Психиатрическая служба Москвы заболела оптимизацией

В новостях всё чаще и чаще стали появляться сообщения о преступлениях, совершённых людьми с психическими расстройствами, которые не только впервые заболели душевно, а некоторые уже и не один год состоят под наблюдением в психоневрологическом диспансере. Одно из резонансных, на слуху — трагедия в детском саду. Кроме этого, немало новостей о наличии тех или иных психических расстройств и у известных людей, о совершённых суицидальных попытках, в том числе со смертельным исходом. Почему так случилось, что люди, с ментальными проблемами практически остались один на один со своим душевным недугом и не могут получить в необходимой степени психиатрическую помощь, которая в стране когда-то была налажена и работала, как часы?

С 2010 года психиатрическая служба города Москвы переживает сложный период преобразований под красивым названием: «Общественно ориентированная модель оказания психиатрической помощи». Для справки, на тот период в оперативном управлении департамента здравоохранения города находилось 17 психиатрических больниц. Последняя психиатрическая больница в Москве была открыта в 70-х годах прошлого столетия. Каждая из них имеет свою историю создания, существования и выполняла свои функции. К примеру, первая закрытая больница в 2010 году ПБ № 7, выполняла роль некоего спец приёмника, куда поступали лица без определённого места жительства, не москвичи, ВИЧ инфицированные психически больные. Закрытая ПБ № 16 специализировалась на лечении психически больных с наличием туберкулёза. Параллельно произошло историческое расширение ареала столицы с присоединением так называемой «Новой Москвы», по территории большей, чем «Старая Москва». Тем самым возникло любопытное соотношение, психиатрических больниц осталось столько же, а обслуживаемая территория увеличилась в два раза и соответственно выросло количество населения. Всё это, казалось по логике, должно было привести к развитию, если не расцвету психиатрии города.

Что было предложено и сделано взамен действующей, годами отработанной системы оказания психиатрической помощи? На самом деле об истинных целях по открытым данным судить сложно, можно лишь высказывать свои предположения. Из 17 полноценно функционировавших психиатрических больниц города по состоянию на 2010 год, осталось всего 3 плюс «клиника неврозов» и детская психиатрическая больница № 6 в качестве «Центра им. Г.Е. Сухаревой». Некоторые больницы объединены, некоторые реорганизованы в психоневрологические интернаты, как, ставшая известной благодаря публикациям в СМИ, бывшая ПКБ № 15 Департамента здравоохранения города Москвы. По планам реформы в 2017 года было заявлено об открытии дополнительно не менее двух десятков ПНД, что по замыслу должно привести к увеличению доступности оказания психиатрической помощи населению, а также смещению акцента в амбулаторную службу с внедрением «стационар замещающих технологий» и развитию психореабилитационной помощи, но этого так сделано и не было.

Надо отметить общую тенденцию в РФ на уменьшение обеспеченностью психиатрическими койками к 2013 г. до 100 коек на 100 тыс. населения. По состоянию на 2013 год в России насчитывалось 220 психиатрических больниц, психоневрологических диспансеров (ПНД) 99, а ПНД, имеющие в своей базе стационары — 75. В Москве обеспеченность психиатрическими койками на 2013 год 118,1 на 100 тыс. населения, по данным Г. Э. Улумбековой на 2016 год их уже — 62 койки на 100 тыс. населения. Параллельно с этими процессами происходит снижение психосоматических коек в Москве: произошло резкое сокращение в 2012 году в 6,5 раз. По расчётам Г. Э. Улумбековой на Москву требуется обеспечение психиатрическими койками 140 коек на 100 тыс. населения. По последним данным, озвученных на одной из профильных конференций в начале лета 2022 года: на 01.01.2022 психиатрическая служба г. Москвы имеет 6910 коек, из них в психиатрических больницах 4830 коек, научные и клинические центры — 1815 коек, психосоматические отделения в ГКБ — 265 коек. В Москве на 2010 год насчитывалось 17314 психиатрических коек (по данным статистического справочника «Эпидемиологические показатели и показатели деятельности психиатрических служб в РФ 2005−2013 гг. под редакцией З.И. Кекелидзе»), таким образом после проведения психиатрической реформы общее сокращение психиатрической службы составило в 2,5 раза.

