Ботаны и майданы

В последние дни частенько вспоминаю, как в далёком 1987 ехал служить в армию. Отдельная история — этот поезд, набитый до треска молодым несвежим телом. Армии ещё нет, но скоро будет. Все ещё братаются — но уже вспомнили, что грызни и толчеи не избежать. Дедовщина, землячество, давление одногодок, тоже пробующих тебя на зуб, тоже втискивающих в иерархию, — всё это пока не с тобой. Но уже близко: день-другой-третий… Не знаю, всегда ли так, но в том вагоне, который вёз меня в армию, затеялся странный театр: типичные — я бы сказал, пронзительные ботаны отчаянно пытались выглядеть своими среди плохих парней. Плохие парни привычно сыпали сальностями, держались вальяжно — и видно было по всему, что страшная зоологическая жизнь, ожидающая всех нас в пункте назначения, не очень-то их пугает. И ботаны старались хохмить громче плохих парней. И материться матернее. И пошлить пошлее. И горечь предстоящего при звуке их нервического смеха делалась запредельной… А чморить их начали ещё в поезде.

В общем, наблюдая за оголтело-водевильным одобрением Майдана, которое не сумели убавить свидетельства о зверствах над пленными бойцами «Беркута» и уж тем более не убавит пост-майдановский хаос — я вспоминаю тех самых ботанов, в преддверии общего зла повально возлюбивших гопоту.

Самое для меня печальное состоит в том, что шквал неуёмного одобрямса исходит от людей, которых я всегда считал своим кругом — вроде бы ратовавших за становление в России гражданского общества, вроде бы ставивших во главу угла многострадальные либеральные ценности. И вот многие из тех, кто вчера говорил о том, как ненавистен им путинский беспредел с его избирательным правосудием, лубочными скрепами и топорной пропагандой, кто твёрдо и, казалось мне, осмысленно осуждал Манежку и показательные облавы на гастарбайтеров — сегодня в упор не замечают порождённой Майданом неконтролируемой агрессии, очевидно принимающей этническую, антирусскую направленность. Они подписывают свои комментарии к украинским новостям «Слава героям!», окончательно превращая трагедию бандеровщины в грошовую медийную попсу. Они находят какую-то кардинальную разницу между избиением москаля на Хрещатике и таджика на Ордынке, между пресловутым басманным правосудием и революционным творчеством Рады. Они обходят молчанием обыски на украинских трассах, которые евроинтеграторы устраивают в машинах с российскими номерами. А русскоязычный Восток, напуганный ровно настолько, насколько его пугали, ищущий защиты у России называют страной рабов.

«В который раз убедился, что живу среди рабов».

«Какие это антифашисты? Антимайдановцы и есть фашисты».

«Путиноидов прибыло».

«Севастополь — город путинских зомби».

Надо же так зациклиться на Путине! Похлеще, чем Путин — на Госдепе. Оно и ладно, мало ли кто как облегчает себе жизнь. Кому-то достаточно ненавидеть лично Путина, чтобы цели были ясны и совесть чиста. Кому-то достаточно называть окружающих рабами, чтобы чувствовать себя свободным человеком. Но ведь этот комикс, нашпигованный слоганами о рабах и свободе, о лапотниках и европейцах, тиражируют весьма начитанные, часто остроумные и наверняка не ищущие выгоды люди. Вот ведь парадоксы, понимаешь, загогулины. Это что такое выросло на суверенных пространствах? То есть, со всем моим уважением, это ваши взгляды — но почему так плоско и близоруко?

Пришёл и мой черёд повторить вслед за многими — морщу лоб, растерянно развожу руками: полагаю, определение «либералы» присвоено этой публике ошибочно. Мало ли кто как самоназвался. Симптоматично, что промайдановские манифесты российских — ну, пусть будет «оппозиционеров» вызывают отторжение не только в среде леваков, от имени которых высказывается Захар Прилепин, но и среди носителей диаметрально противоположных взглядов. Из круга личных знакомых — ну, чтобы не ошибиться в оценках — приведу Алёну Рудько, координатора «Гражданина наблюдателя» в Ростове-на-Дону: в одной из фейсбучных дискуссий она пишет о тех, кто продолжает аплодировать «Правому сектору», для которого новая Украина таки начинается с запрета русского языка как второго государственного: «Люди, которые одобряют дискриминационные меры против меньшинств, не имеют отношения к идеям либерализма».

Но некоторое отношение если не к самой либеральной идее в её хрестоматийной редакции, то к либеральному сюжету в России диагностируемые всё-таки имеют.

