В тоннеле реакции

Пойду ли я 6-го мая на Болотную? Да. Для меня и год назад не имело значение — кто призывает, кто в оргкомитете, где именно это будет проходить, кто будет выступать, с шествием или без. На мой взгляд, никаких шансов опрокинуть хорошо эшелонированную силовую систему Путина у протестующих не было и не могло быть. Я уже писал, что для какой-либо «оранжевой» или «восточной» революций тут не доставало большой группы факторов. А если бы — не дай Бог! — она бы и случилась, то контроль за ситуацией перешел бы в руки военных. Поскольку у нас тут все-таки Египет, а не Франция. Да, возможно, и во Франции это закончилось бы чрезвычайным положением. Никаких «более прогрессивных» военных, чем правящая популистская автократия, у нас тут нет. Идею о том, что наша власть — оккупационная, я не разделяю. Поэтому максимум, чего мы могли добиться — досрочных перевыборов в Госдуму. Но путинская верхушка заняла бескомпромиссную позицию. А против лома — нет приема. Никакие организационные усилия не смогут помочь обыграть большую оперативно-тактическую машину спецслужб, которая работает методично и располагает неограниченными ресурсами. Поэтому я исходил из мысли, что какие бы оргпридумки не возникали в головах у энергичной молодежи, в результате все равно останется «персональная позиция». И все.

Каждый как был, так и останется со своей собственной мотивацией. Моя не претерпела изменений за год. Я голосовал против третьего срока Путина. И за год я только укрепился в понимании того, что третий срок — это инволюция, вырождение даже той весьма убогой политической системы, которая у нас сложилась в результате постсоветского транзита. Реакция на протест запустила в путинизме худшие механизмы отклика. Мне не нравится ни этот курс на «Евразию», ни альянс «Следственный комитет — НТВ — Народный фронт», ни намерение преследованиями загнать всех овец в стадо, ни очередная изоляционистская пиар-кампания, ни эта борьба за мораль и нравственность, в ходе которой в публичном пространстве на видных местах расположились проходимцы и лицемеры. А уж то, что происходит с узниками Болотной, с процессом над Навальным, с «грузинским заговором Гиви плюс Лебедев», с поиском 1 млрд. долларов в регионах по квотам, как во времена чисток — все это не просто безобразие, а наглая замена норм права на политическую целесообразность. И многие из нас прекрасно понимают, что власть сейчас охотно поддерживает тех, кто готов переступать через любые нормы. Достаточно объявить кого-то «врагом государства» и его можно травить, игнорируя всё. Происходящее видно всем — и Москве, и в провинции, и за пределами России. Происходящее не удастся «переназвать», прикрыть какими-то «потемкинскими деревнями» политической «псевдореформы». Это — деградация политической системы и поощрение деградации общества.

И только Владимир Владимирович Путин, решив для себя, что он — пастырь овцам — великодушно улыбается на своих «ток-шоу с народом». Его позиция выражена неоднократно.

Он считает, что меня просто нет. Весь год он и его люди как бы доказывают мне мое несуществование. А если я начну в его представлении существовать, то только в виде «врага государства». Обращаться к нему бесполезно. Все слова уже сказаны и не раз. Тут нет людей с историческим самосознанием, кому было бы неясно, что происходит и куда это идет. Куда идет судебная система, силовой аппарат, какой тут будет «народный фронт», какая идеология воцарится тут через 3−4 года. Остановить эту деградацию невозможно. История так устроена, что общество входит в тоннель реакции — и не может выйти из него ни назад, ни вбок. Оно может выйти из него, только пройдя этот тоннель насквозь.

Я пойду 6-го мая просто потому, что я есть. Для персональной позиции не имеет значения то, что всех нас засасывает в тоннель реакции, бесправия, торжествующей лжи. И понесет в этом потоке, как щепки. Чтобы пройти сквозь этот тоннель, нам придется опираться не на наше политическое «мы», а на что-то более глубоко укоренное в человеке.

Те, кто пользуется фейсбуком, вот здесьглавное сообщество митинга 6 мая.

ЖЖ Александр Морозова

Фото: Александр Миридонов/Коммерсантъ