Детский сад тоталитаризма

Выборы в Координационный совет оппозиции (КС) казались сомнительными изначально, но вначале сомнения подавлялись.

Провозглашенная цель КС — управление протестами — прямо противоречила как его заведомо неработоспособной численности, так и очевидному нежеланию участников протеста подчиняться «начальству» (путь даже и избранному ими же). Так, на «Марше миллионов» 15 сентября, по наиболее достоверным подсчетам с использованием компьютерного моделирования и данных видеонаблюдения, до митинга дошло лишь 14 тысяч человек, — чуть больше половины участников. И часть дошедших, не желая слушать надоевших «вождей» без тени позитивной программы, устроила в удалении от сцены собственный митинг.

Слабость продвижения проекта даже в интернете, очевидная еще на старте, делала его заведомо нелегитимным для будущего протеста. Дело не в малом числе голосующих (организаторы мечтают о 100 тысячах): голосовать (в том числе «в реале») будут в основном интернет-пользователи, будущему, народному протесту заведомо чуждые.

Хотя как новая форма, которая могла привлечь новых участников протеста, эксперимент с КС, казалось, заслуживал поддержки.

Были, конечно, и персональные сомнения.

Новости о проекте «облачной демократии» организатора выборов в КС Леонида Волкова как-то исчезли, — но идея изначально была странной, а неудача — дело житейское, да и проект выборов в КС, вероятно, показался поинтереснее.

Как и многие, я был изумлен, обнаружив, что из трех членов избирательной комиссии знаю лишь патриотку, — но либерал меня не интересовал, а про левого мне в итоге разъяснили, что это помощник одного из депутатов Госдумы, участвующих в выборах, и нет оснований думать, что он может «подыграть» своему работодателю.

Я допускал правоту критиков, считающих целью данного мероприятия легализацию Алексея Навального и Ксении Собчак в качестве лидеров оппозиции, — но и сейчас не вижу в этом плохого. Навальный сыграл свою роль в осознании Россией коррупционного характера власти, а добившаяся своего положения, ясное дело, только своими силами крестница Путина вполне его заслуживает.

Сомнений в нечестности будущего подсчета голосов почти не было. В конце концов, список выступавших на проспекте Сахарова формировался по итогам «честных выборов» в заведомо либеральном фейсбуке, — в результате из 19 первоначально «выбранных» ораторов нелибералами оказалось 2 или 3, и лишь энергичные протесты принудили либеральных «вождей» частично сгладить эту диспропорцию. Но, раз мы считаем нормальным участие в выборах, регулируемых Чуровым, — почему мы должны брезговать выборами, регулируемыми Чуровыми от оппозиции?

Итак, сомнения так или иначе развеивались.

Но уже регистрация кандидатов сопровождалась странностями. Публично клявшиеся, что зарегистрируют не то что Марцинкевича (Тесака), а Потупчик и Путина, если те подадут заявления, — этого самого Марцинкевича немедленно не зарегистрировали: мол, он «не разделяет ценности оппозиции». Что, Путин их разделяет, а Марцинкевич нет?

Общественность ехидно предположила, что Навальный просто боится стать не первым и, более того, уступить это первое место не абы кому, а человеку, посаженному по его заявлению.

Чувство понятное, но этот эпизод превратил разговоры организаторов выборов о своей честности в пустое сотрясение воздуха и дешевый самопиар. При этом в частных разговорах люди по-советски уходили от ответственности за свое решение, ссылаясь на анонимное «коллективное решение».

Участники выборов стали возмущаться регистрацией террориста, который убивал людей, зоологического русофоба и адвоката с мошенническим прошлым. И фамилии некоторых из них исчезли из списка кандидатов, что никакими правилами предусмотрено не было. А ведь «демократия — это процедура»: механизм может быть несовершенным, но, однажды объявленный, он должен соблюдаться. Как и закон, он не может меняться втихую, задним числом и непонятным образом.

Не успел я крепко задуматься об этом, — как узнал в интернете, что, оказывается, участвую в дебатах.

