Палестино-израильский абсурд

Фильм молодого французского режиссера и сценариста Сильвена Эстебаля «Перелетные свиньи», демонстрируемый сейчас в российском прокате, анонсируется как трагикомедия. И, наверное, так оно и есть. В конце концов, это давно проверенный способ рассказать историю о полной безнадеге так, чтобы слушателям было немного смешно. А место действия картины — Палестина, городок в секторе Газа на самой границе с Израилем, кажется, оставляет мало места для надежд.

О подобных городках мы узнаем, в основном из сводок новостей. Буквально считанные дни назад можно было видеть и читать о том, как по разные стороны границы разрываются ракеты и падают авиабомбы и подсчитать, сколько людей погибло. Счет этот, как правило, ведется раздельно — столько-то палестинцев, столько-то израильтян: найти убедительную точку зрения, при которой погибшие с той и с другой стороны — одинаковые жертвы многолетнего кровопролития оказывается чрезвычайно сложно.

Кинолента Эстебаля — попытка рассказать о происходящем на языке, немного отличающемся от языка новостных сводок, репортажей из «горячих точек» или по-разному упакованной пропаганды участников конфликта. Кажется, это одна из тех случаев, когда можно вспомнить о том, что у искусства бывают разные роли — в том числе, терапевтические.

По своей завязке «Перелетные свиньи» — фильм абсурда. Его главный герой — Джафар, пожилой невезучий рыбак из сектора Газа, который однажды закинув в море невод, вытаскивает на борт своего старого баркаса живую вьетнамскую свинью. Откуда взялась свинья из моря — вопрос, не имеющий ответа. Впрочем, имеете ли вы ответ, откуда все вообще взялось в Секторе Газа, в Палестине, в Израиле? Сам Джафар, до смерти перепуганный появлением нечистого животного на его судне, потом будет долго причитать и недоумевать, за что Аллах послал ему свинью. Однако дальше следует решать, что же делать со свиньей, которая теперь будет жить в секторе Газа у бедняка Джафара — как будто им (Газе и Джафару) не хватает других проблем на их несчастную голову.

В оригинале фильм так и называется Le cochon de Gaza — «Свинья из Газы». В российском прокате его решили переименовать в «Перелетные свиньи» отталкиваясь от английского названия When pigs have wings — кто-то видимо, вспомнил, что так у нас перевели заглавие романа Пеллема Вудхауза Pigs have wings. Впрочем, никакого отношения к забавным историям из жизни аристократов фильм Эстебаля не имеет. «Когда свиньи полетят» — подходящая к случаю английская пословица — с таким же успехом картина могла демонстрироваться в России под названием «Свистящие раки». Это о том, чего давно и долго ждешь, но что, увы, почти никогда не случается.

Все, что происходит на земле Палестины, поневоле получает большую символическую нагрузку. И одинокий старый рыбак, закидывающий там сети, всегда имеет шанс стать в наших глазах больше, чем просто человеком, зарабатывающим на хлеб ловлей рыбы. Впрочем, история о том, как рыбак поймал вместо рыбы свинью — один из немногих поводов рассказать о том, что в Газе живут не только террористы, но, например, рыбаки. И вообще о том, что, перефразируя пастора Шлага «население Газы» состоит из людей. О том, что Газа расположена у моря, кто-то может вспомнить, например, по инциденту с «Флотилией свободы», но вообще в той Газе, о которой рассказывают в новостях, моря обычно нет — воду же никто не бомбит, в конце концов.

Действие фильма происходит в 2005 году накануне принудительной эвакуации всех еврейских поселений из Сектора Газа — когда-то Израиль пытался таким образом пойти на самостоятельные уступки и забыть о Газе, как о кошмарном сне, а вскоре к власти в эвакуированном Секторе Газа пришел Хамас. Но это лишь важный фон для человеческой истории с элементами абсурда, в которой надо представить, что бы произошло, если ко всем хитросплетениям жизни на клочке Палестинской территории добавилась бы еще и вышедшая из моря свинья. Парадоксальным образом, но в Палестино-Израильском контексте свинья оказывается звеном, соединяющим обе враждующие стороны. Если появляется что-то, одинаково ненавидимое евреями и арабами без рационального объяснения причин ненависти — это рано или поздно может стать противовесом всему тому, что они ненавидят по отдельности (и, в конечном счете, не менее иррационально). Впрочем, если зрителю и предлагается дойти до таких заключений, то через историю о конкретном человеке, вписанном в локальный пейзаж Сектора Газа и решающего свою чрезвычайную и неожиданную проблему — что делать со свиньей?

