Чибатуха против Мурки

На сцене сельского клуба дети плясали «Чибатуху». Движения танцоров были не всегда синхронны, но лёгкий разнобой с лихвой искупало настроение ребятишек — как сияли их глаза, как разрумянились щеки! Красивые, ладные мальчишки и девчонки, вскормленные на натуральном огородном продукте, воспитанные на традиционной культуре.

Поразительна была осмысленность, читаемая на лицах деревенских детишек — каждый уже был «маленьким человеком», личностью, черты которой проступали в мимике, жестах, движениях. Этот феномен раннего самосознания точно описал Николай Некрасов, встретивший однажды, «в студеную зимнюю пору», мужичка ростом с ноготок.

Деревня — камертон России, корень её жизни, совесть и суть. Никогда из этих ребятишек, с детства усвоивших, что такое хорошо и что такое плохо, не вырастут «гендеры» с «поисковой» ориентацией. Зато будут девушки и юноши, мужчины и женщины, отцы и матери. Всё-таки в Евросоюзе и в США не всё в порядке с сельским хозяйством и с продовольственной безопасностью. Иначе откуда пошли бы истерические однополые страсти и крики о том, что детям, якобы, будет счастье среди «гендеров»?! Чем там перекормили поборников прав человека, какими золотыми кренделями?

Лёгкий, всего лишь в пол-оборота, поворот столыпинского правительства к крестьянству дал царской России невиданный темп роста населения (как выручали потом, в Великую Отечественную, сибирские дивизии Москву и Сталинград!); привел к развитию Зауралья и дальневосточных территорий, вплотную подвёл страну к аграрному рывку.

Прошло сто лет. Если отбросить мобильники, телевизор и прочие достижения цивилизации, то что мы имеем в деревне?! Ситуацию, на порядок хуже, чем при Николае II. Что, Дмитрий Медведев — это Столыпин? Скрынник — Столыпин? Или Николай Фёдоров, нынешний глава Минсельхоза?

Удивительную преемственность политики по отношению к деревне демонстрирует нам власть. Вроде бы методы и инструменты, в советское время и сейчас, разные, но суть, если судить по результатам, одна — загнобить село, свести его к минимуму, выморить народ, а наиболее крепких работников согнать в города. Пролетариатом, знаете ли, легче управлять: он и царскую власть валил, и советскую (вспомним шахтёрские забастовки), и на танке с Уралвагонзавода пообещал приехать, подсобить Кремлю, если какая напасть.

А крестьяне? Держатся за свой домишко, огородик, садик, семью, растят детей, дожидаются внуков. Эта традиционная жизненная стратегия вызывает тихое бешенство со стороны любых переустроителей мира. Так, советская власть сняла с крестьян стружку по полной программе — казаков расказачила, кулаков загнала на Соловки и куда подальше, середняков — в колхозы, бедняков — на стойки индустриализации. Красота! Всё под контролем. В сущности, если бы не железный занавес и не нужда в собственном продовольствии, то деревня была бы отмодернизирована и отайфонена ещё раньше.

Теперь мы наблюдаем под соусом «свободы» те же шары, только в профиль. Что нам дано? Страна с самой большой в мире территорией, с огромными площадями плодородных земель и с весьма невеликим населением. Задача: удержать всё это добро в руках. Решение: экономически и институционально поощрять селян — пусть сами живут и других кормят. И не «гендерными» продуктами, а натуральными. Тогда и рождаемость верх пойдёт — давно доказано, что в сельских территориях при нормальном развитии она выше, и промышленность подтянется — нужна будет техника, удобрения, заводы по переработке продукции, дороги, элеваторы, энергомощности и пр. Можно, кстати, кое-что и на экспорт отправлять, спрос есть — не все любят кушать генетически модифированную пищу, это, знаете ли, как рубашки из нейлона или плащи из болоньи — уже вышло из моды.

