«У генералов с обеих сторон оказались развязаны руки»

Политолог и специалист по новейшей истории Закавказья Олег Кузнецов о трёх сценариях развития Нагорно-Карабахского конфликта, а также о том, почему вообще стала возможна активизация конфликта.

«СП»: — Здравствуйте, Олег Юрьевич! Немногим более месяца назад у нас с вами была весьма познавательная и в чём-то даже поучительная беседа о том, как скоро ждать от наших заклятых стратегических партнёров «разморозки» Карабахского конфликта. Вы прогнозировали два относительно безоблачных года, а после этого — скорое и победоносное наступление ВС Азербайджана, и силовое решение конфликта. Однако…

— А разве я ошибся в своих прогнозах? То, что случилось 2−5 апреля, вряд ли можно назвать как-то иначе, чем многодневный бой по овладению узлом обороны противника на линии фронта. Армянская сторона потеряла один из пяти созданных на оккупированных территориях Азербайджана укрепленных районов полкового состава, постоянно усиливавшихся в инженерно-саперном отношении на протяжении последних 25-ти лет. Как только эта локальная по своим масштабам операция была завершена, дальнейшее наступление азербайджанских сил было остановлено приказом из Баку. Стороны, если судить по их официальным заявлениям, понесли минимальные потери в личном составе и боевой технике, которые никак не соответствуют цифрам полномасштабной войны.

Предлагаю порассуждать о том, какие действия государства являются признаками его участия в войне. Самым главным признаком является даже не объявление войны, а введение в стране военного положения. Ни в Армении, ни в Азербайджане военное положение не объявлялось. Второй признак — приведение в полную боевую готовность вооруженных сил и силовых структур, включаю полицию, пограничную службу, силы МЧС и т. п. Ничего подобного ни в одной из стран мы также не увидели. Еще одним признаком участия страны в войне является перевод её вооруженных сил на штаты военного времени, для чего объявляется частичная или полная мобилизация. Это также не было. Получается, что ни Азербайджан, ни Армения к открытому военному противостоянию не готовились, по крайней мере, на публичном уровне.

Конечно же, существуют и скрытые формы подготовки той или иной страны к войне. Например, проведение скрытой мобилизации путем призыва резервистов на военные сборы, установление цензуры в средствах массовой информации, ограничение полетов гражданской авиации, ограничение свободы передвижения граждан. Но ни одного из этих критериев или признаков подготовки страны к войне в повседневной жизни Азербайджана или Армении мы не видели, равно как этого не видели ни сами местные обыватели, ни многочисленные иностранные журналисты, аккредитованные в этих странах. Наоборот, проводились досуговые мероприятия, летали гражданские самолеты, без ограничений работал интернет…

Из всего сказанного выше можно сделать только один вывод: бой 2 апреля был спонтанной военной операцией, исход которой не был предопределен изначально. Ни для кого не секрет, что обе стороны в Нагорном Карабахе регулярно обстреливают передовые позиции друг друга, что на военном языке называется огневая разведка переднего края обороны противника. К тому же, эти действия позволяют обеспечить безопасность собственного переднего края от действий разведывательно-диверсионных групп противника. Все это — аксиома позиционной войны, которая в Нагорном Карабахе повторялась изо дня в день, точнее — из ночи в ночь на протяжении десятка лет, и никто на это особого внимания не обращал. Но так могло быть только до поры дол времени, и наконец-то благоприятный момент настал.

Конечно же, переход в наступление под видом более интенсивного ответа на огневой налет противника как вариант развития событий на линии фронта, естественно, был заранее рассчитан и просчитан командованием вооруженных сил Азербайджана. Создание таких планов и тренировка войск к их исполнению — это рутинная часть штабной работы и следующего за ней обучения войск. Я не сомневаюсь в том, что подобные сценарии не раз проигрывались на командно-штабных учениях, а затем отрабатывались на полигонах. Но для того, чтобы планы стали реальностью, требовалось благоприятное стечение обстоятельств, а когда оно возникло, министр обороны Азербайджана генерал-полковник Закир Гасанов отдал приказ о переходе в наступление.

«СП»: — Нет ли у вас ощущения, что кураторы наступательных операций азербайджанских ВС проходили подготовку на высших офицерских курсах под Иловайском и Дебальцево, ускоренную, разумеется? Или это всё одни и те же выпускники Вест-Пойнта?