Относительно коечного фонда читателю будет интересно узнать о рекомендациях ВОЗ, в которых койки в психиатрической службе рассчитываются раздельно: психиатрические койки, реабилитационные койки, койки длительного ухода (паллиативные и сестринского ухода). Под «психиатрическими койками» понимаются те, что находятся в психиатрических стационарах. К ним не относится коечный фонд психоневрологических интернатов и прочих социальных учреждений. Но именно они и были сокращены, а, следовательно, вместе с ними ушёл и опытный персонал.

К реабилитационным койкам относятся именно те койки, которые планируется открывать в амбулаторной службе: в ПНД (психоневрологических диспансерах), либо в виде дневных стационаров, либо медико-реабилитационных отделениях. Койки длительного ухода, это койки для оказания паллиативной помощи лицам, которые нуждаются в уходе и поддерживающей психофармакотерапии. Как правило, это люди старческого возраста с нарушением мнестико-интеллектуальных функций и не способных самостоятельно удовлетворять свои основные жизненные потребности. Как видим, это разные три вида психиатрических коек, которые воедино смешивать нельзя, иначе складывается искажённая картина.

Как проводились преобразования службы?

Не были представлены план, этапы, цели и задачи проводимой реформы; во-вторых, не представлены сроки, в том числе промежуточные, проводимых преобразований. Не было представлено медико-экономическое обоснование проводимых сокращений. Не были представлены текущие финансовые затраты на проводимую реформу, а также расходы в будущем. Проводилось всё без гласного общественного обсуждения со всеми заинтересованными сторонами (профессиональное сообщество, пациенты, их родственники, гражданское общество, экспертное сообщество). Под вывеской оптимизации в реальности не было приоритета интересов пациентов. И последнее, способ проведения реформы была выбран — административно-волюнтаристический.

Для создания более полной картины происходящего добавлю, что основой всех проводимых преобразований в здравоохранения России является сокращение бюджета государства. Доля расходов на здравоохранение в 2022 году планируется в районе 0,9% ВВП с дальнейшим плановым снижением к 2024 году до 0,8% ВВП. По оценкам ВОЗ, когда расходы на здравоохранение составляют менее 5% ВВП, система здравоохранения не способна выполнять свои функции. В этих условиях государственная бюрократическая машина в меру своей компетенции пытается «оптимизировать» действующую структуру оказания здравоохранения путём сокращения, объединения государственных медицинских организаций, привлечения частных капиталов, а также увеличения доли коммерческой медицины в структуре оказания помощи. Однако, в странах ЕС, а тем более и в России, ещё не доказано, что частное здравоохранение эффективнее государственного.

Прежде чем, прейти к рассмотрению возможных последствий реформы, обратимся к опыту аналогичных реформ на Западе.

В настоящий момент в среднем по ЕС доля затрат на здравоохранение от ВВП достигает 8,5%, при том, что в развитых странах Запада он превышает 10%. К примеру, в США финансирование службы здравоохранения составляет 16% от ВВП.

Это при том, что в той же Европе на долю психических расстройств приходится не менее 20% всех случаев заболеваний. Согласно оценке Международной организации труда, в государствах — членах ЕС экономический ущерб от психических расстройств составляет 3−4% валового национального продукта.

В странах ЕС, по данным последнего доклада ECNP (European College of Neuropsychopharmacology) за 2011 год, проживает 164,8 млн. психически больных лиц (распространённость среди населения Европы 38,2%), а расходы на них составляют 800 млрд. евро или 1 триллион долларов в год. Количество лиц с психическими заболеваниями в Европе больше, чем болеющих сердечно-сосудистыми и онкологическими заболеваниями, вместе взятыми (по-видимому, в эти цифры «уместится» и сахарный диабет).

Вместе с тем, в странах Запада государственные расходы на лечение лиц, страдающих психическими заболеваниями, снижаются. Например, шизофрения является самым дорогим заболеванием в мире. Так в США на лечение этого заболевания тратится 5% от всех расходов на здравоохранение, в Великобритании около 8%, в России же на лечение шизофрении тратится около 0,02% ВВП. Снизить расходы на лечение пытаются не только путём оптимизации, подразумевающей сокращения объёмов оказания стационарной помощи, сроков пребывания, но и также путём введения новых форм оказания психиатрической помощи в виде психосоциальной реабилитации (терапии) и перераспределения в структуре нагрузки на амбулаторное звено. При этом делается без учёта многих факторов. В США и Великобритании проводилось исследование TAPS (Team for the Assessment of Psychiatric Services), которое поставило также вопрос о стоимости реабилитационных мероприятий.

