Экспортное разоружение России

В 2014 году Россия может недополучить экспортную выручку от продажи вооружений. Как заявил замдиректора Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Анатолий Пунчук, с начала года военный экспорт РФ составил 9,8 млрд. долларов.

Для сравнения в прошлом году Россия поставила рекорд, продав за рубеж оружие и военную технику на сумму 15,7 млрд. долларов. Ранее руководство ФСВТС прогнозировало, что показатели текущего года будут не меньше предыдущего.

Можно предположить, что на снижение экспортной выручки в этом году повлияли введенные Западом санкции, в том числе в отношении предприятий оборонного сектора. В частности, ограничительные меры коснулись таких гигантов российского ОПК, как «Алмаз-Антей», концерн «Калашников», НПО «Ижмаш», «Базальт», Уралвагонзавод и КБ приборостроения.

Еще одним фактором, работающим против наших экспортеров, стало ограничение доступа отечественных банков и корпораций на западные финансовые рынки.

Обращает внимание, что в условиях ухудшения ценовой конъюнктуры на мировых энергетических рынках экспортная выручка российских оружейников приобретает особо важное значение с точки зрения наполнения изрядно похудевшего бюджета. Не говоря уже о том, что в современном мире поставки вооружений и военной техники способствуют распространению геополитического влияния и продвижению национальных интересов России как одного из двух лидеров в элитном клубе «экспортеров безопасности».

С учетом того, что многие контракты закрываются в конце года, 9,8 млрд. долларов за девять месяцев это нормальный показатель. По итогам года наши экспортеры вооружений вполне могут повторить прошлогодний рекорд, считает заместитель директора Центра анализа мировой торговли оружием Владимир Шварев.

— На текущий момент у меня нет оснований утверждать, что объем продаж российского оружия в стоимостном выражении снизится.

«СП»: — Можно ли спрогнозировать, как отразится на нашем экспортном потенциале запрет на передачу РФ технологий двойного назначения, а также санкции в отношении ведущих оборонных предприятий? Насколько Россия самодостаточна в военно-технологическом аспекте?

—  Ни одна, даже самая развитая страна не может на 100% самостоятельно удовлетворять потребности военно-промышленного комплекса. Это касается как нужд собственной армии, так и экспортных поставок — все делается в кооперации. Тем более, что в плане оборудования (станков, конвейеров и т. д.) мы по ряду позиций серьезно отстаем. В этом смысле запрет на экспорт в Россию высокотехнологичного оборудования для предприятий ВПК, конечно, скажется негативно. Как на выполнение гособоронзаказа, так и на экспортные контракты.

2014 год мы завершим на старом багаже, можно сказать, по инерции. А вот дальше придется сложнее. Так что определенный спад в производстве вооружений в следующем году вполне возможен. Это, скорее всего, приведет к пролонгированию срока исполнения контрактов как внутренних, так и внешних.

«СП»: — Как вы оцениваете потенциал российской оборонки в плане импортозамещения, как по номенклатуре, так и с точки зрения сроков реализации? В чем наша «ахиллесова пята»?

— Дмитрий Медведев на днях анонсировал новый план правительства, в котором все детально прописывается. Самое уязвимое место — это станкостроение. Проще говоря, мы не производим необходимые станки. Второй колоссальный пробел — это электронная компонентная база. В последние годы российский ВПК усиленными темпами сокращает свое отставание, но это не одномоментный процесс. И нам потребуется значительное время, чтобы достичь приемлемого качества отечественной электронной компонентной базы. Отставание в указанных сегментах может сказаться на выполнении наших обязательств по гособоронзаказу и по внешним контрактам.

«СП»: — Достаточно ли заявленного правительством увеличения оборонных расходов на 1 трлн. рублей в 2015—2017 годах для успешного проведения импортозамещения?

— Не уверен, что этого окажется достаточно. Потому, что указанная прибавка учитывает только расширение гособоронзаказа. Так что на переходный период нам, видимо, придется переориентироваться (в дополнение к импортозамещению) на других экспортеров. В частности, на Китай, который имеет свою электронику и даже продает ее в США. Не секрет, что в американских ракетах и ряде систем вооружения находится электронная компонентная база китайского производства. Хотя поставки из Китая не обойдутся нам дешево. Понятно, что он попытается воспользоваться тем, что России теперь заказан путь на западные рынки продукции двойного назначения. Помимо КНР нам придется закупать микроэлектронику и в других странах Юго-Восточной Азии. Кое-что производится и в Латинской Америке.