Когда-то давным-давно, ещё до Путина, развитие либерального дискурса в России привело не только к развитию гражданского самосознания, к рождению великого гуманистического искусства, к подвигу земства — но, увы, и к появлению громадной армии экзальтированных комнатных мечтателей, литературоцентричных и народолюбивых — знавших и любивших свой народ по книгам. Русская классика действительно полна божественных глубин. Но её фетишизация, а равно догматизация проповеданной ею любви к народу обошлась России слишком дорого. Как выяснилось, незнание собственного народа не искупается даже любовью.

Снова вспоминается Шаламов: «Ни в одной из литератур мира благородная гуманистическая идея сочувствия низшим, беднейшим слоям общества, занимающимся тяжелым физическим трудом (народу), не доводилась до такой степени экзальтации и абсурда, и нигде эта категория населения (крестьянство, а затем пролетариат) не награждалась высшими человеческими добродетелями, не превращалась в миф и в фетиш, как это случилось в России к началу XX века».

Шаламов, конечно, не одинок в своём приговоре народопоклонству. Он лишь чётче и безжалостней остальных. Но в русской литературе всегда было, что почитать отрезвляющего «про народ». И у Горького, и у Бунина, и у Чехова. Народ не хорош и не плох, народ — стихия. Которая, выходя из берегов — как любая стихия — способна только разрушать. Ну, и возбуждать чувства эстетов, вышедших понаблюдать с безопасного расстояния. Иногда, правда, залюбовавшихся эстетов перемалывает в пыль. Но и это не прочитано, не усвоено.

Именно они, эстеты и утописты — наследники эстетов и утопистов, перемолотых в лагерную пыль русской революцией, оказавшейся совсем не такой, какую они себе нафантазировали в литературных салонах — расписываются сегодня в безоговорочной поддержке Майдану и отмахиваются от всего, что не укладывается в картину «Народ-победитель». Тут такое дело… Русский народ их уже разочаровал — не откликнулся, сука, на Болотную, не пришёл ковырять столичную брусчатку и вообще, господа, голосует сами знаете за кого. Ну, разочаровал, достал уже… раб потому что… Отсюда и разочарованность, и неуёмная хипстерсая тоска. А жажда обожествить хоть какой-нибудь — не свой, так братский народ, не утолена, одолевает.

«Украинцы совсем другие!».

«Путин, утрись! Украина тебе не по зубам!»

«Слава героям! Героям слава!».

Скажу как ботан ботанам: перестаньте шестерить, попробуйте выстоять. У нас есть, за что держаться. У нас есть своя собственная, ничья высота — там наше место.

Это вообще не наше дело — героизировать толпу. Любую. Не наше дело улыбаться плохим парням, даже когда они победили других плохих парней, притворявшихся государством. Не наше дело огрублять и упрощать во имя идеи — ну, было ведь уже, вспомните, перечитайте. Для этого есть другие — те, из кого получаются хорошие сотники и полевые командиры. В нашем исполнении революционная грубость и пропагандистское упрощение выглядят даже не грубей и проще — выглядят мерзко и бессмысленно.

В Украине беда. Там пролилась кровь, и всё идёт к тому, что прольётся ещё. Полагаю, монопольной правды нет ни на одной из сторон. Но есть ещё и третья сторона: те, кого с молчаливого одобрения западенских идеологов начал терроризировать по этническому признаку революционно раззадоренный братский народ. Наше дело — быть на этой третьей стороне. Так уж вышло, что они русские — ну, мы же вступались за гастарбайтеров, когда их громили и зачищали здесь, мы же возмущались, когда в Москве во время Южноосетинского конфликта отлавливали грузин. И правильно делали. Почему всё меняется, когда в роли напуганных и ущемлённых оказываются русские?

И де логіка?

К слову, на здешнем, русском майдане, разразись он в обозримом будущем, рукопожатным вольнолюбцам пришлось бы соседствовать на баррикадах с такими же «русскими рабами», заграничная родня которых выступает сегодня в Севастополе против майдана и его последствий. Даже хуже — пришлось бы соседствовать с гопотой, куда ж без неё — точно с такой же, какая сегодня терроризирует украинских русских, назначив их виноватыми за все свои неудачи. Ну, только эта, наша гопота, будет изъясняться по-русски и винить во всём инородцев.

Ребята, если вдруг завтра в России случится, как вам вчера ещё мечталось — как только что случилось в Украине — вы не ходите. Не надо. С таким-то избирательным восприятием — не свалиться бы вам с приступом когнитивного диссонанса. Да и зачморят вас там: плохие парни не любят заискивающих ботанов.

Фото: Андрей Стенин/ РИА Новости