«Все нормально. Падаю!»

Нынешнее лето еще не закончилось, но уже понятно, что для российских Военно-Воздушных сил оно стало самым черным за последние годы. В катастрофах за считанные месяцы потеряны шесть боевых самолетов и вертолет. По странному совпадению — ровно столько же, сколько наших боевых машин было уничтожено во время пятидневной российско-грузинской войны в 2008 году. Но тогда-то они летали под огнем. А сегодня — мирное небо. И оттого особенно горько. Естественно, причины и обстоятельства этих ЧП очень разные. Но многие попытались тут же вынести военной авиации РФ суровый приговор: техника старая, эксплуатируется нещадно. Наземный персонал плохо обучен. Стало быть, это начало катастрофы.

Для тех, кто готов немедленно подхватить привычное наше нытье, очень полезно прочесть статью американского военного эксперта Дэвида Экса (David Axe) в журнале «The Week» (США). И тогда выяснится, что в Соединенных Штатах с аварийностью в ВВС дела обстоят не многим лучше.

Вот что, в частности, пишет автор в статье «Российские ВВС в штопоре. Американские — тоже»: «На вооружении и американских, и российских ВВС находятся тысячи самолетов, срок эксплуатации которых подходит к концу, поскольку они были выпущены в 1980-е годы и даже раньше. Обе страны стремятся обновить парк самолетов, продолжая при этом платить за интенсивную и длительную эксплуатацию машин в условиях боевых действий.

С 2010 года, когда возобновилась активная эксплуатация самолетов российских ВВС, из 3200 военных самолетов 30 разбились. При этом коэффициент катастроф составил 0,94%. За тот же период американские ВВС потеряли не менее 46 самолетов из 5200. И коэффициент катастроф соответственно составил 0,88%.

Хотя справедливости ради следует отметить, что шесть крушений за месяц (седьмая авария с вертолетом Ми-28, разбившимся 4 августа под Рязанью, случилась после выхода в свет этого номера «The Week» — «СП») означает для России резкий скачок аварийности. До лета этого года потери российских ВВС составляли в среднем всего один самолет в месяц. Крушения, произошедшие в июне-июле этого года, указывают на новый уровень аварийности и являются явным признаком неблагополучной ситуации, сложившейся в российских ВВС.

Есть основания считать, что трагические инциденты, произошедшие летом этого года, возможно, свидетельствуют о наступлении новой эры повышенной опасности для Военно-Воздушных сил России, когда неопытные пилоты управляют устаревшими самолетами, не проходящими должного технического облуживания. При этом интенсивность таких полетов непрерывно повышается — по мере роста амбиций Москвы".

Это мнение американского эксперта практически совпадает с точкой зрения бывшего главнокомандующего Военно-Воздушными силами РФ генерала армии Петра Дейнекина. Наш генерал тоже не сомневается, что каждое ЧП заслуживает тщательного анализа и точных выводов. Но даже столь трагическая цепь потерь, как нынешним летом, еще не дает оснований диагностировать начало катастрофы российской боевой авиации.

Вот слова Дейнекина: «В те годы, когда я руководил ВВС СССР, ежегодно происходило независимо от того, какой год, от 90 до 130 авиапроисшествий. Ежегодно мы теряли по авиадивизии».

Что, очевидно, следует понимать так: боевая авиация во все времена и во всех странах — зона повышенной опасности. Потери в ней, конечно, хотелось бы исключить, но возможно это лишь одним способом — вообще перестать летать. Только зачем тогда стране такая военная авиация?

Выходит — тревожиться не о чем? Но разве не трагически звенит в ушах у зрителей последний выкрик сбитого летчика в знаменитом фильме «В бой идут одни старики»: «Все нормально. Падаю!»?

Конечно, ничего нормального в происходящем нет. И нашим пилотам скоро может стать много хуже, чем их американским коллегам. Это знает даже заокеанский эксперт «The Week». Дэвид Экс считает, что если аварийность российских самолетов и вертолетов с той же интенсивностью продолжит расти и осенью, тогда действительно можно будет вести речь о нарастающем и системном кризисе в ВВС РФ.

Увы, такой оборот дела, судя по всему, не исключен. И дело вовсе не только в стареющем авиапарке Военно-Воздушных сил России, на который справедливо ссылается «The Week». В конце концов, разбившийся 4 июня на аэродроме Бутурлиновка фронтовой бомбардировщик Су-34 и рухнувший 2 августа под Рязанью боевой вертолет Ми-28 — это не просто новые машины. Самолеты и вертолеты этих типов и на вооружение-то приняты буквально несколько лет назад.

Нашим ВВС из нынешнего штопора выходить намного сложнее потому, что в отличие от личного состава боевой авиации США, российские пилоты и наземный персонал только-только начинают пожинать плоды пережитых в последние годы организационных бедствий. Которые мы организовали собственными руками. Точнее — руками бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова.

Это при нем тысячи молодых и перспективных офицеров взашей гнали в запас. Статус тех, кто вопреки воле Минобороны все же оставался в инженерно-технических службах Военно-Воздушных сил, был снижен сначала до прапорщиков. А потом и вовсе до сержантов контрактной службы.

Параллельно в 2010-м на три года вообще прекратили набор в авиационные военные училища. А сами училища частично позакрывали.

