Захар Прилепин: О Киеве я вспомнил довоенном…

Не так давно был в Париже.

Нужно быть, знаете, слепым, приезжая в Париж, чтоб не заметить несколько совершенно очевидных вещей.

Столичные французы как-то в целом не очень ухожены. Ну, шарфики, ну, что-то неуловимо элегантное осталось в повадках и жестах, и всё-таки…

Мои знакомые россиянки, приезжая туда, едва ли не ужасаются, что сотни разнообразных парикмахерских и прочих косметических услуг, которых в Москве — огромный рынок, — в Париже малодоступны, так как этого рынка там почти нет.

Парижский автопарк в сравнении с нынешним, скажем, московским — это как московский автопарк 1979 года в сравнении с парижским.

Машины у французов битые-перебитые, потому что паркуются они беспощадно. Мне, впрочем, это даже симпатично — что они не заморачиваются из-за своего железа, но в России привычку парковаться, легонько задевая машину спереди и машину сзади, не оценили бы. А там — в порядке вещей.

Мне скажут: французы так небогато одеваются, и машины у них недорогие, потому что они не любят пускать пыль в глаза, и вообще цивилизованные люди. Порой это действительно так, но, увы, всё реже и реже. Те машины, которые могут позволить себе жители нашей столицы — да и не только столицы, — среднестатистический француз позволить себе не может; да и ходит он бог знает в чём ровно по той причине, что только на это бог знает что и хватает его бюджета.

Метро парижское и метро московское — это разные цивилизации вообще.

В такси у них тоже работают представители самых разных, далеко не местных народностей, но такси у них стоит столько, что даже обеспеченные французы этим видом транспорта пользуются крайне редко. Я пару раз там проехался на такси — и, кроме шуток, в Москве на эти деньги я могу две недели туда-сюда кататься целый день и ещё пол ночи.

Нищих, побирушек, беспризорных стариков там в разы больше, чем у нас — да у нас иной раз и встретишь этих несчастных по целой неделе — а там: всегда пожалуйста: с детьми, собаками, старики, бабушки — кошмар просто.

Грязь и неухоженность, и дворики и закоулки в самом центре с характерным запахом, оттого что граждане, что скрывать, явно справляют повсюду малую нужду — вот парижские приметы нынче.

Но самое главное, мои знакомые россияне, там живущие, спокойно признают: Париж — город без перспектив. Москва в этом смысле даёт несравненно большее количество возможностей, аномальное.

Из Парижа — вы не поверите, но это так, — молодые люди, едва вырастая, массово валят прочь.

По статистике ежегодно Францию покидает 80 тысяч этнических французов.

Помню, после крымской, как у нас тут некоторые называют, аннексии — хлынула прочь из Москвы столичная либеральная интеллигенция. И в модных журналах составляли списки кто уехал: ах, Борис Акунин уехал, ах, Маша Слоним уехала, ах, Артемий Троицкий уехал, ах, как жить. Ну вон во Франции можно такие списки каждую неделю составлять. Без всякого Крыма и без всякой диктатуры.

Все вот эти наши местные выкрики — пора валить из рашки, тут нечего делать, -обыденность и для парижан. Они тоже валят. Однако разница между ними и нами знаете в чём? Парижане, выезжая, трезво оценивают возможности предоставляемые их городом, а наши поравалильщики — выезжая, не вполне трезво оценивают самих себя.

…Все эти французские проблемы я перечисляю без злорадства — но как очарованный поклонник Парижа, как человек, бывший там, может, пятьдесят, а может и сто раз — и влюблённый в Париж пожизненно.

Но я же влюблённый, а не, повторю, слепой.

Я сижу в парижском кафе и знаю, что если я начну громко звать официанта — он вообще не придёт. Они этого не любят. Они будут делать своё дело, или вообще ничего не делать, но не отреагируют ни на что, пока не захотят.

Да, французы в отличие от россиян — умеют уважать свой труд. Официанты там уважают свой труд и требуют к себе уважения. Но я ничего не могу поделать — мне больше нравятся российские официанты, которые пока ещё способны заглянуть к тебе, даже если идут к другому столику, и у них три других заказа в голове.

А то мне иногда кажется, что официант в Париже свой труд уважает, а пациента как-то не очень.

Французы вообще стали раздражительны — я там такую ругань наблюдал на дорогах — едва не доходящую до драк — так могут ругаться только очень униженные в социальном плане люди. Раньше этого не было. Я ещё застал другой Париж.