А как на самом деле решается эта задача? Зачем растить своих коров и овец, если за нефтедоллары можно мясо (неважно какое, быдло всё схавает!) купить. Зачем развивать свою страну, свою землю, если «настоящая жизнь» — в Майями или в Ницце? Зачем заботиться о своём народе, если можно завезти гастарбайтеров, и они, «негры», неграждане, не ломаясь, исполнят «любой каприз за ваши деньги»?!

Битая-недобитая деревня — немой укор нашей олимпийской власти и глубокая, корневая её противница. Да, здесь не ходят с белыми лентами, не собираются на митинги, не сидят в соцсетях, не сооружают фотожаб и не знают, кто такой Навальный. Но любая бабушка на завалинке, тракторист или огородница вам разложат политическую ситуацию в стране яснее, чем «Левада-центр». Потому что люди на земле, занятые повседневным трудом, и без подсказок блогеров видят, кто есть кто и на что способен.

И эта тихая, терпеливая, внешне покорная, вымирающая, спивающаяся деревня — в сущности, и есть для нынешней власти самый главный враг. Потому что там, где уцелели островки сельского архипелага, вся жизнь, её ход, течение — всё противится тому, что рекламируют и навязывают сверху. Прогрессивно, чтобы дети, поощряемые деятелями «современного искусства», хором пели «Мурку», а они тут пляшут «Чибатуху». В столице модно читать со сцены матерные стихи, а местные поэты пишут негромко: «На Канары, к морю синему, / Уезжают отдыхать, / А деревню, мать родимую / Оставляют умирать» (Татьяна Подшибякина). По телевизору показывают яхту Абрамовича, а здесь… Здесь ему, честно говоря, даже не завидуют. Жалеют, презирают, говорят, что надо судить за украденные у народа деньги. Но — не завидуют.

Власть со времен церковного раскола отделилась у нас от народа и живёт ему параллельно. Наши управители демонстративно «нетрадиционны» — не в смысле гендера, а в части представительства национальных интересов. Феномен «чужебесия», т.е. бешеной любви к иностранной жизни и презрения к Отчизне в правление партии «Едим Россию» достиг очередного апогея — параллель превратилась в перпендикуляр. Недовольство народа выплеснулось в митинговые протесты в Москве.

Любопытно, что после организационной утряски несистемная оппозиция у нас приобрела ту же структуру, что и общество в целом: верхушка, зараженная чужебесием (ах, этот душка Обама!..) и безмолвный народ, по инерции всё ещё выходящий на улицы, но интуитивно чувствующий, что ведут «куда-то не туда» и какие-то «не те». В сущности, кремлёвцы и руководители болотной оппозиции превратились в две головы одного дракона. Иногда и не разберёшь, кто на какой шее сидит. Алексей Кудрин у нас кто? Оппозиционер? Кремлёвец? А Прохоров? А Собчак?

Вопрос, как сделать власть в России народной, один из самых болезненных в нашей истории. Минувший век показал, что революция — не панацея.

Сегодня крестьянский вопрос, как и сто лет назад, — коренной для России. Древо российской государственности, которое с упорством, достойным другого применения, пилят верховные чужебесы, можно спасти только одним путём — укрепляя корневую систему страны, т.е. деревню. Укрепляя методично, последовательно, без компанейщины и гигантомании, расселяя мегаполисы и налаживая нормальную жизнь села.

Конечно, ждать от госуправления, напоминающего известное животное под дубом вековым, что оно, «наевшись желудей до сыта, до отвала», вдруг мутирует в нечто человекоподобное, весьма наивно. Но другого выхода у госорганизма нет: людям надо дать волю — т.е. работу, землю и смысл существования. Хочешь не хочешь, но придётся это делать, раз уж полностью выморить и разложить население не удалось. Иначе нынешняя «династия» прекратит своё существование примерно тем же путём, что и Российский императорский Дом Романовых.

Вот такая у нас получается «Чибатуха»…

Фото: Егор Еремов/ РИА Новости