич Фарафонов, родом из Курской области. Четвертый член команды чудом уцелел и рассказал о случившемся. Всех троих похоронили на кладбище в подмосковном Монино, известном своей богатой авиационной историей.

Но, увы, с их последним приютом дело обстоит отнюдь не радужно. Захоронению трех летчиков на кладбище Военно-воздушной Академии (ВВА) не дают покоя вот уже семь лет, с 2004-го года. И вот уже семь лет дочь одного из героев войны ведет борьбу за сохранение их памяти. В 2004-м году было совершено первое надругательство, могилы попросту срыли. Позднее их состоялось еще два, в 2007-м и нынешнем.

Рассказывает сама Валентина Ивановна:

«7 мая 2004 года позвонила в ВВА имени Ю.А. Гагарина с вопросом о порядке прохода на кладбище и услышала, что приеду в последний раз, так как «по требованию дачников-генералов за забором, кладбище идет под снос».

Валентина Ивановна бросилась доказывать, что нельзя так поступать с людьми, погибшими за Родину, но от нее потребовали подтвердить право на могилу, в частности, провести анализ ДНК. Кроме того, оспаривался и сам факт захоронения летчиков именно там. С этой целью после ее настойчивых просьб была проведена убеждающая экскурсия.

«15 сентября 2004 года сотрудники Щелковского комиссариата Брюхова Гузель Каменовна и Круглова Елена Петровна в присутствии капитана академии Рудакова Игоря Владимировича показали мне три безымянные могилы перед общим двухметровым полуразрушенным обелиском из кирпича и цемента после указания мной ориентиров расположения могилы отца, которые помнила с детства».

После всего увиденного на кладбище она обратилась к министру обороны Сергею Иванову: «Считаю личным горем не только уничтожение именных могил отца и членов экипажа, но и могил других летчиков, солдат, офицеров. В настоящее время в связи с небрежным уходом за территорией военного кладбища имена захороненных известны только работникам архива Министерства обороны РФ и документам паспортизации захоронений».

Ситуация с пренебрежением памятью павших в войне повторилась в 2007-м году, когда оказалось, что захоронение без особых церемоний накрыто плиткой, причем 7-ого (!) мая. А в 2011-м по нему еще и прошлись.

Вот рассказ Валентины Ивановны:

«Администрация Монино 21 апреля 2011 г. выставила в Интернете поминальный ритуал на Монинском кладбище и зафиксированный кадр хождения по месту захоронения праха отца.

Сегодня этого материала в сети уже нет. Московская городская военная прокуратура подтвердила произошедшее ответом 25 мая 2011 г. на мое обращение от 31 марта того же года. Место захоронения отца было оборудовано «в апреле-мае 2005 года» как «место проведения торжественных мероприятий в дни Воинской славы и День Победы. Указанное место было выложено плиткой и на нем оборудованы цветочные клумбы». Как это расценить: Как «торжественные» мероприятия на могилах солдат Великой Отечественной войны?..

В поисках справедливости дочь боевого офицера не обращалась за эти годы только к Господу Богу. В 2004-м году она написала в администрацию Владимира Путина, откуда 16-ого декабря последовал ответ главкома ВВС Виктора Михайлова: «До настоящего времени место захоронения И.И.Старцева не сохранилось».

На ее обращение от 8-го декабря 2004-го на имя Георгия Полтавченко и 26 января уже 2005-го года к главному военному прокурору Александру Савенкову в марте 2005-го пришел один и тот же ответ за разными подписями: «Фактов срытия или уничтожения безымянных могил на Братском кладбище не установлено».

«Двумя приведенными фразами главком ВВС, министр обороны, военные прокуратуры и следственные органы отвечают на все обращения с 2005 года», — возмущенно сообщает Валентина Ивановна.

Так, в 2005-м в результате ее обращения от 8-го февраля (вх. № 525) Военная прокуратура Балашихинского гарнизона не только не провела никакой проверки, но даже не ответила.

В какой-то мере ответом на ее молитвы оказалось постановление Реутовского гарнизонного военного суда от 4-ого марта 2009-го: «Признать действия военного следственного отдела по Балашихинскому гарнизону, выразившиеся в отказе в приеме сообщения о преступлении, незаконными. Обязать военный следственный отдел по Балашихинскому гарнизону устранить допущенное нарушение».

