Конец прекрасной эпохи

— Мне 37 лет, — говорит один из героев документального фильма «Срок» Илья Пономарев Ксении Собчак и сетует, что лучшие годы жизни он тратит на «впустую» из-за Путина. Дело происходит в 2012 году где-то между протестным митингом и протестным митингом.

Скоро Илье исполнится 39, идет 2014 год, и он по большому счету продолжает заниматься почти тем же: работает в Госдуме, ругается с «Единой Россией», но вот только на митинги почти не ходит, потому что их почти нет.

Со времени первых протестных митингов 2011 прошло почти два с половиной года — срок для российской политики огромный. Но ни лидеров, ни рядовых участников тех событий эта история, что называется, не отпустила. Говорим об уголовных делах Навального, и вдруг твой собеседник срывается: «Потому что надо было идти тогда на площадь Революции и брать Кремль». Или видишь засилье георгиевских лент и вспоминаешь, как в центре Москвы на каждом шагу натыкалась на людей с белыми лентами. Встречаешься с человеком, которого не видела лет семь, а он тебе сразу начинает рассказывать о том, как ходил на Болотную и потом разочаровался.

Действие «Срока» разворачивается в двух параллельных плоскостях. Одна — шумная, матерная, несколько безумная, бесконечно спорящая между собой на улицах, на вечеринках, на телеканалах. Вот на улицах Астрахани хмурится Илья Яшин и предлагает Ксении Собчак раздавать цветы полиции, а вот Ксения Собчак улыбается и уговаривает его сходить в аптеку за бальзамом для губ. Яшин в футболке с Че Геварой шипит «Прекрати», Собчак хохочет и настаивает на своем. Алексей Навальный нервно просит журналистов дать ему подумать перед митингом и кричит знаменитое «Мы здесь власть». А вот события 6 мая: визг, крики женщин, дымовые шашки — и снова Собчак, но уже Виторгану: «Как я устала, ты бы знал».

Вдруг — перебивка: Владимир Путин летит со стерхами или поет на благотворительном вечере. На фоне шума и гама другой части фильма, эти перебивки выглядят почти неестественно тихими. Там — улица или кабак, тут — чинные залы и даже если рыбалка — то с помощниками, которые хранят покой избранного президента.

Вспышка надежды — вот сейчас проведем еще один митинг, вот сейчас власть облажается, мы навалимся — и все, финишная прямая здравствуй, Россия без Путина. И — спокойный улыбающийся Путин, живущий вообще вне плоскости этих протестов, глядя на которого понимаешь всю наивность нас тех, из прошлого, не понимающих, что площадь ли Революции или Болотная - по большому счету без разницы.

Многих оппозиционеров оскорбило то, что протест показан в фильме не только с парадного входа, но и в спорных своих проявлениях: пьянство в ночных клубах с воплями «Россия без Путина», шоу-составляющая идиотской акции Pussy Riot, когда муж Надежды Толоконниковой Петр Верзилов везет с собой дочку Геру, требующую все новых подарков к Йоко Оно и восхищающийся тем, как Гера играет свою роль в этом спектакле, безумные митинговые бабушки и прочее.

Но есть у этой вот части фильма один единственный бонус перед той — чинной, с кремлевскими залами, парящими стерхами и тишиной президентской рыбалки. Эти вот, на площади, ругающиеся матом, выпивающие, кричащие друг на друга — они живые, не постановочные. А вот по ту сторону кремлевской стены живое разглядеть не удается. Протокольная съемка из архивов федеральных телеканалов, раболепные лица свиты и аплодисменты. Это — сильнее, мощнее, незыблемее, но зато там — живое, а тут нет.

Где-то между этими двумя мирами оказалась Ксения Собчак, про которую весь фильм думаешь — настоящее ли у нее это или нет? Дарит она цветы искренне или играет роль с бесконечной улыбкой? Но вдруг мы видим в какой-то подворотне встречу Собчак и Нарусовой, данную встык с кадрами после обыска дома у Ксении. Мать что-то говорит про какую-то обивку, Ксения слушает вполуха и внезапно почти истерично начинает говорить, что у нее уже есть цветовой акцент, да, без блеска, да, все хорошо. И потом, наконец, на пару минут на экране возникает настоящая Собчак — которая просит у Виторгана сигарету, путано объясняя, что сигареты она ненавидит, но вот сейчас дай, нужно. И уезжает с Виторганом на машине в свое настоящее. Протесту ей больше дать нечего.

Эпоха давно закончилась, большинство эпизодов видятся теперь даже не вчерашним, а позавчерашним днем. Былые двадцатилетние постят в Фейсбуке список дел, которые надо успеть сделать до 25, бывшие двадцатипятилетние — список дел до 30.

Упорхнула из кадра жар-птица Ксения Собчак обратно в свои сказочные края, фигурантов «болотного дела» посадили, Илья Яшин одиноко едет в аэроэкспрессе и любуется жирафами в Африке. Но идет митинг, и Алексей Навальный все повторяет, что «однажды Россия будет свободной», а под титры звучит отчаянный голос журналиста Олега Кашина «А перестройка все идет и идет по плану… Я проснулся среди ночи и понял, что — ВСЕ». Обрыв титров. Так все или не все?

Это не точка, и не запятая. Это — многоточие после конца прекрасной эпохи.

Фото: Кадр из фильма «Срок».