Нищету победили росчерком пера

Треть россиян живет по стандартам жизни среднего класса развивающихся стран, а остальное население — по стандартам среднего класса западных стран. То есть бедных у нас в стране вовсе нет! Такой неожиданный вывод содержится в докладе «Прощай, нищета!», авторами которого являются президент Фонда «Центр стратегических разработок» Михаил Дмитриев и директор Центра социальной политики Института прикладных экономических исследований Российской академии народного хозяйства и госслужбы при президенте Светлана Мисихина.

В основе столь смелых утверждений лежит тот эмпирический факт, что в России нет людей, которые тратили бы на свое потребление менее двух американских долларов в день. А именно такой критерий уровня бедности установил Всемирный банк. При этом до 60−70% россиян реально тратят в среднем не менее 15 долларов США ежедневно — таков порог бедности в Соединенных Штатах Америки. Выходит, пишут ученые, две трети россиян реально имеют уровень жизни современного среднего класса в странах Запада.

Эти завораживающие утверждения, в истинности которых усомнится большинство наших сограждан, сопровождаются третьим выводом. А именно: протестная активность в стране вызвана именно тем, что благосостояние населения значительно выросло в последнее время. Удовлетворив первичные потребности — в питании, одежде, крыше на головой, обеспечив себя телевизором, «стиралкой» и пылесосом, россияне вышли на улицы требовать большего — работающих институтов власти. Получается буквально следующее: неблагодарное — по отношению к этой самой власти — наше родное население бесится с жиру. Вот и весь протест!

А есть ли с чего беситься подавляющему большинству населения? Правда ли, что две трети людей, которых мы встречаем на улицах, ежедневно тратят не менее 500 рублей? Правда ли, что у нас в стране совсем нет нуждающихся и голодающих?

На эти вопросы «СП» ответила директор Независимого института социальной политики Лилия Овчарова.

«СП»: — Лилия Николаевна, правда ли у нас в стране не осталось бедных?

— Я могу согласиться с авторами доклада в следующем: ранее у нас стандарт выживания — когда денег хватает только на оплату еды, одежды и коммуналки — был массовым, преобладающим стандартом жизни населения на протяжении очень длительного времени, а теперь он перестал быть таковым. То есть если раньше все усилия были направлены на выживание как средних, так и бедных слоев населения, то теперь этот тип жизни в массе своей преодолен.

«СП»: — Означает ли это, что большинство россиян в действительности ведут образ жизни западного среднего класса?

— Даже не хочется это комментировать — так и хочется назвать это ерундой. Но давайте по порядку. То, что опубликовали авторы доклада, является результатом исследования, в котором изучались самые разные источники информации.

Итак, тезис о том, что в России не осталось бедного населения. Во-первых, считались не доходы, а реальное потребление, с учетом кредитования и тому подобного. Доходы будут пониже. Во-вторых, расчет велся по паритету покупательской способности рубля. Иными словами, курс национальной валюты брался для расчета на уровне 15−16 рублей за доллар. Итого, 2 доллара США в этом исследовании равняются примерно 30 рублям. Таким образом, говоря, что в России нет бедных, имелось в виду, что в стране нет людей, которые реально тратили на свою жизнь менее 900 рублей в месяц. Ну, наверно, это правда.

И есть еще одно существенное уточнение: таких людей нет в наблюдаемом секторе, то есть в домохозяйствах, попадающих в официальную статистику. При этом Михаил Дмитриев указал, что, может быть, до 0,5% населения все-таки являются бедными даже по такому критерию, то есть более 500 тысяч человек в стране. Но погрешность этой оценки составляла плюс-минус 2 миллиона человек. То есть фактически 1−2% населения могут быть бедными по такой методике, то есть жить менее чем на 900 рублей в месяц.

«СП»: — А какова доля ненаблюдаемого сектора в общей численности населения?

— Строгих научных данных по этому вопросу нет. Поэтому я могу дать лишь мою экспертную оценку: в сферу наблюдения в России никогда не попадает примерно 6% населения. Из них 4% относятся к беднейшим слоям и 2% - к самым богатым. Но полностью наблюдаемых людей нет ни в одной стране мира. И в Англии, и в Америке, и даже в странах Скандинавии — Швеции и Норвегии, есть некоторая доля маргиналов. Какой бы развитой не была страна, некоторый процент изгоев всегда присутствует. Даже в государствах с гарантированным минимумом доходов.

«СП»: — Итак, 4% самых бедных плюс 2% бедных, что скрывает погрешность методики, — итого 6% населения с доходами, на которые невозможно выжить! И это по такой оценке. А если считать не по условным долларам, а в натуральном выражении, какая доля россиян реально не имеет гарантированного доступа к еде и одежде?

— По цифрам, которые можно рассчитать на основе государственной статистики, это 12% населения. Плюс 4% ненаблюдаемых — итого 16% объективно бедны. По данным субъективных опросов эта цифра еще выше — где-то 20% населения.

«СП»: — То есть каждый пятый россиянин на самом деле по-настоящему беден?

— Я могу лишь отметить, что, по опросам, 20 лет назад примерно 15−20% домохозяйств жили менее чем на 2 доллара в день по паритету покупательской способности. Но, конечно, я бы поспорила насчет уровня выживания. Эти пресловутые два доллара в день придумали два эксперта Всемирного банка: Миланович и руководитель департамента анализа бедности Мартин Ровальон. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что теории определения стандарта и уровней бедности, а также уровней среднего класса развивались параллельно и друг с другом не соприкасались. Поэтому нельзя на основании черты бедности говорить, что сразу выше — это средний класс.

