Старый День России никуда не годится, несите новый!

Что-то вроде целомудренной драпировки, стыдливо прикрывающий розовое мраморное тело Мавзолея в дни торжественных парадов. Что-то крайне неудобное и довольно постыдное.

Принятие «Декларации о государственном суверенитете РСФСР» 1990 г, предвосхитившей распад страны? Выборы президента РФ имени Бориса Ельцина 1991, отметившие начало вакханалии новой смуты? Что-что, простите, мы должны праздновать? День России?

Думаю, большинство нормальных людей испытывают нечто подобное. Слава Богу, что убрали хотя бы это невыносимое «день независимости». Но осадочек никуда не денешь. Нет, этот день не жилец. Его не облагородить. Он навечно останется днем независимости ума от сердца, души от совести… Ассоциируясь с пьяным вождем нации, сползающим с официального трапа самолета и встающего задом отлить. Нет, этот день никогда не станет лицом, он навсегда останется задом России…

Что же нам делать?

У нас уже были такие странные неудобные дни, которые болезненно били прямо в солнечное сплетение страны, и о которых одна половина говорила — праздник как праздник, пусть будет, а другая воспринимала (и справедливо) как самый Черный день нашей истории. Да, я имею в виду 7 ноября — день крушения традиционной Русской государственности. Этот неоднозначный, мягко говоря, праздник, который лишь сеял раздоры в обществе, благополучно, дальновидно и, скажу даже, — гениально заменили на близкую к нему дату 4 ноября — день конца Смутного Времени и вновь обретенной государственности, вновь обретенной под ногами основы. Праздник, на триста лет расширивший ареал нашей государственности — блестящий ход с далеко идущими последствиями. И — полный консенсус.

Можно вспомнить и более отдаленные и еще более символичные моменты: Рождество Христово, мудро покрывшее день Зимнего солнцестояния, сиволизирующее возвращение света, возвращение солнца, первый знак грядущей весны. И другие столь же мягко покрывающие языческие, христианские праздники.

Не хотелось бы всем нам проделать нечто похожее с Днем России? Убрав все погани (языческие) ассоциации с убийством нашей страны и, так сказать, «свободно-демократическим» выбором народного унижения? И, кажется, Бог промыслительно дает нам такую возможность. Оборотившись вокруг, мы увидим совсем рядом замечательный день, воистину достойный стать настоящим Днем России. Это — День Рожденья нашего Пушкина!

Ибо, кто как не Пушкин — есть лучшее и гениальнейшее выражение России как она есть? Настоящий «апофеоз России» (Сергий Булгаков), «мы в нашем вечном и высшем пределе» (Мережковский), или, даже — альтер-эго России!

Соединив День России и День Пушкина мы, наконец, обретем истинное лицо праздника. Но и — истинное лицо России, обретем — себя. Становится возможна (и обязательно произойдет) химическая реакция узнавания, «скачок веры», выводящий нас на новый уровень нашего исторического бытия. Так, как это произшло в дни открытия первого памятника Пушкину в Москве в 1880 году (кстати, совсем скоро, 18 июня исполнится 140 лет тому торжеству), которое было ознаменовано знаменитой «Пушкинской речью» Достоевского… Это был настоящий день единения интеллектуальной, культурной России, которая (пусть на один лишь исторический миг), но, — обрела свое духовное единство. Что, в свою очередь, имело колоссальные последствия. С этого момента началось возвращение Пушкина, до тех пор почти забытого, в широкие слои народа, русского бытия.

Нечто еще более удивительное произошло в 1937-м, столетнюю годовщину гибели поэта, когда по обе стороны расколотой страны, Пушкин начал работу по её культурному восстановлению… Причем не только в старой, Зарубежной России, но и в России советской. В эти дни Сталин вернул Пушкина на культурный постамент, произведя его в культурные мессии, культурного гегемона СССР.

И, действительно, с этого момента вокруг Пушкина, как некоего магнитного сердечника, начало складываться новое культурное поле, новый культурный космос страны. И, сорванная до тех пор со всех своих духовных оснований, страна начала вновь обретать свое «я». Пушкин стал своего рода «русским Христом», заменившим народу отнятую у него веру, тем духовным костром, у которого согрелась перекрещенная Лениным Русь…

А сегодня — не то ли это самое время, когда нам жизненно необходимо обретение нового единства? Слишком уж тревожен мир вокруг, слишком громко воют волки нового культурного варварства, и ночь новых темных веков стремительно опускается над миром… И вся муть поднимается со дна, вся бесовская гоголевская камарилья готовится плясать на похоронах ведьмы вокруг бедняги Хомы Брута — самое время зажигать свои светильники, свои огни веры. И лучше Пушкина нам, очевидно, знамени не найти. Пушкин был и будет великим объединителем, символом вечного логоса светом которого освятится и гордый внук славян, и финн, и друг степей калмык. Так что, стоит дело того, чтобы браться за гуж?