Последний день социализма

25 лет назад, 29 июня 1988, стартовала XIX конференция КПСС, на которой с докладом выступил генсек Горбачев. С одной стороны он говорил, что в стране всё хорошо, с другой — отмечал серьезные системные проблемы.

«В сравнении с одиннадцатой пятилеткой ежегодный ввод жилья стал больше на 15 миллионов квадратных метров, — читал с трибуны Горбачев и тут же подчеркивал остроту жилищной проблемы, — люди годами ждут квартир». Решить жилищную проблему предлагалось к 2000 году, для этого было необходимо построить более 35 миллионов квартир и домов, или 1.5 миллиардов кв. метров.

Говорил Горбачев и о хлебе насущном, и опять в том же духе. «Продуктов питания продано на 5,9 процента больше, чем за такой же период прошлого года, — с удовлетворением констатировал он и тут делал оговорку, что продовольственная программа — «самая болевая точка в жизни общества, самая острая проблема». Иными словами — «нам нужны другие, более высокие темпы наращивания продовольственных ресурсов».

В то же время Горбачев предлагал уменьшить влияние плановых показателей, то есть не стремиться к обязательному выполнению плана. «Как же много у нас тех, кто верно служит его величеству „валу“, — восклицал он. — Сейчас приходится слышать мнение, что если не „давить“ на предприятие планом, то оно, дескать, не станет стремиться к улучшению экономических показателей».

В качестве аргумента своей правоты он привел следующие цифры. В 1987 году, когда с предприятий, перешедших на хозрасчет, перестали спрашивать за план по всей строгости закона, их суммарный объем прибыли уменьшился на 4,5 миллиарда рублей ниже контрольных цифр. В то же время за полгода 1988 года эти же предприятия добились прироста прибыли на 2,5 миллиарда рублей и 2.6% показали по этому показателю более высокие показатели, чем те предприятия, которые работают по старинке.

Между тем тайна такого успеха крылась еще в одном «хитром» документе, а именно в нормативе, который разрешил часть прибыли направлять в фонды экономического стимулирования — ФЭС. И, хотя эти фонды предназначались для технического развития и модернизации предприятий, включая НИОКР, в них имелась норма, что деньги могут быть направлены и на выплату премий и бонусов. Директора предприятий сразу же поняли, что они получили право назначать себе любую зарплату и при этом не выполнять план. В итоге в 1988 году часть прибыли, направляемая в ФЭС, возросла с 16 процентов, регламентируемых до этого, до 41 процента по новому нормативу. Понятно, что в тех условиях пересчитать прибыль не составляла никакого труда, особенно, если не требовалось выполнения плана.

Дело в том, что, введя рыночный по сути механизм оплаты труда, «реформатор» Горбачев сохранил прежнюю советскую систему бухучета, ориентированную на плановое хозяйство. Если на Западе прибыль считают от денежных потоков, оставляя «первичку» рядовым менеджерам, то в СССР основой для расчета служили именно первичные документы.

Работающая как часы до этого советская система финансового учета сразу же дала сбой, поскольку появилась возможность «заработать» на этом. Иными словами, если до 1988 года исходные документы представляли интерес для разве что Госплана и статистических органов, то теперь их можно было конвертировать в реальные рубли, например, приложив разные счета — на предприятии поставщика с одними цифрами, а на предприятии покупателя — с другими. Огромное экономическое хозяйство со сложными многоходовыми связями позволяла делать это без проблем.

Так была разорвана прямая связь между товарным производством и денежной массой. Более того закладывалась психология дельцов, для которых обогащение любой ценой стало нормой жизни.

Таким образом, в одном и том же докладе Горбачев противоречил сам себе. Он требовал ускорения развития и отказывался от контроля над темпами экономического развития страны. Он жаловался на бюджетный дефицит, но фактически дал право на эмиссию денег рядовым директорам. Он обещал всем квартиры и стимулировал социальное неравенство.

Одновременно большое значение в этом докладе придавалось кооперативному движению, в частности, Горбачев вспоминал даже Ленина в этой связи. Разрекламированный проект о «кооперативах», которые должны были решить проблему дефицита товаров народного потребления, в реальности провалился, и это было ясно уже на момент выступления.

Опять-таки система налогообложения и бухгалтерского учета, противоречащая рыночным механизмам, привела к тому, что кооператоры стремительно обогащались, не решив не одной поставленной задачи. В итоге, прирост эмиссии денег в 1988 году составил 100,%, в 1989 году — 55,1%, а дефицит товаров, напротив, усилился.