Итог исследования: альтернативные формы обслуживания пациентов экономически не выгодны по сравнению с длительным лечением в стационаре. Это связано с тем, что с ускорением процесса выписки возникла необходимость в более интенсивной реабилитации пациентов, которая потребовала создания амбулаторных структур с многочисленным персоналом, в том числе административным ресурсом и прочей необходимой инфраструктурой.

Есть ещё один аспект реформ психиатрической помощи на Западе, малоизвестный у нас. Начиная с 50-х годов прошлого столетия в ряде стран (Англия, США, Канада, Германия, Италия) началось антипсихиатрическое движение, которое привело к политике деинституализации психиатрической помощи. В Италии начало деинституционализации было положено после принятия в 1978 году Закона 180 (Закон Базальи). Деинституционализация США предполагала: перевод пациентов, живущих в психиатрических больницах, на альтернативные виды помощи по месту жительства; предотвращение возможных случаев поступления в стационар и направление пациентов в различные альтернативные службы; развитие специальных служб для оказания помощи группе больных психиатрического профиля, находящихся вне стационаров.

Так, вследствие этой реформы число коечного психиатрического фонда в США сократилось с 700 тысяч в 1960-м до 90 тысяч психиатрических коек в 2011 году, а количество пациентов в психиатрических больницах с 1955 по 1998 гг. уменьшилось в 10 раз — с 559 тыс. до 57 тыс. человек. Но это привело к проявлению ряда серьёзных проблем: во-первых, «выросло» новое поколение людей с тяжёлыми психическими заболеваниями; во-вторых, появилось значительно количество бездомных психически больных людей и, в-третьих, лица с тяжёлыми психическими заболеваниями попали в систему уголовного судопроизводства. Так, число находящихся в тюрьмах США психически больных с подтверждённым диагнозом — от 600 тысяч до 1 миллиона человек (30−50%) на 2 млн. заключённых. Была установлена обратная корреляция между занятостью психиатрических коек и числом заключённых в тюрьмах.

Подтверждением этой зависимости видим также и на примере Великобритании, где было закрыто несколько десятков психиатрических больниц, но открыто 26 новых тюрем. По данным 1989 года, треть заключённых в тюрьмах Англии и Шотландии страдают психическими нарушениями.

Сокращение стационарной психиатрической помощи приводит и к увеличению бездомных с расстройствами психики. Анализ обитателей приюта в Лондоне показал, что 40% обследованных находились в психозе (80,6% побывали в тюрьмах). ECNP (Европейский колледж нейропсихофармакологии) отмечает недостаточный уровень оказания помощи европейским больным: «2/3 психических расстройств остаются без лечения, только 26% пациентов от общего числа больных получает хотя бы какую-то минимальную лечебную помощь».

Таким образом, деинституциализация психиатрии породила серьёзные социальные проблемы, с которыми страны с более высокими бюджетами, чем в России пока справиться не могут.

К сожалению, зона социальной ответственности не заканчивается проблемами психически больных. Серьёзные проблемы возникли в самой системе здравоохранения. Везде, где была проведена деинституциализация, наблюдалось снижение численности персонала, а возросшее давление на медицинских работников привело к снижению качества лечения. За период с 1980 по 2010 год число выбывших из стационаров в среднем по ЕС увеличилась на 5%, тогда как средняя длительность пребывания на койке снизилась почти в два раза. Негативной стороной этой тенденции стал рост нагрузки на больничные учреждения при сокращении коечных фондов на фоне растущего уровня госпитализации и интенсификации лечебного процесса. Так, в Великобритании и Ирландии сокращение ёмкости больниц привело к снижению доступности медицинской помощи для граждан и даже, как утверждают эксперты, преодолело грань разумного.

Но не во всех странах Западной Европы происходят одинаковые процессы. В близкой по структуре оказания помощи к психиатрической отечественной школе, Германии, между 1991 и 1997 гг. были ликвидированы 7% больничных коек, но ни одна больница при этом не была закрыта. Более того отмечается определённая тенденция к увеличению коечного фонда. Так на 2005 год в ФРГ было 81 койка на 100 тыс. населения, к 2010 году увеличилось до 87. Интересна и структура организации психиатрической помощи в стране. Затраты на каждого жителя Германии в год составляют 3590 евро. Расходы только на одну психиатрию в Германии составляют 3−4% ВВП. В Германии более 400 психиатрических стационаров, более 90 психосоматических больниц, 113 детско-юношеских психиатрических стационаров и 339 судебно-психиатрических, учреждений для реабилитации психически больных — 42 центра. И конечно, оценивая эти сведения стоит не забывать о выше приведённых данных по России.