— Чем-чем, но манией конспирологии в подобных вопросах я явно не страдаю. О каком влиянии «школы Вест-Пойнта» может идти речь? Посмотрите на официальные фотографии армянских и азербайджанских военачальников, — у них у всех на груди «поплавки» об окончании еще советских военных академий и училищ. Все ныне находящиеся на службе генералы обеих враждующих сторон — офицеры советской школы, которые по факту своего воспитания не могут воспринять американские, израильские или турецкие принципы планирования боевых операций. С обеих сторон присутствовала одна и та же военная мысль, просто азербайджанские войска оказались более подготовленными к выполнению приказов командования. Скажу больше, восемь из каждых десяти азербайджанских и армянских генералов являются выпускниками одного военного училища — Бакинского высшего общевойскового командного, имеют не только одну общую теоретическую базу, но и одних преподавателей. А это значит, что и при руководстве войсками на поле боя они должны совершать типичные ошибки. Разница заключается в готовности и оснащенности войск.

Армия Азербайджана продемонстрировали не только военно-техническое превосходство, которое позволило ей взломать создававшуюся и периодически усиливавшуюся на протяжении целых двадцати лет в инженерном отношении оборону противника с минимальными для штурма потерями, но и более высокую тактическую выучку и боевую слаженность, когда в штурмовой атаке участвовала не только пехота, ствольная и реактивная артиллерия и танки, но и фронтовая авиация. Это стало наглядным свидетельством того, что сегодня армия Азербайджана представляет собой серьезную военную силу, опасную не только оружием, но и выучкой солдат и офицеров, а также умом командиров. Азербайджанские высшие офицеры явно изучили опыт войн последних лет, которые вели США и Россия в Ираке, Афганистане, Южной Осетии и Сирии, поняли, что противника надо подавлять не превосходством в живой силе, а огневой мощью, что и дало свои результаты.

Всего этого об армянской стороне сказать нельзя. Уровень военного мышления ее военачальников остался в эпохе Карабахской войны 1988−1994 гг., когда боевые действия с обеих сторон велись, по сути, партизанскими методами, а войска не имели системы боевого управления выше батальонного звена. Армия Армении сегодня очень напоминает по своей структуре, манере ведения боя и ментальности армию Украины, которая воюет в Донбассе: нет системы управления выше батальона, ставка делается на морально-волевые качества военнослужащих, а не на превосходство в вооружении, система снабжения и вообще вся военная логистика демаскирована. Сегодня армянская сторона воюет на оружейном металлоломе, который легко уничтожается современными средствами поражения. Оттого и такие цифры соотношения потерь в боевой технике: 6 танков в обороне против одного азербайджанского танка в наступлении, потерянного, к тому же, в результате подрыва на мине.

Армия Армении сегодня очень похожа на российскую армию во времена Первой Чеченской войны 1994−1996 гг., тогда как азербайджанская сродни российской армии образца Югоосетинской войны 2008 года. Безусловно, достичь такого уровня боеготовности войск Азербайджан не смог бы без поддержки Турции и других стран НАТО, особенно в вопросе подготовки офицерских кадров, но это не означает, что в настоящее время турецко-натовское влияние на вооруженные силы Азербайджана является определяющим хотя бы потому, что основу ее вооружения составляет боевая техника российского производства, которая крайне сложно вписывается в западные стандарты управления войсками.

«СП»: — Как вы думаете, те молодые и жадные до славы и преференций элиты Азербайджана, о которых Вы говорили — что они получат на выходе из этой ситуации? Складывается впечатление, что совсем не то, на что надеялись…

— Спешу вас разочаровать, — сегодня в Азербайджане нет новых элит, и их формирование пока не намечается. В стране достаточное количество уже существующих элит — регионально-политических и административно-хозяйственных кланов, — которые за спиной президента Ильхама Алиева ведут ожесточенную конкурентную борьбу между собой. Если вы помните, то в нашей предыдущей беседе я говорил о гипотетической вероятности формирования новых элит по итогам новой Карабахской войны, да и то лишь в том случае, если Азербайджан одержит в ней победу. Мое мнение на этот счет нисколько не изменилось. Более того, освобождение 1 процента оккупированных Арменией земель уже стало фактором не просто социальной мобилизации, но и гражданской консолидации азербайджанского народа, который не допустит нового корпоративного разделения, по крайней мере, в сфере национальной политики.

Одним из факторов обострения ситуации на линии фронта стало то, что у генералов обеих противоборствующих сторон одновременно оказались развязаны руки. Если вы помните, 1 апреля Президенты Азербайджана и Армении улетели в Вашингтон, чтобы принять участие в международного саммите по ядерной безопасности, бесперспективность которого была ясна с самого начала, как только Россия отказалась принимать в нем участие. Воспользовавшись отсутствием верховных главнокомандующих, армянские генералы отдали приказ провести военную провокацию, несколько более активную и интенсивную, чем обычная ночная перестрелка. В ответ они получили не артиллерийскую дуэль, а штурм укрепленного района, к которому явно были не готовы. Закир Гасанов в этом случае рисковал больше, чем Сейран Оганян, но его войска оказались более подготовленными к удару, отчего предпринятое наступление увенчалось успехом. Поэтому я более чем убежден, что как бы ни развивались события дальше, Ильхам Алиев и Серж Саргсян имеют место для политического маневра, чтобы снять с себя лично и со своего политического окружения ответственность за вооруженный инцидент, представив его как инициативу генералов, которая оказалась для одной стороны более успешной, чем для другой.

