Что общего у экскаватора и Марии Каллас

Кто или что в этой нетривиальной паре выше? Божественная гречанка или полезная строительная машина? Каллас поет. Не пела, а именно поет — в вечности. Машина копает.

На кой черт их сваливать в одну кучу?

Так может грешным делом подумать иной представитель «публики» — некоего среднеарифметического, во имя которого произносятся заклинания типа «мировой культурный контекст».

Тут и крыть нечем. Все три слова — богатые. Тут тебе и Мир. И Культура. И Контекст. Не хочется показаться некультурным и выпасть из мира и тем более из контекста. Не понимаешь искусства — стыдобища!

Платоновский Театральный Фестиваль, который прошел в Воронеже, на родине Платонова, под руководством режиссера Михаила Бычкова — фестиваль особый. По словам Маэстро, он призван познакомить публику с «современным художественными экспериментами», ну и далее — ввести в «общий мировой контекст».

Так что общего у Каллас и экскаватора?

Оба они — элементы «современного художественного эксперимента». «Танец человека и экскаватора», поставленный французским хореографом и исполненный французским танцором был показан пытливым горожанам на площади Ленина в качестве старта Фестиваля. Человек танцует в паре с машиной — под арию из оперы «Норма» в исполнении Марии Каллас. В сети есть — можно приобщиться! Кстати, к самому танцору нареканий нет — он профессионален и хорош. И все же.

Так кто выше?

Вопрос совершенно праздный в системе координат Платоновского театрального фестиваля, который манифестирует не только определенный театральный, но и общекультурной тренд, который с периферии постоянно хочет переползти в центр.

Смешение разнородных явлений, выдергивание иерархии, отсутствие сакрального и табуированного. Нет стыдного и сокровенного. Все одинаково ценно. А значит, по-настоящему, не ценно ничего! Храм ничуть не лучше помойной ямы, театр — борделя, библиотека — туалета, кладбище — торгового центра. Классическая музыка не более интересна, чем урчание желудка, а народная песня — не должна трогать душу больше синтезированных искусственных звуков. Война не священнее уикенда. Монахиня ничем не замечательней путаны, а уж Каллас — экскаватора тем паче. Тем более что Андрей Платонов, именем которого назван этот Пир Духовности, «любил» машины и вообще всякую технику, а особенно — железную дорогу. Ну, и экскаваторы, наверное, тоже!

«Все смешалось!» Постмодернизм!

Платоновский фестиваль, прошедший нынче с 5 по 15 июня, уже четвертый раз вовлекал жителей Воронежа в «контекст мировой культуры». Либерально-толерантной, но вполне железной рукой. Организатор и духовный вдохновитель праздника искусства Михаил Бычков в интервью Воронежскому ТВ удовлетворенно констатирует: «Воронеж сделал шаг в мировое культурное пространство!»

До этого город, как и вся Россия, видимо, пребывал вне ойкумены. На задворках, так сказать, мировой цивилизации. В самом этом высказывании, на которые так щедры мэтры одного с Михаилом Бычковым пространства, проявился «европоцентризм как Эдипов комплекс интеллигенции», диагностированный философом Александром Панариным.

Вот только рецепта философ не прописал. Да и какая тут духовно-идеологическая фармацевтика поможет, если на открывавшем фестиваль «Танце человека и экскаватора» присутствовал приехавший в Воронеж по делам помощник президента России Игорь Левитин и губернатор Алексей Гордеев. А Дмитрий Медведев лично (как свидетельствуют информационные агентства) одобрил кандидатуру режиссера на получение премии имени Федора Волкова «за вклад в развитие театрального искусства».

Видно, премьер-министру по душе пришелся «Танец человека и экскаватора», хит Четвертого Фестиваля! Это новые просторы. Это вам не Лопахины с Раневскими! А может, и другое действо взбередило премьера? Гвоздь Третьего Фестиваля, минувшего, 2013 года, — спектакль таллинского театра «Педагогическая поэма» — по мотивам работ Макаренко и Станиславского, не последних, между прочим, людей в «мировом культурном контексте». В сети (слава информационному обществу) есть отличные куски из спектакля, которые, видимо и тронули премьера за живое. На них горячие эстонские парни творят смелый «современный художественный эксперимент». В частности, матерятся (правда, по-своему, по-европейски, но с субтитрами). А еще — снимают, говоря цивилизованно, нижнее белье. А по-русски, по-варварски, значит, — трусы. «Публика» негодует, покидает зал. Не желает приобщаться, как предписано. А напротив того — ругается. Не дорос еще народец до «контекста"-то.

Особо упорные и нецивилизованные образовали «Культурный фронт» и борются со спасительной дланью «мировой культуры». Воронежское отделение сосредоточилось на Платоновском фестивале и Бычкове — им уже не интегрироваться нипочем!

Общий тон Маэстро в интервью одному из воронежских каналов, которое посвящено фестивалю, назидателен. Дидактичен. Он точно знает, что надо публике, какого рода продукт выведет ее с кружного пути бескультурья на торную тропу цивилизации. Рецепт тот же: «Интеграция „в общий мировой контекст!“» Какие могут быть сомнения?

— Публика должна двигаться!

— Позвольте, а куда?

— Публика пуглива и консервативна!

— Полноте… Так ли это дурно?

— Цель культуры и искусства — вести публику вперед!

— И все-таки куда? А вдруг там впереди — яма? Может статься, и выгребная?

— Посмотрели спектакли, увидели новое, нравственные устои не развалились? Не развалились.

Сказал — как отрезал! «Мастера не мудрствуют!», как говорится в консервативном советском фильме.

Не развалились пока, устои-то. Судя по тому, как народ бежал с «Педагогической поэмы». «Искусство в большом долгу!» — из того же фильма, консервативного.

Ресурс Театрал-онлайн утверждает, что фестиваль «вызывает восторг воронежцев и благосклонные отзывы столичной критики», и называет режиссера «человеком-сподвижником» (перепутали слова «сподвижник» и «подвижник — с кем не бывает, в мировом-то контексте!). Только жалко, что не формулирует четко, на каком поле подвизался режиссер, сподвижник-подвижник. Нет, чтобы обозначить без обиняков: снимать исподнее на сцене — это эстетично, гуманистично и вообще здорово! Чего стесняться, как-никак, «в мировой контекст вписываемся». Но нет, все издалека…

В интервью упомянутому изданию режиссер говорит, что «одна из задач искусства — делать общество цивилизованным». Это благая задача.

Михаил Бычков говорит много хороших, правильных, добрых слов — о художественности, о пользе чтения, ответственности художника, поисках, о творчестве и культуре в целом.

Просто, видно, понимает он все это по-своему. Не так как Платонов, Макаренко и Станиславский. Не говоря о Каллас!

Фото: platonovfest.com