Лирические герои: от Пушкина до Бродского

Май 2016 года перенасыщен праздниками: светскими и религиозными, личными и профессиональными. Первомай и Пасха, вторая годовщина Донецкой народной республики, 125-летие со дня рождения Булгакова, День славянской письменности и культуры, День филолога и, конечно, день рождения великого бронзового поэта — Иосифа Александровича Бродского. В этом году ему исполнилось бы 76, если бы не «век скоро кончится, но раньше кончусь я». Великий переселенец, помешанный на свинцовых водах Невы, нашёл свой последний приют в тождественной Северной столице Венеции.

Май на излёте, во все глаза на нас уже глядит июнь, глядит по-пушкински, пристально и озорно. 6 июня социальные сети заполонят цитаты из бессмертных стихотворений великого золотого поэта. Что роднит их? Двух великих держателей слов, вскормленных небом города Петра. Позвольте сегодня поговорить с вами о поэтической математике, нет, это будет не разговор об уникальности онегинской строфы или о верлибрах, к которым в итоге начал тяготеть Иосиф Александрович, это будет нечто календарно достоверное. Их разделяют между собою пара веков, несколько литературных эпох и тринадцать дней! Тринадцать дней в самом начале пути и тринадцать дней в его конце. Случайность ли это? Вряд ли, случай — промысел Божий.

Бродский родился 24 мая, Пушкин — 6 июня, между этим двумя датами ровно чёртова дюжина дней. Бродский умер 28 января, Пушкин — 10 февраля. Аналогичная ситуация — без одного дня две недели. Бесспорно, чтобы заметить эту закономерность, надо быть большим поклонником магии чисел, коим и является автор этой статьи. Пушкин создал современный русский поэтический язык, Бродский его развил, дополнил, расцветил. Каждый из них стал тринадцатым апостолом своей поэтической эпохи.

Я памятник воздвиг себе иной!
К постыдному столетию — спиной.
К любви своей потерянной — лицом.
И грудь — велосипедным колесом.
А ягодицы — к морю полуправд.

Какой ни окружай меня ландшафт,
чего бы ни пришлось мне извинять, —
я облик свой не стану изменять.
Мне высота и поза та мила.
Меня туда усталость вознесла.

Ты, Муза, не вини меня за то.
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,

пускай меня разрушат, расчленят, —
в стране большой, на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струёй воды ударю в небеса.

Иосиф Бродский.