Обострение армяно-азербайджанского вооруженного противостояния в Нагорном Карабахе не было следствием политических устремлений корпораций или элит в Азербайджане или Армении, оно не предполагало приобретения политических выгод или преференций внутри страны. Будем откровенны: вооруженные силы Азербайджана до событий 2−5 апреля находились под жестким психологическим прессингом факта поражения в Карабахской войне 1988−1994 гг. и армянской пропаганды о «непобедимости» собственных войск в укрепленных районах или узлах обороны на линии фронта. Поэтому атака на один из таких укрепленных районов изначально планировалась как частная или локальная операция, которая могла быть легко свернута, если бы армянские войска действительно оказали ожесточенное или более эффективное сопротивление. Поэтому с самого начала для участия в штурме было задействовано ограниченное количество сил и средств, которые объективно были не в состоянии развить общий стратегический успех.

Из всего сказанного выше я могу сделать только один вывод: на принятие решений о начале наступления азербайджанскими военачальниками политическая жизнь этой страны не оказывала ни малейшего влияния, в этом случае чьи-либо корпоративные интересы отсутствовали как таковые. А это значит, что говорить о появлении в Баку новых элит, которые заинтересованы в развязывании новой войны в Нагорном Карабахе для приобретения большего институционального статуса, ни сегодня, ни в ближайшем обозримом будущем не приходится.

«СП»: — Нет ли у вас ощущения, что, как мы все понимаем, глубоко не причастный ко всему этому Генеральный штаб Турецкой республики штампует одну провальную операцию за другой? Загоняя саму Турцию в ситуацию полураспада и полного разочарования со стороны союзников?

— Некоторые события месячной давности позволяют говорить об этом. Ни для кого не секрет, и эта информация была опубликована в открытых источниках, что Азербайджан и Турция буквально месяц или полтора назад подписали межгосударственное соглашение о взаимном обмене старшими офицерами, которые будут проходить воинскую службу в штабах двух стран на постоянной основе. Но это не означает того, что прибывшие в Баку турецкие полковники, растолкав локтями азербайджанских генералов, стали планировать боевые операции против армянских войск в Нагорном Карабахе.

Я уже говорил о том, что у азербайджанских и натовских офицеров, во-первых, разная философия военного дела. Во-вторых, армия Азербайджана имеет на своем вооружении преимущественно российское оружие. Россия не только поставляет его, но и осуществляет подготовку офицеров, которые будут его эксплуатировать. Не спорю, турецкие инструкторы способны подготовить бойцов спецназа, разведывательно-диверсионных групп и вообще всю пехоту. Но артиллеристов, танкистов, войсковую противовоздушную оборону будут готовить выпускники российских военных институтов и академий. В этом случае боевое слаживание между родами войск все равно будет происходить по российским тактическим шаблонам и лекалам, нравится это кому-то или нет. Тут впору турецким высшим офицерам учиться у азербайджанских, а не наоборот.

Но даже если турецкие военные и привезли с собой какие-то собственные лекала и шаблоны, то мало по ним заставить думать азербайджанских военачальников, новые веяния необходимо донести до войск и переобучить их на новый лад. Сделать это за месяц никак невозможно. Поэтому, если турецкие офицеры и присутствовали в районе боевых действий в Нагорном Карабахе 2−5 апреля, то исключительно как наблюдатели или даже стажеры, а никак не инструкторы с правами командиров.

В вашем вопросе я вижу еще один чисто провокационный подтекст, которые не могу оставить без внимания и комментария. Во-первых, вы вслед за армянскими пропагандистами сомневаетесь в успехе азербайджанского наступления, я в этом ни на секунду не сомневаюсь. Стратегический узел обороны армянских сил в Нагорном Карабахе был взят штурмом, а его гарнизон разгромлен. Во-вторых, вы недвусмысленно намекаете на то, что прибывшие в Баку турецкие офицеры осознано содействовали якобы имевшему место быть поражению азербайджанских частей на поле боя, чтобы еще сильнее дискредитировать политический режим президента Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции, который в результате избирательной и конституционной реформ отстранил армию от влияния на политическую жизнь Турецкой республики. Поэтому некоторые турецкие военные якобы составили заговор, чтобы свергнуть политический режим Эрдогана и восстановить былое значение армии в жизни страны, даже путем территориальных уступок тем же курдам.