В целом, по данным Eurostat (статистическая служба Европейского союза), среднее значение числа психиатрических коек в 2000 году по 28 странам Европейского Союза составило 97,3 на 100 000 населения, а к 2011 оно снизилось до 68,2 на 100 000 населения. Однако ряд стран продолжает опираться на стационарную помощь (Бельгия, Мальта, Латвия, Нидерланды). Некоторые страны изменили данную тенденцию на противоположную и увеличили коечный фонд (например, Хорватия, Германия, Латвия, Литва). В соответствии с данными ВОЗ для Мальты на 2011 год, 96,8% бюджета там тратится на стационарную психиатрическую помощь. В Польше основная статья расходов бюджета (73%) уходит на стационарную службу. Как видим, не все страны готовы отказаться от значительного сокращения коечного фонда. И вряд ли при этом можно заявлять, что у них психиатрия носит «карательный характер» или она «не общественно ориентированная».

Но вернёмся в Россию. К каким негативным последствиям привела оптимизация психиатрической службы?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обсудим, обозначим те условия, которые могли служить успеху преобразований. Предпосылками успеха деинституционализации являются: социально-экономическое благополучие; высокий уровень доступности современных лекарств, первичной медицинской помощи и социальной поддержки; зрелое гражданское сознание (общество) и здоровая институциональная среда. В столице, да и в стране в целом ни одно из этих условий нельзя назвать выполненным.

Негативные последствия от проводимой реформы психиатрической службы можно разделить на три большие группы: нарушения конституционных прав пациентов на охрану здоровья; нарушение прав медицинских работников; нарушение прав гражданского общества.

Как уже выше говорилось, происходит реальное снижение финансирования здравоохранения. То, от чего государство старается уйти в системе МВД, а именно от так называемой «палочной» системы, успешно внедряется в медицине под названием «государственное задание» на оказание медицинской помощи. Формирование его абсолютно непрозрачно, цифры завышены, что приводит к лечению пациентов по типу «конвейера». Также происходит в реальности административно обусловленное неоправданное снижение длительности госпитализации в психиатрическом стационаре, которое приведёт к дальнейшим последствиям. А именно к появлению нового поколения лиц с тяжёлыми психическими заболеваниями: с более частыми обострениями; быстротой наступления дефекта; с нарушением социализации и функционирования в обществе психически больных.

Наличие тяжёлого, не леченного или не долеченного психического заболевания приведёт к тому, что лица с тяжёлыми психическими заболеваниями попадут в систему уголовного судопроизводства. Нужно представлять себе, что прежде, чем пациенту попасть в систему уголовного наказания или в специализированную психиатрическую больницу, они сначала совершают преступление, и как правило более тяжкое, чем психически здоровый преступник.

Также снижение объёма психиатрической помощи приведёт к уменьшению охвата вновь заболевших психически больных и оставлению их без психиатрической помощи. При вновь возникшем психическом расстройстве первая госпитализация в стационар и своевременность оказания психиатрической помощи является прогностически важной составляющей, по принципу, чем раньше начнёт оказываться верно подобранная терапия, тем более благоприятный будет её исход. Для впервые заболевших наиболее качественное наблюдение и подбор терапии возможен только в стационарных условиях.

Сложная экономическая обстановка в стране способствует некачественному и не своевременному лекарственному обеспечению, в том числе возникает «проблема большого количества дженериков ненадлежащего качества», а в условиях санкций и константность и континуальность лекарственного обеспечения. В условиях несовершенства законодательной базы в стране сложилась парадоксальная ситуация, когда оригинальный препарат имеет порой несколько десятков заменителей, так называемых дженериков, которые по сути клинически никем не исследованы. Кроме того, существует ещё проблема несоответствия списка лекарственных препаратов в диспансерах и стационарах, которое приводит к смене поддерживающей терапии пациентов, что в итоге приводит к ухудшению состояния больных и необходимости усиления терапии или решения вопроса о госпитализации в стационар.