В целом эти теории являются попыткой определить и описать мировой средний класс и мировую бедноту. Но это нонсенс! Я всегда говорила, что бедность относительна во времени и в пространстве. Нельзя сравнивать стандарты потребления среднего класса в России и в США, нельзя сравнивать сегодняшнюю бедность с той, что была 100 лет назад. Потребление среднего класса еще больше привязано к национальным особенностям, чем потребление бедных. Если еду определяет климат, то можно близко сопоставить потребление белка и углеводов представителями среднего класса в России и в Америке. Но авторы доклада приложили к нам действительность Америки во всех аспектах — и получилась полная ерунда. Это провокационный анализ.

«СП»: — Так что и наш средний класс — тоже фальшивый?

— Начнем с того, что утверждение, что потребление более чем на 15−16 долларов в день позволяет отнести в Америке человека к среднему классу — есть нонсенс. Эти цифры определяют всего лишь американскую черту бедности. Однако сам факт превышения доходов порога прожиточного минимума еще не относит человека к среднему классу. Есть огромные прослойки «прото-бедных» и прото-среднего класса, которые несколько не дотягивают до своей ниши.

Кроме того, я категорически отрицаю оценку среднего класса только на основании потребления. Необходимо учитывать совокупно благосостояние, позицию на рынке труда, социально-культурные стандарты гражданина и его социальную активность. Поэтому уровень потребления — это только один из критериев. В совокупности в той же Америке можно условно отнести к среднему классу только верхние, наиболее обеспеченные 50% населения. Почему условно? Потому что человека богатого, получившего наследство, но не имеющего образования и не работающего, к среднему классу отнести нельзя. А вот человека, закончившего Гарвард, купившего по ипотеке жилье, но имеющего относительно небольшую зарплату, следует уверенно отнести к среднему классу.

Поэтому можно сказать о россиянах, тратящих 230 рублей (15 долларов по паритету покупательской способности) в день, что они не считались бы нищими в Америке. Но уж точно не относились бы на Западе к среднему классу. Можно ли их отнести к среднему классу в России? — наверное, далеко не всех.

«СП»: — Как вы оцениваете тезис, что протестное движение активизировалось в последний год именно потому, что практически все наши сограждане смогли удовлетворить потребности первого уровня и теперь осознали необходимость бороться за то, чтобы в нашей стране исправно работали все общественные и государственные институты?

— Это такая гипотеза Михаила Эгоновича Дмитриева. Но научно обоснованных связей, которые выводили бы протестную активность из того, что в стране нет людей, нуждающихся в еде, одежде и крыше над головой, я не нахожу. Набор эмпирических фатов и аргументов позволяет эту гипотезу сформулировать. Но на этих же фактах я могу сформулировать дополнительно две другие гипотезы, на мой взгляд, даже более убедительные.

Первая из этих версий говорит о том, что стандарты выживания у нас в стране обеспечены практически для всех, но ресурсов на обеспечение потребностей второго уровня попросту нет. То есть население не может массово позволить себе вкладывать деньги в получение высшего образования, качественного платного здравоохранения, покупку жилья по ипотеке. По такому типу было выстроено советское общество: доходы у всех были почти равны, практически не росли, а стандарты потребления были очень ограниченны. В такой ситуации и не возникает спроса на потребности второго порядка: отсутствует экономическое развитие, и потому нет доходов на оплату этих услуг.

Вторая версия говорит о том, что доходы, а вместе с ними и стандарты потребления, достаточно неустойчивы, поэтому не формируется массовый предъявленный спрос на потребности второго уровня. Иными словами, наше экономическое развитие настолько неустойчиво, что не позволяет выстроить работающую модель удовлетворения этих потребностей.

Но эти гипотезы еще нужно проверять.

«СП»: — Но каковы причины, которые подталкивают население к публичному выражению недоверия к власти, формирующему нынешний протест?

— В основе протестных настроений, кроме политики, в которой я не разбираюсь, лежит некоторая напряженность, связанная с услугами второго порядка. Природа этих услуг такова, что они являются доверительными между их потребителями и производителями. А это требует другого уровня общественных отношений.

Ведь визуально не видно заранее, хорошо ли вам пролечат зуб или выучат через 4 года на качественного специалиста.

Иными словами, сам факт того, что вы платите за целый ряд важных для вас услуг, отнюдь не гарантирует, что вы эти услуги получите качественно. Факт оплаты этого вовсе не гарантирует. К сожалению, у нас сегодня так.

Наличие такого доверительного отношения формирует гражданское общество. И сегодня есть этот запрос на работающие институты, формирующие это доверие. Иначе люди не будут стремиться к потреблению этих услуг. Кризис доверия к власти, услугам, между работодателями и наемными работниками — вот что питает протест сегодня.

«СП»: — В самом деле, как доверять центральной власти, не могущей обуздать ДЕЗы?

— Действительно, самое большое напряжение в обществе сегодня формирует недоверие к системе жилищно-коммунального хозяйства. Но, правда, коммунальные услуги относятся к потребностям первого уровня. Но, если раньше вас могли попросту послать в ЖЭКе подальше, то теперь не посылают, берут за услуги деньги, но ничего не делают. Или не делают то, что вы заказали и ожидаете. Имеет место такая имитация действий.

То же самое мы видим на уровне центральной власти. Обещания щедро даются, но не выполняются. Обещали бороться с коррупцией нещадно, а она все на месте, никуда не девается! Обещали провести модернизацию экономики много лет подряд — и той не видно. Обещали оказывать поддержку семьям с детьми — на деле уровень бедности в семьях с детьми в целом по стране ровно вдвое выше, чем у населения в целом.

И это напрягает массы! В действительности государственные институты сегодня только имитируют действие. И вот эта тотальная имитация с самого верха и донизу весьма эффективно разъедает доверие. Вот главный источник напряжения, рождающего сегодня протест.

Фото: ИТАР-ТАСС