С 1 апреля все того же черного не только для военной авиации 2010 года было расформировано Иркутское высшее военное авиационное ордена Красной Звезды училище.

Через три месяца, 1 июля, прикончили Ставропольское высшее военное авиационное училище лётчиков и штурманов ПВО.

С 19 октября 2011 года та же участь постигла Челябинское высшее военное Краснознаменное училище штурманов.

В том же 2011 году было приказано освободить столицу от своего присутствия Военно-Воздушной академии имени Гагарина и Жуковского. Ее отправили в Воронеж практически на голое место — без материальной базы и подавляющего большинства преподавателей. В декабре того же года бывший заместитель начальника ВВА имени Гагарина и Жуковского по учебной и научной работе генерал-лейтенант Иван Найденов заявил «Свободной прессе»: «Наша академия как намоленный храм. Чтобы создать в Воронеже вуз, подобный нашему, понадобится не менее 12−15 лет». Там просто некому вести серьезную оперативно-тактическую подготовку.

«Реформаторы» пытались было ликвидировать даже Сызранское высшее военное авиационное училище — единственное в России, где готовят пилотов боевых вертолетов. Спасли не высоколобые соображения Генштаба и чинов Минобороны. Выручило энергичное сопротивление губернатора Самарской области Николая Меркушкина. Тот и отстоял «альма-матер» военных вертолетчиков.

Это тысячи и тысячи молодых летчиков и инженеров наземных служб, которых сегодня так не хватает нашим ВВС. По расчетам не сердюковского, а нынешнего Минобороны, последствия этого кадрового погрома удастся ликвидировать в лучшем случае лет через 5−6. По словам источника из военного ведомства, всерьез рассматривается возможность организовать ускоренные выпуски лейтенантов. Как в войну. Но решения такого пока нет.

А пока падаем и будем падать. Ведь если технику некому грамотно пилотировать и готовить к полетам — как же побеждать аварийность?

Сегодня Министерство обороны по крохам по всей стране собирает выброшенных из строя офицеров. Не только авиаторов — всех. Только в прошлом году вернулись на армейскую службу пять тысяч высококвалифицированных бедолаг, чью карьеру безжалостно и бездумно переехали сердюковские «реформы». Но годы вынужденного отстранения от дела не прошли даром. Теперь и им надо не учить, а учиться.

Чтобы поглубже разобраться в происходящее, мы снова связались с генерал-лейтенантом Найденовым.

«СП»: — Иван Николаевич, что происходит в военной авиации?

— Ничего хорошего. Мы пожинаем плоды того отношения к ВВС, которые было во времена Сердюкова. Запущенные в те годы разрушительные процессы только начинают сказываться.

«СП»: — Все же почему, по-вашему, падают самолеты и вертолеты?

— Полагаю, главное — в массовых нарушениях технологической дисциплины. Она очень упала. В наше время попробовали бы вы хоть на шаг отступить хоть от одного пункта инструкции по обслуживанию боевых машин в технико-эксплуатационной части. А сейчас — сплошь и рядом отступают.

«СП»: — Фактический разгром вашей академии тоже сказался на череде катастроф этого лета?

— Не думаю. Мы ведь готовили высшие командные и инженерные авиационные кадры. Проблемы, о которых вы упомянули, большей частью лежат в низовом офицерском звене. То, что случилось с академией имени Жуковского и Гагарина, скажется лет через десять. Когда авиационными соединениями и объединениями станут командовать недоучившиеся генералы.

«СП»: — И нет никакой надежды?

— Почему? Я очень рассчитываю на Шойгу. С его приходом и в военной авиации многое меняется. Восстанавливается то, что еще возможно восстановить.

«СП»: — Вы лично в этом как-то участвуете?

— По мере сил. Не только я. Очень многие бывшие преподаватели академии теперь активно участвуют в организации учебного процесса в Воронеже. Ездим, консультируем, помогаем.

Из досье «СП»

Хронология потерь ВВС России нынешним летом:

—  2 августа вертолет Ми-28 пилотажной группы «Беркут» упал под Рязанью во время демонстративного полета. Погиб командир экипажа. По предварительной версии, катастрофа произошла из-за отказа гидравлической системы.

— 14 июля в Хабаровском крае разбился стратегический бомбардировщик Ту-95МС. Двое членов экипажа погибли. Причина аварии — отказ двигателей.

— 6 июля во время взлета с аэродрома Хурба в Комсомольске-на-Амуре потерпел крушение фронтовой бомбардировщик Су-24М. Оба члена экипажа погибли. Предварительная причина катастрофы — отказ двигателей

— 3 июля истребитель МиГ-29 упал в Кущевском районе Краснодарского края. Пилот катапультировался.

— 8 июня стратегический бомбардировщик Ту-95 выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы на аэродроме Украинка в Амурской области. Погиб один член экипажа. Причина — возгорание одного из двигателей.

— 4 июня во время захода на посадку на аэродром Бутурлиновка в Воронежской области у фронтового бомбардировщика Су-34 не раскрылся тормозной парашют. Самолет выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы и перевернулся. Экипаж не пострадал.

— 4 июня истребитель МиГ-29 разбился в районе полигона Ашулук в Астраханской области. Оба пилота катапультировались.