Разъяснение пришло по электронной почте лишь на следующий день: оказывается, я должен написать некое «эссе» и заполнить некий «политический компас», — 25 вполне произвольных вопросов, составленные, похоже, на коленке каким-то неуспевающим студентом. Вопросы разнородные, разноплановые и, строго говоря, несводимые: кому-то не важен вопрос о подоходном налоге, кому-то — о будущем КС. В результате попытка добросовестно ответить на все вопросы создает у наблюдателей заведомо превратное представление о человеке, — разумеется, не по злому умыслу организаторов, а по неграмотности. Ее масштабы таковы, что, например, наличие твердых взглядов трактуется как «радикализм».

Понятно, что ни об «эссе», ни о «компасе» никакой речи заранее не было: новации вызывали в памяти массовиков-затейников пионерского лагеря, живущих по принципу «два притопа, три прихлопа» и верящих, что все вокруг должно им подчиняться.

Дебаты были намечены заранее, — но организация была фееричной. Сам заявленный регламент: приход не позднее полдвенадцатого ночи и пребывание на студии до 2 часов ночи ради трех тридцатисекундных высказываний, — показался рассчитанным на заведомых бездельников (ибо работающему человеку надо спать), которые не ездят на метро (которое в два ночи уже закрыто) и не способны соотнести затраты сил и времени с результатом. Альтернативой был скайп, — но его качество известно.

Понятно, что канал «Дождь» мог выделить для дебатов лишь ночное время — и это огромный подарок с его стороны — но организаторы и не подумали, что их можно провести в удобное для кандидатов время. Что можно записать ролики днем и показать их ночью (все равно большинство будет смотреть в Ютьюбе). Что у участников можно хотя бы поинтересоваться, могут ли они прибыть в заявленное время.

Правда, когда я слегка изумился изложенному, организаторы изумились еще сильнее. Оказывается, из 216 кандидатов неудовольствие выразил один я, а остальные сочли обращение к себе по принципу «эй ты, иди сюда» вполне нормальным.

Это не школа демократии, — это детский сад тоталитаризма: мы тут без вас на ходу и на коленке придумываем правила, а вы извольте им радостно подчиняться. Как бы ни критиковал я некоторых православных священников за требование от верующих рабского подчинения, — на фоне либеральной оппозиции (и работающих на нее бывших левых) они демократы.

Отдельная тема — свара Пономарева с Собчак: взрослый мужик, не нашедший десяти тысяч рублей на регистрацию, счел себя свободным от собственных правил (и потому вместо денег дал гарантийное письмо), а потом обрушился на женщину, которая ему пыталась помочь. (Не уверен, что, сравнивая депутата Госдумы со стриптизером, Собчак имела в виду что-то обидное: возможно, для ее морали это комплимент).

Это похоже на хипстерский слив протеста, который был продемонстрирован в Омске, — где сначала провели оппозиционные праймериз (опять-таки, в интернете), потом долго и самозабвенно обливали грязью кандидатов, не захотевших подчиниться либеральному диктату хипстерской тусовки, а потом не собрали десяти тысяч подписей. Не собрали, как следует из выложенных в Интернет сканов твиттер-переписки, по уважительной причине: потому что толком и не пытались.

…Как ни грустно, иногда надо сознательно делать глупости.

Иногда даже играть с шулером.

Но я действительно не понимаю причин, по которым надо играть с клоунами, превращая в клоуна и себя.

Не дай бог, выбрали бы меня в КС, — и что бы я там делал с его организаторами? Сегодняшние «вожди оппозиции» — единственное оправдание Путина.

И это жесткое оправдание, в котором я не буду участвовать.

Они меня в этом убедили, и я известил их о снятии своей кандидатуры.

Я желаю им успехов и действительно рад, что они сумели расширить свои «уютные жежешечки» не просто до прошлых «объединений оппозиции» (начиная с СПС и «Яблока»), но аж до «Координационного Совета». Но согласитесь: нехорошо конкурировать с ними за то, что позарез нужно им и что благодаря их нормам поведения стало вызывать отвращение у меня.

Я приношу извинения людям, которые хотели видеть меня в КС: считаю, вы обманываетесь в КС и его организаторах, как обманывался и я. Вряд ли вы хотели видеть меня в том, во что он превратится уже через пару месяцев.

Время нормальных людей придет, но мы приблизим его нормальными, человеческими и уважительными действиями.

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н.