Весело и бесшабашно

«Первый канал» запустил сериал «Таинственная страсть» (режиссёр Влад Фурман; 12 серий) по одноимённому роману Василия Аксёнова. Это последнее его сочинение, завершённое 21 мая 2007 года. А в январе 2008-го писатель попадёт с инсультом в больницу и оттуда уже не выйдет…

«По этому фильму нельзя будет изучать историю. Мы даем лишь образ времени. Мы даже специально запутали возрасты героев, взяли стихи, которые были написаны позже показанного времени», — говорит продюсер сериала Денис Евстигнеев. Но это неважно: сам роман путаный, вот и фильм получился путаным и несколько аляповатым. Однако чем дольше его смотришь, тем больше он, как ни странно, трогает. Даже перестаёт раздражать Чулпан Хаматова с постоянно поднятым — нарочито по-ахмадулински — подбородком.

Подзаголовок «Таинственной страсти» сообщает: «роман о шестидесятниках». Словцо это в начале 1960-х пустил в обиход критик Станислав Рассадин. (Впоследствии решивший: «само понятие „шестидесятник“ заболтано, обессмыслено, да и с самого начала не имело поколенческого смысла, являясь приблизительным псевдонимом времени». Словцо, однако, прижилось, и заменить его трудно). Известно: поколение оформляется благодаря общим историческим травмам. Для шестидесятников это: Великая Отечественная, смерть Сталина, XX съезд. Оттепель.

В предисловии к роману Аксенов сообщает, что следовал Валентину Катаеву, который в романе «Алмазный мой венец» выводил своих друзей под псевдонимами и щедро цитировал их стихи. Почти то же делает и он сам, предупреждая, что ему важна «не фактографическая личность, а романический образ».

Итак, перед нами roman à clef —  «роман с ключом», описывающий реальную жизнь в декорациях вымысла. Читать его и смотреть фильм по нему надо, имея в виду список придуманных и реальных имен. Тем более что Аксенов называет своих персонажей куда более причудливо и алогично, нежели Катаев. Роберт Эр - это Роберт Рождественский (в фильме — Александр Ильин, мл.), Влад Вертикалов - Владимир Высоцкий (Сергей Безруков), Софка Теофилова — Зоя Богуславская (Мариэтта Цигаль-Полищук);. Нэлла Аххо — Белла Ахмадулина (Чулпан Хаматова), Антон Антонович Андреотис - Андрей Вознесенский (Евгений Павлов), Ян Тушинский (Евгений Евтушенко — Филипп Янковский), Кукуш Октава (Булат Окуджава — Алексей Агольян).

А то вдруг появляется загадочный НиДельфа Сергеевич и оказывается Хрущевым (в фильме — Сергей Лосев). Чтобы оценить прелесть этого изобретения, надо вспомнить давний рассказ Аксенова «Маленький кит, лакировщик действительности», где китом писатель называет сына. В «Таинственной страсти» сын фигурирует под именем «Дельф». Такая игра слов: Ни-кита — Ни-Дельфа… Себя писатель обозначил так: Аксён Савельевич Ваксон. (в молодые годы — Алексей Морозов, в зрелом возрасте — Леонид Кулагин).

В авторском предисловии некоторые ники объясняются; к тому же, в книге присутствуют фотографии героев, подписанные реальными и придуманными именами. Так " фактографическая личность" смешивается с «романическим образом», и (художественная) оптика дает некоторый сбой.

Время романа мчит по кривой. В книге первой основное место действия — Коктебель в 1968 году, не только поселок на берегу Черного моря, но и миф, связывающий героев романа с Серебряным веком. А в остальном — просто отдыхающие. Бухнули, трахнулись, почитали стихи, опохмелились «Билэ мицне», поели шашлыков, поплавали, попели. Поспорили о Ленине, Сталине и социализме. Пережили вторжение в Чехословакию. «Танки идут по Праге/ в закатной крови рассвета./ Танки идут по правде,/ которая не газета» (Евг. Евтушенко).

