Разменная монета безответственности

Рано утром вышел из поезда на вокзале в Архангельске, сел в первую попавшую машину с шашечками. За рулем мужчина лет пятидесяти. Крупный, даже могучий. Обратил внимание на его уверенные кулаки, сжимающие рукоять коробки передач. Первым делом, прежде чем тронуться, шашечки он снял. «Для конспирации?» — поинтересовался я. «Чтобы лишний раз не привязывались, не останавливали», — отмахнулся он от никчемного вопроса.

Назвал куда ехать. Недалеко. Он тут же выпалил — двести рублей. Я насупился — красная цена сто пятьдесят. Он: все возят за триста. Дискутировать было бессмысленно, тачка уже ехала по моему направлению.

Видимо, чтобы клиент долго не размышлял о превратности сумм, таксист кинул заготовленную, десятки раз обкатанную и безотказную тему: «Постоянно день здесь стою и вижу, как с каждым поездом таджики и прочие приезжают. Маслом намазано, что ли, у них здесь?! Для русских уже работы нет, а эти все лезут. Так, я понимаю, что кучка чиновников наживается на них, вот и пускают сюда». Говорил всё доверительным тоном, и было видно, что ожидал ответную задушевную реакцию. «Житья от них нет!» — должен был поддакнуть тот, кто обычно ездил на моем месте. Но тут, то ли ранее пробуждение в поезде, то ли незапланированная цена проезда повлияли на то, что хотелось противоречить. Он проговорил все свои тирады, я помолчал и ответил: «Правильно, что едут. А что мы русские-то делаем, ноем без конца, только думаем, где бабки срубить. Все уже, что можно, про*рали, а все по инерции думаем, что еще что-то значим. Правильно, пусть едут, раз у них больше жизненных сил, а нам всем, какие остались, русским и одной среднерусской области хватит. Будем там сидеть на завалинке и свою горькую долю оплакивать».

Мои реплики не укладывались в алгоритм таксиста и, как не странно, он стал органчиком продолжать свое изъезженное: «Вот торговля овощами-фруктами — все сплошные азербайджанцы, ни одного русского нет». Я пробубнил, мол, у кого лучше получается торговать, тот пусть и торгует. Маршрут завершался, ругаться не хотелось, хотелось противоречить, сбить привычную линию рассуждения, но таксист смотрел вперед и говорил все в своем русле, по всей видимости, уже ставя на мое место более восприимчивого к его тирадам собеседника. «По большому счету, мне все равно. Я свою жизнь уже почти прожил, пусть другие, кто помоложе, расхлебывают» — сказал мне большой пятидесятилетний мужик. Я посмотрел на его мощные кулаки, сжимающие бессмысленную баранку, и попросил остановиться раньше, не мог уже слышать всего этого. Очень душно стало в тачке с этим человеком, который говорит бессмысленные вещи и которому все равно.

Все равно от нас ничего не зависит, за нас все решили, моя хата с краю. Разве все это может составлять мировоззрение представителя большой державы?

Когда клином расшибали СССР, этому человеку было примерно четверть века. Время зарождения семьи, появления детей, серьезного обустройства на работе, с которой ты готов связать если не всю жизнь, то большую ее часть. Это время, когда тебе до всего есть дело. Сейчас немного жаль, что у того таксиста во время краткой поездки ничего не расспросил о его жизни, но тогда, честно говоря, не хотелось. Не хотелось сопричастия к унылой печати «все равно».

Возможно, тогда, на старте девяностых, он решил сыграть ва-банк, изменить жизнь. Быть может, по ветру новых реалий стал мотаться в столицу за баулами шмоток, может, разливал разбавленный спирт по бутылкам в гараже, гонял иномарки из-за кордона, приторговывал валютой, менял ваучеры. Предположений может быть много — время, как говорят, было бесконечных возможностей, которые поднимали, ломали, прятали от мира под слоем земли и гробовой крышкой. Тогда и человек уходил от всего, что могло заставить его «париться», потому как крутился-вертелся в головокружительном хаосе. Мощные кулаки, энергия были разменяны на бессмысленные вещи, бесцельные поступки, подпитываемые на инстинктивном уровне максимой, ставшей типичной для новой России: «Мы не живем, а выживаем». Удобная формула: и пожалеешь себя, и будто бы особая индульгенция тебе…

Хотя, вполне возможно, что человек этот — отличный семьянин, дома у него ватага детей и полный достаток, а кручение баранки он совмещает еще с несколькими работами и со мной лишь играл роль таксиста. Но все-таки в это плохо верится, если так, то должно быть чувство ответственности, а как оно может быть, когда сейчас житья не дают приезжие, а расхлебывать все должны те, кто помоложе?..

Вот и подумалось, что, помимо всего прочего, важной составляющей в дезориентации нашего общества является полная атрофия чувства ответственности. Если раньше человек, которого потом совершенно неумные люди назвали «совком», был в ответе за все и эта ответственность, в том числе, была основной его движущей силой, то теперь мы разбились по норам, которые обозвали своей частной собственностью.

Сейчас же потеря ответственности — это структурирующий элемент нашего общества. Есть общая… нет, не ответственность, а ощущение, что все мы по уши в… но совершенно нет персональной, что именно я в ответе за все, что происходит здесь в моей стране.

Безответственность власти — это уже притча во языцех. Те высокопоставленные ребята, как и прочие граждане, пребывают в норках своих жизненных интересов, за пределами которых им ни до чего нет дела. Перекладывание ответственности — сегодня основной принцип нашего федерализма. Федеральная власть пеняет на регионы и местный уровень, что там бестолочи и «поросята» не исполняют их решения, а если и исполняют, то зачастую уголовно наказуемо. На местах всегда сетуют на федеральный центр, на московских, напрочь оторвавшихся от реальной жизни больших начальников, которые принимают бредовые решения. И это всем удобно, всех устраивает: в этой ситуации ответственных нет, разве что их периодически назначают для проведения шоу показательной порки. Удобно и нам, частным простым людям. Относительно всех своих проблем и жизненных неудач всегда можно сказать: «СПАСИБОПУТИНУЗАЭТО!» и ныть без конца по поводу и без. Удобно распаляться праведным гневом при разговорах о коррупции где-то там и при случае давать на лапу — так проще.

И опять простая мысль: с утратой личной ответственности мы исключаем себя из общественной жизни. Власть превращается в секту-касту, мы — заселяем резервации своих крайних хат. Если мы не за что не отвечаем, то кто же будет нести ответственность перед нами, наши дети, которые, как мы хотим, должны быть лучше нас?.. Переложим всю ответственность на них?.. А что же мы тогда, зачем мы тогда?.. Бессмысленная прореха?..

Через пару часов встречи с тем знаковым таксистом мне пришлось побывать на мероприятии, где стали говорить о преступлениях кровавого сталинского режима, о всяческих ужасах того времени, об огромном количестве убиенных людей. Наша личная безответственность подмяла под себя и историю, где мы тоже ищем оправдание своим мощным, но бессмысленным кулакам?..