И эти их забастовки конечно.

Они постоянно бастуют. То целый аэропорт, то поезда, то школы, то университеты.

Какая-то перманентная забастовка.

Мне скажут: ну хорошо же, это свободолюбивый народ.

Да! Ещё какой!

Но мне один француз сказал: русские не бастуют — потому что результата не будет, а французы бастуют, но результата тоже не будет.

Результата никакого, как правило, нет, он прав. Иногда есть, но чаще нет. И если французам дают в одном месте, тут же отнимают в другом.

И, глядя на этот Париж, я вспомнил вдруг Киев.

Домайданный, предвоенный, потрясающий Киев, где я был в 10-м году, в 11-м году, в 12-м году, и в 13-м тоже.

Киев лоснился.

Киев сиял.

У Киева сало отекало по устам.

Киев был беззаботен и пресыщен.

Там даже митинговали лениво — с украинской ленцой, сыто.

Зато какие там были рестораны! Сколько народа сидело в этих ресторанах! Какие пиры затевались! Какие танцы танцевались! Как одевались дамы и господа! Как форсили мужики и девки!

Какие деньги плавали по Киеву туда и сюда, оседая в карманах лентяев, прохиндеев, а так же инициативных и деятельных людей.

Да, не вся Украина так жила — но мы же сравниваем столицы.

Киев жил тогда лучше большинстве европейских столиц, и выглядел — многократно лучше.

Куда, о куда собрались эти малоумки, в какую Европу? — думаю я время от времени.

Я думал это, когда был в прошлом году в Риме — и Рим выглядел так же печально, как Париж.

Я помнил про это в Испании, и даже в Лондоне иногда вспоминал.

Но в Париже это заметно острее всего.

Французские социологи констатируют. Во Франции, как и в целом по Европе, идёт неуклонный процесс социального расслоения и роста бедности.

В 2018 году во Франции было 5 млн бедных: то есть получающих менее 855 евро в месяц. Только не начинайте пересчитывать наши рубли на их евро — потому что у нас и жилищно-коммунальные ниже, и проезд дешевле, и хлеб насущный дешевле, и очень многое иное — включая образования и медицину, — сколько б мы свою медицину не кляли, — и поделом кстати, — тем не менее все эти один к одному пересчёты, что периодически используют наши оппоненты — вообще никакой реальной картины не дают.

Итак, сегодня 8% населения во Франции — бедняки. В 2006 году бедных было 7%.

Зато растёт разрыв между богатыми и бедными растёт.

Согласно статистике доходы 10% самых богатых французов почти в 9 раз выше доходов 10% самых бедных.

Богатые французы в среднем живут на 13 лет больше, чем бедные. У богатых хватает денег на медицину, у бедных — нет. То что называется качественное медицинское обслуживание — для них недоступно.

Во Франции постепенно исчезают целые отрасли промышленности.

Внимание, факт: с 80-х годов Франция потеряла половину рабочих мест в промышленности.

Доля собственной промышленности во Франции в создании национального богатства в 1980 году составляла 24% - а в 2018 году — только 9 с половиной процентов, а сегодня и того ниже.

Это называется — деиндустриализация.

Францией торгуют вразвес и оптом. Иностранцам во Франции принадлежат основные направления в сфере моды, тысячи гектаров сельхозугодий, виноградники, фермы, замки, музеи, символические францзуские брэнды и предприятия, аэропорты, порты, автодороги и так далее, и тому подобное.

Это осознанная политика власти.

Ничего не напоминает?

Правильно, это напоминает нынешнюю Украину. Ей тоже торгуют, ещё более беспощадно и бесстыдно, чем Францией.

Вчера я спросил у одного своего киевского знакомого: ну что там наша любимая украинская интеллигенция — все эти ребята, купавшиеся в сливках, — как они?

Сливок, конечно же, давно нет. Но…

«Те, что были на стороне Майдана и одумались — таких единицы, — написал мне знакомый, — Но это изменится. Я даже знаю, кто первый побежит за российским паспортом. И все они, пройдёт время, будут делать вид, что ничего не было: никакого Майдана. И их там не было тоже. И вообще: «Це вже iсторiя».

Что ж, задачи, поставленные Майданом выполнены: Киев нынче — европейский город.

Какая Европа — такой Киев.

Когда на Украине кто-нибудь первый скажет об этом вслух, я даже не сделаю перепост.

Просто кивну головой: наконец-то.

Наконец-то они осознали.

Они осознают.