Но радость Валентины Ивановны была преждевременной. Судебное постановление до сего дня не исполнено. Еще одна надежда была связана с ответом Главной военной прокуратуры от 21-ого апреля 2008-го года, которая призвала увековечить «память о всех захороненных на территории Монинского гарнизона защитниках Отечества» и сообщила о проведении прокурорской проверки. С этими двумя хоть сколько-нибудь положительными ответами Валентина Ивановна, вопреки всему, надеется победить и сегодня. И не опускает рук.

Надо заметить, что несмотря на возраст (она 1940-го года рождения), дочь человека, отдавшего жизнь за Родину, не является, как она сама говорит, наивной Красной Шапочкой. У нее два высших образования. Она двадцать лет работала на нашу оборонку, Военно-промышленный комплекс в качестве аналитика. Вот, кстати, и благодарность от военных.

В чем же тут загвоздка, почему военные и прочие чиновники отрицают сам факт существования захоронения? Дело в том, что часть архивных документов погибла. А те документы, которые есть на руках у Валентины Ивановны, в расчет не принимают, например, бумаги, подтверждающие существование в Монино единственного в Щелковском районе Московской области воинского захоронения погибших и умерших от ран за четыре года войны. Опять же вопрос — почему?

— Земля, хранящая прах солдат, стала престижной для дач. Даже подростки, которые порой крушат надмогильные памятники, не трогают землю над прахом. А в Монино преступления уголовного характера переплелись с коррупционными, — считает Валентина Ивановна.

Но она все равно не сдается. Последний этап ее 7-летнего боя с властью, изрядно, кстати, подорвавшего здоровье, имел место совсем недавно. В начале августа этого года она вновь направила обращения в самые высокие инстанции. В частности, заместителю Председателя Следственного комитета РФ Александру Сорочкину и Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке. Теперь она ждет ответа, надеясь, что, согласно Уголовного кодекса РФ, «решение суда неотвратимо»…

«СП» попробовала хоть как-то помочь отчаянной женщине.

В попытках что-либо узнать мы обратились непосредственно в администрацию городского поселения Монино, которое, вроде как, должно быть полностью в курсе дела. Однако оказалось иначе. По поводу вопросов о кладбище ответили очень скупо и переадресовали в другие инстанции.

«СП»: — Монинское военное мемориальное кладбище, оно ведь сейчас существует?

— Ну… Оно закрыто.

«СП»: — И как давно?

— Вам для чего такая информация необходима?

«СП»: — К нам в редакцию обратилась дочь офицера, который погиб в Великой Отечественной войне, как раз по поводу захоронения своего отца. И мы хотели уточнить, в каком состоянии сейчас кладбище.

— Напишите нам официальное письмо, мы подготовим тогда информацию. Тем более, что оно вообще находится на территории гарнизона. Или напишите на имя начальника Академии. В принципе, они должны его содержать…

Связалась «СП» и с Федеральной службой судебных приставов, которые, по идее, как раз и осуществляют принудительное исполнение судебных постановлений и решений. После многочисленных попыток удалось поговорить лишь с их службой доверия. Услышав про дочь офицера ВОВ, нас вполне сочувственно выслушали и направили в другое ведомство.

«СП»: — К нам обратилась дочь погибшего в Отечественной войне. Повод — неисполнение постановления Реутовского военного суда от 2009-го года. Мы хотели бы узнать, этот вопрос в вашем ведении или нет?

— А в чем заключается исполнение решения суда?

«СП»: — В том, что должны были принять ее обращение по поводу осквернения могилы отца, но на деле так и не приняли. И вот мы хотели узнать, военные суды, их судебные решения в вашей юрисдикции или нет?

—  Суды вообще не в нашей юрисдикции. Суды относятся к Судебному департаменту, а не к нам. Мы только исполняем судебные решения. Если суд вынес решение, то оно исполняется службой судебных приставов. А вам нужно жаловаться в Судебный департамент города Москвы или Подмосковья…

Каков же итог? После семи лет обивания всевозможных порогов власти Валентине Ивановне, похоже, придется продолжать свою 7-летнюю войну. Или вообще прекратить это донкихотство. Ведь чиновникам выгодней, чтобы все было тихо, спокойно и желательно накрыто тротуарной плиткой. Как говорится, спасибо деду за Победу…

На снимке: недалеко от военного кладбища установлена памятная стела «Скорбящая мать»; надпись на торцевой части: «Вечная слава авиаторам, павшим в боях за Родину».