Я не уверен, что столь иезуитское коварство свойственно турецким военным хотя бы потому, что это противоречит всей логике социального статуса государственных служащих в Турции. Военные, полиция, судьи в этой стране получают невысокую зарплату, но имеют максимально широкие социальные льготы, распространяющиеся не только на них самих, но на семьи, детей и родственников детей. Это служит инструментом борьбы с коррупцией, когда малейшее должностное преступление влечет утрату не только служебного статуса самого служащего, но всего комплекса и объема корпоративных привилегий для семьи и ближайших родственников. Страх за их благополучие является лучшим сдерживающим стимулом от совершения любого рода должностных правонарушений. Поэтому я ни при каких условиях не поверю в то, что турецкие офицеры готовы предать, составить заговор или поднять мятеж. По указанным выше причинам они предпочтут смерть позору.

«СП»: — Каких ещё «подарков» нам стоит ждать в Закавказье?

— Лично я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Азербайджан будет все более активно использовать силы и средства своей армии для вытеснения Армении с территории Нагорного Карабаха. Приказ прекратить огонь был продиктован сугубо политическими, а не военно-стратегическими резонами. Первым политическим фактором стало то, что продолжение боевых действий привело бы к срыву российско-азербайджанско-иранских переговоров по нефти и газу, намеченных на 7 апреля в Баку. Эти переговоры дают гандикап времени для резкой активизации действий Минской группы ОБСЕ по нагорно-карабахскому урегулированию и использования иных миротворческих инструментов в соответствии с нормами международного права и международно-правовыми документами, суть которых сводится к тому, что Армения должна добровольно в одностороннем порядке вывести свои вооруженные силы с оккупированных азербайджанских земель.

Я уверен, что официальный Ереван под любыми предлогами, объективными и надуманными, будет всячески стремиться оттягивать вывод своих войск. Я писал об этом уже не раз и хочу повториться вновь: нынешний политический режим в Армении полностью зависим от ситуации в Нагорном Карабахе, любое изменение ситуации там влияет на его жизнестойкость и жизнеспособность, вплоть до перспективы угрозы физического выживания его лидеров. Ни для кого не секрет, что сегодня политическую власть в этой стране сосредоточил в своих руках «карабахский клан» Кочеряна-Саргсяна. Его составляют одни участники Карабахской войны 1988−1994 гг., для которых освобождение Азербайджаном своих территорий станет не просто военно-политическим поражением, а причиной насильственного отстранения от власти и государственного бюджета.

Исходя из всего сказано выше, есть два варианта развития событий.

Первый — Азербайджан, используя в качестве повода провокации армянских сил в Нагорном Карабахе, с определенной периодичностью отвоевывает участки своей территории, как это было 2−5 апреля. В пользу такого сценария развития событий свидетельствуют несколько факторов. Во-первых, невозможно постоянно находиться в напряжении в ожидании удара, не зная, на каком участке фронта и какими силами он будет нанесен. Армянские силы будут морально истощены и от постоянного морально-психологического напряжения будут терять свою боеспособность. Во-вторых, еще одна-две, максимум, три успешных штурмовых атаки азербайджанских войск еще будут вызывать бурную реакцию международной общественности и политических элит. Потом это приестся, порог реакции повысится, и наше внимание к Нагорному Карабаху обостренно будет привлечено вновь только тогда, когда речь пойдет о боях за районные центры или о штурме Шуши и Степанокерта.

Второй вариант развития событий — в Армении начинаются массовые общественные волнения на политической или социально-экономической почве, приводящие к отстранению от власти представителей «карабахского клана», после чего начинаются армяно-азербайджанские переговоры об условиях освобождения оккупированных земель и статусе Народного Карабаха под юрисдикцией Азербайджана. Народные протесты в Ереване могут начаться как спонтанно, так и вследствие результатов успехов азербайджанских войск, громящих по частям отдельные участки фронта, каждый раз выдавая свои действии как локальное возмездие за нарушение армянской стороной очередного по счету перемирия. Зная эмоциональность армянского народа, спонтанность протестов будет непредсказуема даже для самих протестующих.

Для политического режима «карабахского клана» Кочеряна-Саргсяна есть еще и вариант ва-банка, когда армянские войска в Нагорном Карабахе переходят в полномасштабное наступление, однако их схожесть с вооруженными силами Украины в организации, управлении, логистике, вооружении, подготовке личного состава, профессиональном мышлении военачальников и еще в целом ряде параметров заставляет глубоко сомневаться в успехе подобного предприятия. Достаточно сказать, что за последнее десятилетие армянские вооруженные формирования в Нагорном Карабахе проводили учения только по отражению азербайджанского наступления, не проводя тренировок собственных атак. Даже если такие планы есть в армянских штабах, то войска к их осуществлению на поле боя явно не готовы. Любая неудача в наступлении приведет к сценарию № 2.