Отступления в разные времена и места… Травля Пастернака (1958). Хрущев громит выставку в Манеже — «выставка говно, а художники п…» (1962) и кричит на писателей в Кремле (1963). Суд над Даниэлем и Синявским (1966). Вознесенский знакомится с Богуславской (1963), Аксенов едет в Аргентину (1962). И забег в 2006-й, когда автор узнает, кто же хлопотал за него в далёком 1962-м — оказывается, Аджубей, зять Хрущева.

Ведущая нота книги второй — смерть Высоцкого, альманах «МетрОполь», отъезд на Запад, поэт Процкий (Бродский; в фильме — Артур Бесчастный), описанный с восхищением, но без симпатии.

Ну а таинственная страсть - это и страсть к творчеству, и любовь. А также, следуя строкам Ахмадулиной, «к предательству таинственная страсть». Что ж, было всё, и предательства тоже. Мелкие и крупные, личные и гражданские: Аксенов пишет об этом, не забывая и про свои грехи.

Шестидесятники по большей части — дети советской номенклатуры. Но судьба их была нелёгкой. Чьи-то родители сидели, как у Аксёнова. Чьи-то — были расстреляны, как отец Окуджавы. Те, кому повезло больше, ходили под Дамокловым мечом. «…Мы учились бояться еще до рожденья./ Страх державный выращивался, как растенье» (из последних стихов Рождественского).

И как бы в компенсацию этому страху они превращали жизнь в непрерывный праздник. Проходящий «весело и бесшабашно». «Пели хором „Мы поедем на Луну, вспашем землю целину“. Плясали то ли твист, то ли буги, то ли камаринскую, в целом некую джигу, вибрирующую жаждой счастья. Но жажду утоляли из трехлитровых банок „Билэ мицне“. И снова бросались в пляс». На этом празднике все были свои. Свой язык (старик, чувихи и т. п. ). Своя система ценностей.

Женщины — прекрасные, соблазнительные шлюхи. Мужчины — привлекательные мачо. Могут в морду дать, если что. Умеют дружить («чтоб не пропасть поодиночке»), любят этих шлюх до самозабвения и пишут стихи, даже прозаики. Через весь роман лейтмотивом проходят стихи самого Аксенова, написанные от имени некоего всемирного духа, называющего себя Пролетающим-Мгновенно-Тающим: «Я пролетаю и быстро таю, / Горю зарей, купаюсь мглой, /Но почему я зависаю/ Над крымской странною землей?»

Наверное, эта книга и этот фильм прежде всего интересны тем, кто вместе с автором, пил, гулял, слушал Хрущева, участвовал в создании неподцензурного альманаха. Или, по крайней мере, находился где-то рядом. Впрочем, и простой читатель с удовольствием почитает про то, как начиналась любовь Майи Кармен и Василия Аксенова. Или Зои Богуславской и Андрея Вознесенского, и как они (позже) разрешили ситуацию с внебрачным ребенком поэта («Вся литература — это сплетни», — говорил Трумен Капоте). Неважно, что какие-то подробности выдуманы — все-таки роман! Важно, что (почти) так всё и было — роман-то с ключом.

Главный герой романа — Роберт Рождественский. С него роман начинается, его смертью кончается. Наверное, логично: путь успешного советского поэта, автора песен, члена КПСС, который хотел быть честным. Самое щемящее — из его последних стихов: «Когда в крематории мое мертвое тело начнет гореть, / Вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом, /А потом успокоюсь и молча буду смотреть,/ Как моя неуверенность становится уверенным дымом./… Сгорит потаенная радость./ Уйдет ежедневная боль. Останутся те, кто заплакал, те, кто останутся рядом …/ Дым над трубой крематория, дым над трубой…/ Представляю, какая труба над адом!».

Шестидесятников любили и возносили, хулили и низвергали. Однако другого такого поколения у нас не было. Они были красивы. И жили красиво, ярко, значительно. Об этом, собственно, последний роман Василия Аксенова. И снятый по нему сериал.