Особый интерес представляет часть доклада, посвященная международным отношениям. И опять двойное толкование ситуации в мире. С одной стороны — «…военная угроза стала для нас постоянной величиной. Не снята она и до сих пор». А с другой — «…мы со своей стороны получили возможность лучше видеть и понимать окружающий мир. …С помощью этой обратной связи легче стало находить взаимопонимание и по вопросу о значении таких ценностей, как свобода, демократия».

И тут же говорится о планах на будущее — это «программа поэтапной ликвидации ядерного оружия к 2000 году, система всеобъемлющей безопасности, свобода выбора, баланс интересов, общеевропейский дом».

Иными словами, Горбачев видел место СССР в Европе, в семье стран с самой успешной экономикой и достойным уровнем жизни. Тон его выступления говорил сам за себя: «хотите жить, как европейцы — перестраивайтесь». При этом совершенно не учитывались реалии капиталистического мира.

На тот момент они были откровенно хищнические. По данным Всемирного института экономических исследований (World Institute for Development Economics Research), действующего при ООН, в 1980-е годы соотношение доходов 20% самых бедных народов к 20% самых богатых наций составляло 1 к 60.

Достигалось это, прежде всего, за счет выкачивания чужих ресурсов, как материальных, так и трудовых. К примеру, восьмидесятые годы отток средств из стран Латинской Америки в США составлял порядка 100 млрд. долл. в год, в том числе за счет неэквивалентной внешней торговли. Выводились деньги, как корпорациями в виде прибыли, так и по нелегальным каналам. При этом не наблюдался рост ВВП этих стран, что говорит о тяжелейших условиях жизни простых людей. Плюс еще латиноамериканцы платили США по 20 млрд. долларов в год по процентам по внешнему долгу.

Между тем, выручка СССР от экспорта нефти и нефтепродуктов не превышала 20 млрд. долларов в год, примерно столько, сколько США имели по процентам от одной только Латинской Америки. Иными словами, чтобы добиться паритета по доходам от международной деятельности, причем в части «выкачивания» средств, Советскому Союзу пришлось бы подвинуть транснациональные корпорации, штаб квартиры которых находились в США и в Западной Европе. В противном случае, нельзя было бы уровнять уровни жизни, как того планировалось в процессе перестройки. В «золотом миллиарде» уже не было места для советских людей.

С другой стороны, в Советском Союзе уже была создана своя мощная ресурсная база, о чем, кстати, с горечью было сказано в докладе. «Что толку от увеличения продукции сырьевых и топливно-энергетических отраслей? — вопрошал Горбачев, — Нам нужны не просто миллионы тонн стали, миллионы тонн цемента, миллионы тонн угля, а конкретные конечные результаты». Последующее развитие событий показало, что благодаря этим «бесполезным» ресурсам сейчас наша страна живет.

На этом фоне показательным был конфликт между Ельциным и Лигачевым — по сути дела, между сторонниками перестройки и теми, кто узрел в этом смертельную опасность для страны. Первые видели в западных странах идеал для подражания — высокий уровень жизни, красивые витрины, демократия и свобода. Вторые — считали, что у социализма есть все необходимые ресурсы для того, чтобы обеспечить людей достойным уровнем жизни, и что нужна не экономическая реформа, а кадровая — отфильтровывающая тех директоров, которые неспособны эффективно управлять производством. То есть государству были нужны эффективные управленцы, такие, как Егор Лигачев.

«Область (Томская область — ред.), в которой я работал с товарищами, обеспечивает себя полностью продуктами питания собственного производства, причем, по хорошему рациону, — заявил Лигачев в ответ на упреки Ельцина на недемократичность. — А ты, Борис, работал секретарем обкома (Свердловской области — ред.) и посадил область, прочно и надолго, на талоны».

Впрочем, Горбачев не услышал призыва к иным реформам. Его попытка совместить социализм и буржуазные ценности не имела никакой практической основы и строилась на западноевропейских реальностях, совершенно иной парадигмы. В стране не было государственных институтов, обеспечивающих нормальное функционирование рыночной экономики, а также отсутствовало правое поле для этих экономических отношений.

В итоге начал формироваться тотальный бандитизм, который по сути дела стал реальным хозяином в СССР. О том, что ожидает страну, рассказали в большой статье «Лев готовится к прыжку», опубликованной в Литературной Газете, журналист Щекочихин и работник ВНИИ МВД Гуров. Свои неписанные и кровавые законы стали устанавливать уголовные рецидивисты, теневые цеховики, бывшие спортсмены и официанты из ресторанов.

Наркомания, проституция, разрушения института семьи, беспризорные дети, рэкет, социальная несправедливость, платная медицина и образование — все то, с чем, в конечном счете, боролся социализм, одночасье стало нормой жизни. Фактически XIX конференции КПСС стала точкой невозврата, после которой слово «социализм» вышла из лексикона политических лидеров нашей страны.

Фото: РИА Новости