На фоне сокращения психиатрических стационаров и психосоматических отделений встаёт в полный рост проблема увеличения количества лиц, страдающих психическими расстройствами, в соматической медицинской сети, т.е. в обычных городских больницах. И здесь возникает новая проблема, законодательная и никем не озвученная, а значит и нерешённая — юридическая отсталость в изменении закона о психиатрической помощи и его неадаптированность под новые условия, возникшие после проведения реформ, а именно для оказания помощи психически больным с стационарах непсихиатрического профиля.

Нужно напомнить, что в таких больницах отсутствуют условия оказания психиатрической помощи, недостаточное лекарственное обеспечение препаратами для лечения психически больных. А, следовательно, происходит нарушение прав психически больных в виду невозможности оказания им помощи в приемлемых «специализированных» условиях. Всё это выражается в снижении доступности оказания помощи психически больным с наличием соматической патологии.

К сожалению, слепое копирование западной модели оказания психиатрической помощи привело к снижению доступности и качества медицинской помощи, а также к недовольству пациентов и их родственников.

Много сказано о возможных последствиях для пациентов и их родственников, но при этом практически на касалось профессионалов, которые оказывают психиатрическую помощь — врачей-психиатров, а также средний и младший медицинский персонал. Все преобразования касаются их напрямую, и наносят не меньший, если даже не больший удар в виде нарушения прав медицинских работников.

На фоне сокращения стационарной помощи и увеличение частоты госпитализаций возрастёт давление на медицинских работников, в виде чрезмерной нагрузки и интенсификации работы, что в свою очередь приводит к снижению качества лечения, о чём выше уже указывалось, ссылаясь на западный опыт реформирования. Длительный и постоянный стресс на работе способствует формированию синдрома «эмоционального выгорания», обострение и появление хронических заболеваний, в том числе профессиональных. Сейчас об этом синдроме не говорит только ленивый. Кроме того, административно-волюнтаристический подход реформирования службы, приводит к нарушению принципа независимости врача психиатра при выборе и назначении адекватной терапии, о чём, кстати, прописано в Законе РФ о психиатрической помощи.

Закрытие больниц приведёт к нарушению преемственности психиатрического опыта в профессиональной среде, его невосполнимости. Также нарушится система обучения врачей и медицинского персонала. Так называемая система наставничества не сможет восполнить данный пробел.

Так или иначе уже касался вопроса о непрофильной нагрузке на обычные городские больницы, в условиях которых уже приходится оказывать психиатрическую помощь. Каждый должен заниматься своим делом — психиатры и психиатрический персонал лечить своих пациентов, а персонал соматического звена своих.

О нарушениях прав гражданского общества. Можно смело говорить неготовности общества к резким сокращениям психиатрических больниц и принятию лиц с психическими расстройствами, которые выйдут в «свет», т.е. окажутся среди нас в метро, на улице, магазинах, да везде, где мы есть. Люди к таким резким изменениям ни психологически, ни морально не готовы. Всё это рано или поздно приведёт к обоюдоострой социальной напряжённости.

В психиатрии есть такой термин — стигма или стигматизация, а по-простому навешивание ярлыков. Наше общество, учитывая опыт советской психиатрии, которая часто выполняла государственный заказ по «лечению» диссидентов, как к самой психиатрии, так и к психически больным людям относятся глубоко предвзято. Это и есть в широком смысле стигматизация российской психиатрии. Каких только эпитетов в отношении врачей-психиатров и их пациентов не услышишь в СМИ и просто в общении с людьми: «шизик», «дурдом», «дурка», «психушка»… Эта безграмотность стала нормой в нашем обществе. В этих условиях просто неизбежно увеличение стигматизации в отношение психически больных людей и медицинских работников. Говоря об обществе в широком плане, нужно и затронуть в более узком, медицинском моменте. Затрагиваю назревающую проблему о том, что соматические пациенты, находящиеся на лечении в городских больницах не все готовы принять людей, страдающих психическими расстройствами в «одной палате».

И, наконец, хотелось бы затронуть и такой аспект проблемы, как соблюдение законодательства людьми с психическими расстройствами. Уже на опыте мировой психиатрии можно утверждать об увеличении количества правонарушений среди лиц с психическими расстройствами, которые не будут получать должным образом помощь в условиях психиатрического стационара. Наличие психически больных в «подостром» состоянии или «недолеченными» в стационаре приведёт к угрозе обществу своим неадекватным поведением и высказываниями, в том числе, что сейчас немаловажно и даже актуально их попаданием под влияние различных террористических организаций со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Более того, наши правоохранительные органы к работе с больными, страдающими психическими заболеваниями абсолютно не готовы.