Плюс Пекин предложит нам приобрести военно-техническую продукцию не за рубли и не за юани, а раскошелиться на доллары, который дорожает. Соответственно, это будет достаточно дорогое удовольствие. В любом случае будет происходить удорожание, что скажется на конкурентоспособности конечной продукции российского ВПК на внешних рынках.

«СП»: — Китай изготавливает микроэлектронику по лицензии?

— Скажем так, разными способами заимствует технологии, в том числе производит по лицензии. Качество, очевидно, ниже, чем у западных аналогов, но вполне приемлемое. Проблема в том, что программа импортозамещения будет реализовываться минимум 2−3 года. Но мы же не можем заморозить на это время гособоронзаказ или экспортные поставки. Если 2014 год мы худо-бедно проскакиваем, то в 2015—2016 гг. можем основательно просесть.

«СП»: — Наши конкуренты смогут извлечь выгоду из этой ситуации, потеснив РФ на мировых рынках вооружений?

— Не думаю, что у них это получится. Хотя бы потому, что большинство контрактов имеют долгосрочный характер. В этом смысле у нас есть в запасе некоторое время. В крайнем случае, если мы не заключим новые контракты, это будет компенсировано за счет действия старых. Никакой трагедии нет, но действовать нужно оперативно.

«СП»: — Конфронтация с Западом объективно работает на укрепление реноме России в качестве независимого поставщика, готового продавать оружие без оглядки на Вашингтон и Брюссель?

— В первую очередь, это привлекательно для тех стран, которые находятся в напряженных отношениях с США. Естественно, что Россия сегодня не так зависит от внешнего давления в плане поставок оборонительных вооружений по сравнению с американскими союзниками. Другое дело, что таких стран в мире не много. Даже наши партнеры по БРИКС не хотят ссориться с Америкой. И если даже перед нами открываются какие-то новые рынки, то они не компенсируют старые, которые закрываются вследствие обострений отношений с Западом.

Конечно, в случае снятия ООН оружейного эмбарго, мы можем возобновить полномасштабное сотрудничество с Ираном. А вот та же Сирия сейчас находится в преддефолтном состоянии и просит у нас кредит на один миллиард долларов, причем отнюдь не закупку вооружений. Она просто не может платить по контрактам.

«СП»: — К чему может привести разрыв кооперационных связей с Украиной?

— Это просто катастрофа для нашего ВПК. Об украинском я уже не говорю.

«СП»: — Прошла информация, что Москва может поставить в Египет несколько комплексов С-300. Насколько это соответствует действительности?

— По имеющимся, но неподтвержденным данным контракт уже заключен. Речь идет о системах ПВО дальнего радиуса действия.

«СП»: — Когда появится экспортный вариант С-400?

— Первые образцы будут поставлены в Казахстан, Беларусь и Китай, но не ранее 2016−2017 гг. С-400 уже начали приниматься на вооружение ВС РФ. Сначала мы должны удовлетворить потребности нашей собственной армии в этом оружии. Казахстану мы поставляем вооружение по внутрироссийским ценам. Такое решение было принято в рамках ОДКБ. В отношении Белоруссии будет применена бартерная схема. В обмен Минск поставляет платформы для «Тополей», «Ярсов» и других систем.

«СП»: — Российские военные промышленники повышают цены на свою продукцию. Это не может привести к снижению конкурентоспособности и потере части внешних рынков?

— По ценовому параметру мы лишь приближаемся, но все еще далеки от западных аналогов. Так что по цене наше оружие еще долго будет иметь преимущество. В этом плане у нас еще есть задел для повышения на 4−5 лет.

«СП»: — С чем связана эта тенденция?

— Растут издержки производства, продукты дорожают — людям надо платить достойную заработную плату.

«СП»: — Используют ли наши власти схему субсидирования военно-технического экспорта?

— Насколько я знаю, наше государство практикует другую схему в виде предоставления госгарантий под кредиты предприятий ВПК. Только в этом году гарантий выдали на сумму 400 миллиардов рублей. Поясню, в таком случае кредиты обходятся дешевле.

Главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов не усматривает прямую зависимость между западными санкциями и динамикой продаж отечественных вооружений на мировых рынках.

—  В плане на этот год указана сумма в 13,2 млрд. долларов. Думаю, этот показатель будет достигнут. К тому же годовые планы составляются на основе консервативного (осторожного) сценария. Так что у наших производителей в сфере ВПК есть возможность повторить прошлогодний результат.

