Жизнь замечательного человека

29 октября 2011 года от нас ушел Сергей Николаевич Семанов. К сожалению, информационный и общественно-политический облик нынешней эпохи с видимой неприязнью опровергает есенинскую формулу «большое видится на расстоянье», и о Семанове, личности громадной и легендарной, помнят, конечно, но мало, плохо, с каждым годом все меньше и хуже. Заслужил он иного.

Сергей Николаевич, главред журнала «Человек и закон» в лучшие (собственно, благодаря Семанову) его годы и руководитель редакции серии ЖЗЛ в один из самых золотых (опять же благодаря Семанову) ее периодов, входил в число тех, кто определял русское лицо и русский стержень СССР и всемерно за них боролся. Он мог не без гусарского куража предложить своим спутникам почтить вставанием память генерала Корнилова, пролетая над местом его гибели, но в первую очередь из уважения ко всем сильным и ярким фигурам русской истории. Антисоветчиком при этом он не был, полагая Советский Союз продолжением исторической России, надеясь, что среди правящей партийно-государственной элиты больше понимающих этот факт, чем их противников, и делая все для укрепления русско-советского преемства и единства. Даже с первой супругой, настроенной значительно более оппозиционно и антикоммунистически, он развелся во многом из-за этого. Курс статьи «Против антиисторизма» в итоге победил курс «Молодой гвардии», «Нашего современника» и ВООПИК, но вина Семанова и его соратников здесь если и есть, то невеликая, они делали все, что могли.

В последние годы жизни Сергей Николаевич серьезно и вряд ли без тяжелой душевной работы трансформировал свое мировоззрение, отбросив многие старые оценки и открыв себя новым веяниям. Ничего удивительного. Есть замечательное высказывание Ральфа Дарендорфа, касающееся идейно-политической жизни Германии второй половины XIX века: «В имперской Германии были национал-националисты, как Трейчке, национал-социалисты, как Шмоллер, национал-либералы, как Вебер, и множество версий и оттенков этих позиций, но все группы исповедовали примат национального». Семанов, в советские годы скорее национал-социалист (не убоимся этого изрядно стигматизированного слова, означающего всего лишь сочетание здоровых национальных и социальных начал), в целом был национал-националистом. Он любил Россию и русский вне зависимости от текущего идеологического облаченья, и верил, что режимы для России, а не Россия для режимов.

Сергей Николаевич не был идеалом толерантности и политкорректности, и в своих книгах, особенно после отмены цензуры, среди прочих линий конфликтного разлома в советском и российском обществе, искусстве и литературе указывал на, скажем так, этнокультурные моменты. Что сказать по этому поводу… В конце 1920-х Василий Шульгин написал крайне острую и откровенную брошюру об отношениях русских с другим славным заслуженным народом, и назвал ее предельно откровенно и конфронтационно — «Что нам в них не нравится». Существует заметный корпус критики данного произведения, в том числе и от представителей рассматриваемого в нем народа. Но эта критика по объему значительно уступает той, что удостоилась много лет спустя книга А.И.Солженицына «Двести лет вместе», написанная во многом как реплика на «Что нам в них не нравится», причем Александра Исаевича бранили с обеих сторон. Шульгин ставил вопросы предельно недвусмысленно, местами вызывающе и провокационно, Солженицын же, обозначив некий острый угол, тут же начинал его обрезать и наждачить столь усердно, что у читателей щепками забивались глазами. Выходит, что откровенно — оно порой полезнее для всех участвующих сторон.

Нет, клейма «фашист» Семанов, безусловно, все равно удостоился. Причем — загодя, авансом. Писатель С.Резник, бывший коллега Сергея Николаевича по редакции ЖЗЛ, в своих мемуарных заметках, в основном написанных еще до самых острополемических семановских книг, с нескрываемой неприязнью вспоминает, как после прихода нового редактора в легендарный проект, основанный некогда Горьким, биографий революционеров стало меньше, а русских писателей, военачальников и ученых — больше. По мнению автора, сие — огромное компрометирующее красно-коричневое пятно. Резник кстати, знаменит еще статьей 1990 года «Десант советских писателей в Вашингтоне"(!) — о визите в США группы отечественных литераторов, имевших наглость употреблять слова «русский» и «русское» не только в связке с существительными «пьянство», «бездорожье» и «бандитизм». Как тут не вспомнить афоризм: «Если вас незаслуженно оскорбили — вернитесь и заслужите».

Одной из последних серьезных радостей в жизни Семанова был всплеск русской молодой пассионарности на Манежке в декабре 2010 года, вызванный близорукой и скудоумной политикой государства в сфере национальных отношений. Для либерала или просто шаблонно мыслящего обывателя подобная радость — несомненное подтверждение клейма если не «фашист», то «отпетый шовинист», а скорее — обоих определений сразу. Но не все так просто… Вполне передовая и либеральная Зинаида Гиппиус как-то шокировала своего собеседника, либеральных же воззрений журналиста, вопросом, кому он будет сочувствовать в случае погрома, добавив: «Я-то буду сочувствовать погромщикам». В крайне заостренной и эпатажной форме это примерно то же, о чем писала другая поэтесса, предпочитавшая, правда, называть себя поэтом: «Я была тогда с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был».

Гиппиус сохранить приверженность данному кредо в любых обстоятельствах не сумела, написав в конце октября-1917, в душевном упадке, раздражении и по вполне объяснимым причинам, злые строки: «Скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой, народ, не уважающий святынь». Семанов не писал такого даже в раздражении. Он действительно всегда был со своим народом — и в моменты величественно-строгого державного подъема, и тогда, когда народное настроение и отношение к происходящему вокруг выражалось в молодецкой разбойничьей удали. Сергей Николаевич Семанов всей своей жизнью, всей своей творческой и общественной деятельностью заслужил книги о себе в серии ЖЗЛ, для которой он столь сделал. Признаюсь честно, мне очень хочется написать и увидеть изданной эту книгу. Надеюсь, такая возможность когда-нибудь появится.