Хочу написать своё субъективное короткое мнение в качестве нелирического отступления по поводу суицидов. За всю свою практику ранее, суммарно столько случаев суицидальных попыток, в том числе законченных, сколько увидел так или иначе за последние несколько лет, я не встречал. Число их просто превзошло то, что видел раньше.

В данной статье были перечислены лишь некоторые проблемы, которые могут возникнуть с большой вероятностью после проведённой реформы. Отдалённые последствия в принципе мало предсказуемы.

А есть ли положительные стороны проведённых преобразований? Да, конечно, они есть. И в-первую очередь это реальное оказание психиатрической помощи в наименее ограничительных условиях для пациентов. Это возможность в рамках полустационарных отделениях получать психиатрическую помощь амбулаторно и без госпитализации в круглосуточный стационар, что при стабильных или относительно стабильных состояниях позволяет пациентам сохранять возможность к социальному функционированию. В рамках психореабилитационных интервенций в медико-реабилитационных отделениях имеется хорошая возможность отработки полученных социальных и коммуникативных навыков на тренингах, работы с психологами, психотерапевтами, не только в изолированной психиатрической среде, но и в сообществе, улучшать возможности независимого проживания; одним словом — социализироваться.

Но здесь открылась новая зависимость, которой ранее не отмечалось — так называемый «амбулаторный госпитализм», когда пациенты не мыслят себя вне полустационарных отделений, и пути решения данной проблемы пока не ясны.

Вероятно, с учётом современных мировых тенденций, изменения в службе психиатрии нужны, но не кардинальные и не разрушающие, а только те, которые улучшают и выводят своим совершенствованием на новый качественный уровень уже сложившуюся систему оказания помощи, соблюдение баланса между амбулаторной и стационарной психиатрической службами, нахождения гармонии в их совместной, а не противопоставленной, деятельности во благо пациентов. Конечно, необходимо развивать и амбулаторную психиатрическую службу, и социальную помощь, которая, можно сказать, находится в зародышевом состоянии по сравнению с аналогичными службами на Западе. Но, при этом встаёт резонный вопрос: «Почему расширение и совершенствование амбулаторной помощи должно сопровождаться фактически развалом стационарной психиатрической помощи?»

---

От редакции: После публикации этой статьи мы получили комментарий пресс-службы Департамента здравоохранения Москвы, который приводим ниже:

Основная идея современной системы оказания психиатрической медицинской помощи состоит в том, что акцент сделан на амбулаторной помощи, при которой пациенту не требуется госпитализация. Это общемировой тренд и в Москве такая система стала возможной благодаря усилению работы амбулаторной службы, расширению коечного фонда дневных стационаров, а также серьезному развитию лекарственного обеспечения и появлению новых форм лекарств, которые действуют долго, их применение не требует госпитализации и стационарного наблюдения, что резко снижает потребность нахождения пациента в больнице.

В настоящий момент особое внимание уделяется преемственности в лечении пациентов между стационарным и амбулаторным звеном — пациент «передается» из рук в руки из больницы в дневной стационар, а затем в участковую службу. В дневных стационарах число пролеченных пациентов увеличилось в три раза. Так, если врач-участковый отмечает у пациента признаки ухудшения, то он направляет его в дневной стационар. В дневном психиатрическом стационаре есть двукратный прием пищи, ежедневное наблюдение с возможностью корректировать терапию и проводить активные методы лечения, если требуется. Однако, если течение заболевания не получается купировать, в таком случае пациент направляется в больницу под круглосуточное наблюдение.

Один из важных элементов оказания психиатрической помощи пациентам — это льготное лекарственное обеспечение. Пациенты, страдающие определенными группами заболевания, имеют право на бесплатное получение лекарств, закупки которых в Москве существенно увеличены. Таким образом, когда пациенты оказываются вне стен больницы, они не остаются без медикаментозной поддержки и надежно обеспечены лекарствами.

Также важно подчеркнуть, что уменьшение количества коек психиатрических больниц позволило интенсифицировать и персонализировать медицинскую помощь. Так, при анализе госпитализаций отмечается уменьшение частоты повторных госпитализаций и снижение средней длительности лечения в стационаре.