Жизнь в Газе показана трогательно и забавно. Впрочем, настолько, насколько может быть забавна жизнь на земле, отделенной от остального мира многометровой стеной, охраняемой израильскими солдатами. Джафар живет почти на границе — рядом с заграждениями. Пара солдат постоянно занимает позицию на крыше его дома, вроде бы наблюдая за дорогой, ведущей к расположенному неподалеку еврейскому поселению. Время от времени они спускаются вниз воспользоваться туалетом, а один из них начинает обсуждать с женой Джафара бразильские сериалы. В общем, жизнь есть в жизнь. Бедному человеку надо в ней как-то приспосабливаться: придумывать, как расплатиться с долгами, если преследуют неудачи, слушать советы друзей, вступать в переговоры с чужими — например, с поселенцами. Надо признать, что Эстебаль, очевидно сочувствующий палестинцам, не старается представить жизнь оккупированных территорий как непереносимый ужас. Однако несколько вполне правдоподобных деталей — диалоги на пропускных пунктах, переговоры с охранниками у ворот поселения вполне достаточны для того, чтобы понять, что такое реалии даже не самой жесткой оккупации.

Джафар — со свиньей и без свиньи попадает во множество по-своему комичных ситуаций. Его обсуждения имеющихся проблем — с женой и друзьями также наполнены юмором. Впрочем, с какого-то момента осознаешь, что этот юмор и складывающиеся ситуации что-то настойчиво напоминают. Сложно отделаться от мысли, что Газа — это переполненное местечко — с вполне зримой стеной, с бедняками, перебивающимися, кто чем может, с урядниками, с которыми, хочешь не хочешь, но приходится устанавливать отношения (иногда вполне человечные), наконец, с отрядами самообороны, от которых при всем сочувствии стоит держаться подальше — и разумеется, с общими мечтами том, что когда-нибудь все это закончится, придет свобода и нормальная жизнь. Только роли жителей местечка за последний век оказались перераспределены. Кстати, роль Джафара в фильме исполнил известный израильский актер Сассон Габай, родившийся и проведший часть детства в Багдаде — это тоже в каком-то смысле напоминание о том, как все близко и перемешано не только в кино, но и в реальной жизни.

Мыкающийся с чудесно обретенной свиньей Джафар, в конечном счете, находит способ заинтересовать ею девушку из еврейского поселения — приехавшую из России Елену. Наблюдать за заключаемыми Джафаром и Еленой сделками и способами преодоления многочисленных правдоподобных препятствий чрезвычайно забавно. Однако финал у этой истории неизбежен. Он трагичен и комичен одновременно. Чтобы не раскрывать детали можно сказать так: Эстебаль вполне убедителен в том, что история, касающаяся арабов и евреев в Газе вряд ли может кончиться хорошо (а знаем ли мы вообще о чем-то хорошем, что произошло за последнее время в Газе). Тем не менее, режиссер позволяет, чтобы все плохое произошло почти понарошку. Ну, не зря же, в конце концов, из моря была выловлена живая свинья.

Ближе к финалу фильм уверенно скатывается к сюрреализму. Свиньи, женщины, взрывы и погони на фоне Средиземноморья создают почти Кустурицевскую атмосферу. От нее на время отвлекает краткий эпизод принудительной ликвидации поселения в Газе — израильские солдаты, закидывающие в армейские грузовики женщин и стариков с их пожитками, почти буквально воспроизводят классические сцены «Окончательного решения», видимо, чтобы еще раз напомнить о том, как все до холода в кости относительно в этом мире. Впрочем, это считай что 25 кадр, немного беспокоящий подсознание. Сознание увлечено похождениями тех арабов и евреев, которых временно объединила свинья и которых преследуют другие арабы и евреи. Намеки на Кустурицу тут далеко не ситуативны. В конце концов, его фильмы это способ с музыкой, танцами шутками и прибаутками вновь и вновь рассказать о трагедии одной страны и ее народов. Югославия, впрочем, была расположена в другой части Средиземного моря. Но это уже детали.

Следование за Кустурицей, впрочем, приводит к по-своему еще более печальным выводам. Романтизированного подполья, ставшего основой для «Андерграунда», в Палестине нет (точнее, существующее подполье, как и современный терроризм находятся вне романтики). Но есть море, откуда была выловлена свинья и куда вместе с нею приходится уйти уходящим от погони героям. Это именно то море, которое является вечным контрастом зажатому стенами куску суши Газы, море, в которое палестинские радикалы мечтали сбросить Израиль. Оно хорошо всем, кроме того, что люди должны жить на земле. Последние кадры фильма почти буквально напоминают финал «Андерграунда» — герои пристают к суше, которая то ли Израиль, то ли Палестина — то ли тот свет, то ли этот. Но там почему-то все вместе — не то чтобы веселятся, но наблюдают за весьма выразительным зрелищем. Однако у Кустурицы похожая сцена была, скорее, поминками по Югославии — стране, которой больше нет, так что можно отчаянно веселиться, чтобы не рыдать. А тут сквозь сюрреализм приходится понимать, что в Газе и Израиле ничего не закончилось, и что чудесной земли нет — другого глобуса никто не даст, что стены не пропускают людей, зато их легко преодолевают ракеты. Что свинья в Газе фантастична, зато Хамас вполне реален. И что от этого почти некуда сбежать, кроме всеспасающего абсурда. Можно, впрочем, попробовать подождать, что сети израильских или палестинских рыбаков притащат что-нибудь обнадеживающее.