Конечно, в случае сохранения режима санкций в длительной перспективе, это может осложнить жизнь нашей «оборонке». Но точный масштаб проблем оценить пока сложно.

«СП»: — Удастся ли оперативно найти замену импортным комплектующим с той же Украины?

— В первую очередь, беспокоит ситуация с корабельными и вертолетными двигателями. Российское руководство уже заявило о планах создания собственного производства двух видов вертолетных двигателей вместо прежних поставщиков из компании «Мотор-Сич» из Запорожья.

«СП»: — В этом году с дистанции неожиданно сошел истребитель МиГ-35, который проиграл тендер в Индии французскому самолету «Рафаль».

—  Контракт пока окончательно не подписан, так что Дели еще может изменить решение.

«СП»: — Что конкретно не устраивает наших индийских партнеров?

— Цены, которые оказались выше тех, на которые рассчитывали, и проблемы с трансфертом технологий. Курс рупии упал по отношению к доллару и самолеты стали стоить дороже. Плюс французы согласились передать технологии, что заинтересовало индийцев.

«СП»: — США в плане торговли продукцией военного назначения прочно застолбили за собой ближневосточную нишу. Может ли Россия попытаться втиснуться в эту высоколиквидную экспортную вотчину Белого дома?

— Конечно, например, мы неплохо торгуем с Ираком. Багдад проявляет интерес к перспективному комплексу «Панцирь», вертолету Ми-28.

«СП»: — США неожиданно не стали препятствовать поставкам наших винтокрылых машин в Афганистан. Трудно поверить, что этот шаг объясняется великодушием, абсолютно не присущим внешней политике Вашингтона.

— Это банально дешевле. К тому же афганцы лучше знакомы с нашей техникой.

«СП»: — Военные ведомства России, ЮАР и Бразилии договорились о совместных разработках вооружений и военной техники в рамках БРИКС.

— Пока о проектах в этой сфере ничего не слышно. Это больше похоже на словесную декларацию, которая пока ничем конкретным не подкреплена.

Директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов напомнил, что наибольшим спросом на внешних рынках пользуется российская боевая авиация.

— В этом сегменте мы не нуждаемся в импортозамещении. Допустим, индийский контракт предполагает не только нашу, но еще французскую и израильскую элементную базу. Но следует учитывать, что иностранные компании тоже заинтересованы в продвижении российской продукции, в которой используются их комплектующие.

«СП»: — Западные компании периодически «ходят пешком назло кондуктору»…

— Я сейчас нахожусь в Париже и, насколько могу судить, тот же контракт на поставку «Мистралей» будет выполнен. К тому же элементную базу могут поставлять компании из третьих стран. Не секрет, что мы закупаем электронные компоненты в Китае и в Тайване. Эта продукция не подпадает под санкции.

«СП»: — США могут заблокировать эти поставки, отозвав лицензии у азиатских экспортеров?

— Тайвань производит электронную компонентную базу по лицензии. Но отозвать лицензию можно только в случае, если конкретная компания принадлежит человеку из США. Или резиденту страны, которая согласится заблокировать поставки в РФ. Думаю, что такая ситуация может возникнуть максимум в 10−15% случаев. А так наши партнеры банально копируют ЭКБ и продают нам.

«СП»: — А как обстоят дела с производством средств производства?

— Станки это проблема, но даже она постепенно разрешается. Мы очень многое заместили за последнее время. Наиболее важны в производстве металлообрабатывающие станки. Сегодня это на 40% оборудование российского производства. Причем замещение произошло в тех отраслях, которые для нас критически важны. Это авиастроение, ракетостроение, где мы сохраняем передовые позиции.

Еще одна проблема заключается в том, что раньше Китай, Индия приобретали готовую продукцию, а теперь требуют передачи технологий. Естественно, мы не хотим этого делать. Выходом стало резкое увеличение внутреннего гособоронзаказа с 2008 года, на выполнение которого переориентировались наши предприятия. Одним из негативных последствий этого стало проседание их позиций на внешнем рынке. К сожалению, российский ВПК недостаточно гибок, чтобы оперативно реагировать на вызовы времени. Система слишком централизована и забюрократизирована. При этом процедура принятия решений была упрощена до полного примитива. В современных реалиях нельзя успешно конкурировать на мировых рынках, если вы работаете по принципу, если нужно создать «кормушку» для кого-то, она будет создана. Это влияет на конечную цену товара. Думаю, наши власти понимают, что реформы в ВПК назрели.

Фото: Александр Щербак/Коммерсантъ